Живые и мёртвые
Шрифт:
Письменное слово — некий объект, форма которого представляет собою общепризнанный знак, — по самой своей природе устроено таким образом, что объективный компонент знака (материальный объект) не нуждается в том, чтобы его переопределяли и заново создавали всякий раз, когда им начинает пользоваться новый индивид или новое поколение. Однако, если оно используется, значение его должно испытывать на себе влияние промежуточных поколений. Археолог может раскопать уже не используемые таблички для письма, испещренные знаками, принадлежащими давно забытой и ранее не известной его цивилизации культуре. Хотя знаки остались теми же самыми, а вложенные в них значения не претерпели никакой трансформации под влиянием изменившихся представлений и ценностей, получатели этих отложенных сообщений подверглись воздействию потока культурного преобразования, продолжающегося, быть может, уже добрую сотню поколений. То, что они знают и чувствуют, не может совпадать с тем, что могли иметь в виду люди, сочинившие это отсроченное послание, даже если оно идет непосредственно от его забытого источника. В этом смысле знак автономен,
Кроме того, будучи таковым, он одновременно функционирует в качестве консервативной силы, укрепляющей власть прошлого над изменчивым настоящим, и в качестве освобождающей силы, устраняющей зависимость текущего поколения от устной передачи ближайшим старшим поколением своих интерпретаций сакральной традиции. Теперь уже не одно, а целая сотня поколений посылает свои отложенные интерпретации того, что они и мы собой представляем. Если некий письменный знак — например, хартия колонии Массачусетс — Бей или Конституция Соединенных Штатов — прошел через непрерывный ряд взаимосвязанных поколений интерпретаторов, то в таком случае не только сохраняется первоначальный знак в целом, но и непосредственно посылаются вложенные в него значения, дабы облегчить общение далеких предков с их сегодняшними «современниками». В этом фактически и состоит задача такого, например, документа, как Конституция, с ее попыткой дать «мудрое наставление» для будущего. Письменный знак ослабляет власть времени над нами и модифицирует его воздействие на нас, ибо как мы сейчас можем посылать слова в настоящее и будущее, так и люди, жившие в прошлом, могли напрямую посылать такие же значащие знаки людям, родившимся намного позже них. В отложенной коммуникации знаки обладают качеством симультанности: они «говорят», а мы «слушаем» в один и тот же момент времени, а именно, в момент их интерпретации. Подобно получению телеграммы, отправленной с другого конца континента с тем, чтобы ее мгновение спустя прочли, чтение этих знаков, скрывающих далекое значение, изменяет значимость пространства и времени. Благодаря единству значения у отправителя и получателя реалии времени и пространства преобразуются в социальные реалии значимой близости. «То» значение, которое было «непосредственно» «вложено» три столетия на зад и на совсем другом континенте в знаки, составляющие хартию, их автором, сегодня в интерпретативном акте их получателя, живущего в Янки-Сити, может быть «немедленно» и «непосредственно» разделено.
Таким образом, автономное слово — к примеру, в рамках гарантированной свободы слова и печати, позволяющей говорить правду, — имеет в Янки-Сити множество столкнувшихся друг с другом значений. Все они играли жизненно важную роль в символах процессии и в символизируемых знаками этого коллективного обряда исторических событиях. Слово первых поселенцев существовало в двух формах: в форме Священного Писания, которое вводило их в прямое общение с Богом посредством письменных знаков его Истины, и в форме светской хартии, которую привезли с собой Уинтроп и землевладельцы колонии Массачусетс-Бей. Таким образом, эти далекие предки имели в своих руках абсолютную власть Слова Божьего и значительную, хотя и меньшую, власть слова секулярного договора. Как таковая, Библия, или Священное Слово, была конечным источником всякой власти; ее истина была абсолютной. Люди, державшие под контролем толкование Писания, могли быть — а некоторые и на самом деле были — теократическими тиранами, однако поскольку существовала вера в то, что истина содержится в самом Слове, непосредственно сообщенном Богом тем людям, которые были инструментом его сообщения, эта непогрешимая Книга, будучи высвобожденной из-под контроля церковной иерархии, потенциально давала каждому человеку, умеющему читать, абсолютную автономию и власть. Ибо, найдя в ней истину и тем самым просветившись, он обретал не только свободу ее знать, но и обязанность передать ее другим. Каждый человек мог стать своей собственной личной сектой, мирно сосуществующей или враждующей со всеми другими.
Поскольку считалось, что познание истины и чтение Библии есть долг каждого человека, то необходимо было, чтобы он научился читать и имел непосредственный доступ к Священному Слову. Жители Массачусетса и Янки-Сити с самого начала стали обучать молодое поколение грамоте. Бесплатные средние школы считались необходимыми и пользовались общественной поддержкой. Частные учебные заведения были на хорошем обеспечении; был основан Гарвардский колледж. И все это прежде всего благодаря подспудной вере в письменное слово, особенно в Слово Священное. Вторым по очередности эпизодом вслед за изображением Уинтропа с его хартией было «Начало занятий в Гарварде. Бенджамин Вудбридж из Янки-Сити признан лучшим из девяти студентов курса...»
Социальные и символические процессы, которые с течением времени сформировали символы, находившиеся в умах и руках современных творцов символов, создававших знаки процессии, репрезентирующие прошлое и возбуждающие и выражающие связанные с ним современные представления и ценности, происходили из самых разных источников. Как таковым, этим знакам прошлого давалось отложенное наделение значением. Акт присвоения значения происходил не в непосредственности данного момента, а спустя столетия. Значения, происходившие из трех столетий, десятков тысяч часов и многих-многих миллионов сказанных слов и произошедших событий, были сконденсированы в нескольких быстро промчавшихся часах и сорока двух мимолетных символах. Сгущение значений опыта, хранящихся в бессознательном отдельного индивида, почти ничто по сравнению со сгущением социальной значимости в символическом багаже каждого поколения и в особых знаках исторических деяний, или обрядах, которыми пользуются коллективы для того, чтобы рассказать самим себе о своем прошлом.
В таких знаках обязательно присутствует вытеснение значимости; многие старые значения неизбежно перестают получать эксплицитное выражение. Бессознательные значения, которым никогда не позволяют выразиться открыто, даже в ходе протекания содержащего их события, ищут и находят скрытое признание. Кроме того, в старых значениях знаков, будь то скрытых или явных, рациональных или нерациональных, изменяется расстановка акцентов.
Рис. 3. Отложенное наделение значением.
Некоторые из них, не получая публичного признания и торжественного воплощения, уходят в область туманной неопределенности; другие, как только им не оказывается публичного признания, выбираются из своих укрытий и торжественно шествуют перед одобрительно приветствующей их толпой. Общеизвестно, что с течением времени знаки и символы начинают обозначать нечто большее, нечто меньшее или нечто совершенно иное, нежели раньше, либо вообще перестают существовать. Старые значения начинают обозначаться новыми знаками, а новые значения — старыми знаками, входя иногда в прямое противоречие с их прежде бытовавшими значениями.
На рис. 3 — «Отложенное наделение значением» — изображается в общих чертах механизм этого процесса. В левом верхнем углу находятся знаки, посланные из прошлого; ниже в той же колонке — сегодняшнее их получение. Шапка левой колонки «непосредственное получение» обозначает ситуацию, когда ныне живущее поколение получает свои знаки непосредственно из далекого мертвого прошлого. В этой вертикальной колонке круги, обозначающие знаки, напрямую соединяются двумя вертикальными стрелками, одна из которых, идущая от кружка, представляющего прошлое, к кружку, представляющему настоящее, показывает, что знак был передан из прошлого непосредственно, минуя умы промежуточных поколений, а другая, идущая вверх от настоящего к прошлому, показывает попросту то, что знаки прошлого интерпретируются в настоящем.
Далее в таблице слева направо следуют вертикальные колонки: «Вчера», «Промежуточные поколения» и «Сегодня». Кружки и значки s и m, соединенные стрелками, показывают всего лишь прохождение значения т сквозь умственную жизнь поколений.
Поток знаков, событий и их значений, изображаемый на этом рисунке, имеет место, разумеется, во взаимосвязанных организмах и событиях видовой жизни, составляющих коллектив на протяжении определенного промежутка времени. Протекание событий сквозь социальные и статусные структуры оказывает влияние на содержание каждой символической формы. Непрерывная интерпретация и переинтерпретация событий и общества, в котором они происходят, вносит важный вклад в значимость символов прошлого, где бы они ни использовались коллективом. Понятийные определения того, что представляют собой человек, мир и сверхъестественное, проходя сквозь социальную и статусную структуру, оказывают влияние на ее изменяющиеся ценности и течение событий и, в свою очередь, испытывают обратное влияние с их стороны. Все это — статусная и социальная структура, ценности и представления, происходящие во времени события, — сохраняет свою устойчивость и в то же время изменяется, либо что-то добавляя к значениям прошлого, которые схватываются и ненадолго удерживаются в сегодняшних символах, либо что-то у них отнимая. И эти значения, будь то логические или нелогические, рациональные или иррациональные, сознательные или погребенные в глубинах органической жизни вида, адекватные или неадекватные, так или иначе находят свое выражение в коллективных символах человека [42b].
Нелогическое время и пространство вида
Значения жизни были представлены в нерациональных символах процессии как события упорядоченного времени, которое, нахлынув неведомо откуда и вторгнувшись в лишенный времени регион земли и воды, стало живым временем и пространством Янки-Сити. Задержавшись здесь ненадолго, значимость времени приобрела непреходящую весомость в документально зафиксированных деяниях сообщества. Затем мы видим, как значимое настоящее со все более нарастающей скоростью покидает пределы города и устремляется в обширные западные пространства, в крупные города, в более важную экономическую и социальную жизнь могущественной нации. Важность времени в Янки-Сити сосредоточена не в «здесь и сейчас», а, как это некогда было, в вечном вчера, которое тут осталось, тогда как настоящее куда-то ушло. С конца XIX века события ощущаются как «слишком недавние» и, даже будучи важными, лишены значимости. В них не вложена полновесная социальная энергия ментальной жизни группы. Теперь Янки-Сити затерян в огромном и унылом мире, находящемся за его пределами. Недавнее время в значениях процессии расползается и растворяется в обыденном круговороте незначительных событий. Величие кануло в прошлое; власть и слава куда-то ушли. Теперь Янки-Сити должен идти к ним; сами они не идут уже более к Янки-Сити.