Живут во мне воспоминания
Шрифт:
Но мои друзья сделали мне прекрасный подарок — организовали большой вечер, в подготовке которого принимали участие многие люди: и друзья из «Крокус интернешнл» во главе с Аразом Агаларовым, и члены азербайджанской диаспоры. Нашу московскую диаспору возглавляет Мамед Джавадович Алиев, крупный ученый, лауреат Государственной премии, академик Российской академии медицинских наук, заведующий хирургическим отделением общей онкологии НИИ клинической онкологии ГУ Российского онкологического научного центра им. Н. Н. Блохина РАМН. Он и доктор медицинских наук, и профессор, и автор множества научных трудов, всего не перечислить… Вот такой у меня серьезный друг, но попадать в его тоже очень серьезное учреждение — не приведи
Среди наших друзей-врачей есть еще один замечательный человек — Ю. И. Бузиашвили, академик, заместитель директора Научного центра сердечно-сосудистой хирургии им. А. Н. Бакулева. Знакомы мы давно. Как-то в одном из разговоров Юрий Иосифович сказал, что в случае необходимости я могу пройти у них обследование. Тогда я и не предполагал, что вскоре мне действительно придется обратиться к нему за помощью. С академиком Бузиашвили работает прекрасная интернациональная команда единомышленников, объединенных любовью к своему делу и к людям. Юрий Иосифович был на моем юбилее.
Вечер проходил в ресторане «Крокус-сити», и хотя по сравнению с залом «Россия» он, конечно же, значительно меньше, все было устроено великолепно. Собралось много дорогих мне людей. И еще раз подготовил для меня необыкновенный сюрприз.
Когда в разгар вечера на огромных окнах раздвинули шторы, над «Крокус-сити» засверкали падающие огни. Я сначала даже ничего не понял — подумал, что под потолком устроили какую-то игру цвета. Но когда за окнами послышался какой-то треск и в небо взлетели ракеты, стало ясно, что это вовсе не иллюзия, а самый настоящий фейерверк — сюрприз Араза превзошел все мои ожидания.
Это было в сентябре. А за месяц до этого, в августовские юбилейные дни по телевидению по трем центральным каналам были показаны три фильма обо мне. И по содержанию, и по режиссуре, и по длительности они разные. Один из фильмов получился более информативным, логически выстроенным по хронологическому принципу, другие были построены в основном на интервью, на высказываниях обо мне. Мне не хотелось бы выделять особо кого-то из тех, кто сказал обо мне в основном добрые слова — рискую при этом кого-то невзначай забыть. Поэтому я просто хочу поблагодарить всех, кто участвовал в этих фильмах.
К моему шестидесятипятилетию друзья подготовили мне еще один подарок — выпустили альбом из пяти дисков, видеозаписи моих выступлений разных лет: и классику, и эстраду, и мюзиклы…
ВОСПОМИНАНИЕ ОБ АЛИЕВЕ
Я познакомился с Г. А. Алиевым вскоре после того, как он был избран первым секретарем ЦК Коммунистической партии Азербайджана. В памятный для меня осенний день 1970 года у меня дома раздался звонок: «Вас беспокоят из приемной товарища Алиева. Нет ли у вас гастролей в ближайшие дни?» Я ответил, что нет. «Гейдар Алиевич хотел бы видеть вас в своей поездке в составе правительственной делегации». «Буду очень рад», — сказал я.
Вылетели мы через два дня. Среди членов делегации артистом был только я, остальные были ученые, академики, известные рабочие, то есть люди, которыми гордился Азербайджан. В аэропорту в депутатской комнате мы и познакомились с Гейдаром Алиевичем. Потом все вместе направились к его самолету. Там, как и положено, у него был свой кабинет, куда он пригласил президента Академии наук Азербайджана Гасана Багировича Абдуллаева. У них было о чем побеседовать
Программа поездки Г. А. Алиева была очень насыщенной. Он много ездил, посещал заводы, фабрики, институты… И перед кем бы он ни выступал, перед рабочими или перед интеллигенцией, он всегда говорил на понятные аудитории темы и без единой бумажки. После его выступления наступал мой черед: я сидел вместе с Гейдаром Алиевичем за столом президиума, и он подавал мне знак, когда надо начинать представлять музыкальную
Торжества закончились большим приемом. После него Гейдар Алиевич пригласил меня прогуляться с ним вдвоем, без охраны, вокруг гостевого дома. Мы вышли. Поделились впечатлениями о поездке, о вечере, поговорили о музыке. Потом он спросил: «Может быть, тебе что-нибудь нужно?» Я поблагодарил и сказал, что мне ничего не надо. Хотя нужно было тогда немало. И прежде всего разобраться с квартирной проблемой, чтобы у меня были нормальные условия для жизни.
В свое время мой дядя Джамал-эддин Муслимович Магомаев, уезжая на работу в Москву, сдал государству нашу квартиру, в которой мне оставили две комнаты, а в остальные две поселили другую семью. С соседом мне не повезло, хотя был он человек очень образованный, умный, интеллигентный, много знавший, хороший специалист в своем нефтяном деле. С ним было интересно поговорить — но только пока он трезвый. Стоило ему перебрать, он превращался в нечто противоположное. Одни люди, выпив, веселеют, а другие становятся агрессивными. От этой особенности моего соседа страдали и его близкие, потому семейная жизнь его не сложилась: ни одна из его жен долго не выдерживала. Словом, собирались у него бесконечные друзья «по интересам», а после попоек хозяин начинал колотить в стены топором или молотком, кричать, что сейчас всех перебьет… Я ничего не мог с ним поделать, потому что любил эту семью, особенно мать моего соседа, добрейшую женщину: она относилась ко мне как ко второму сыну.
Я не мог рассказывать об этом Гейдару Алиевичу. Жаловаться? Чего-то просить для себя? Нет, я был воспитан по-другому. И потом, такой человек пригласил меня, молодого артиста, в ответственную поездку, и было бы невежливо заводить речь о своих проблемах.
Отправились в обратный путь. Академик Абдуллаев поговорил с Алиевым в его «воздушном кабинете», вернулся на свое место в салоне (оно было рядом с моим):
— Что же ты, Муслим, ничего не сказал Гейдару Алиевичу?
— А что я должен был сказать?
— Алиев сказал мне, что ты вроде бы ни в чем не нуждаешься. А я ответил: «Да нет, Гейдар Алиевич, нуждается он — у него нет отдельной квартиры, живет в общей, с соседями».
Дело прошлое, но, наверное, тогда я все-таки поступил правильно. Гейдар Алиевич был человеком мудрым — он догадывался, почему я у него ни о чем не просил. Думаю, он оценил мой такт и у него появился повод относиться ко мне с уважением, а потом и с любовью. Как и я всегда относился к нему.
И все же мой квартирный вопрос был решен. Дело было вовсе не в каких-то там просьбах и материальных благах — Алиев стал опекать меня по-отечески. Это не просто слова. Мудрость старших У нас на Востоке почитается превыше всего. Гейдар Алиевич относился к моему дяде Джамалу как к аксакалу. А потом уже и я считал за честь точно так же относиться к Гейдару Алиевичу.
Лично для себя я у него просил мало. Мне было приятнее помогать другим, в основном, коллегам-музыкантам. Всякое бывает в жизни человека: у кого-то с жильем проблемы, кого-то со званием обошли или в поездку не пускают. И ходил я к Алиеву с целым списком. В большинстве случаев он все решал положительно.
И вдруг неожиданность: в один прекрасный день мне сказали, что я буду баллотироваться в депутаты Верховного Совета Азербайджана. Я мог ожидать всего что угодно, но только не этого. Какой из меня государственный деятель? Да и по характеру я неусидчив, а на заседаниях надо сидеть по три-четыре часа, руку поднимать, голосуя за то, о чем имеешь весьма смутное представление. Но Алиев сказал: «Ты же все равно ходишь ко мне, просишь, хлопочешь за других, так уж ходи теперь на законных основаниях и делай то же самое, но как депутат».