Живые и мёртвые
Шрифт:
«Калеб всегда хотел служить своей стране, даже когда отмежевался от людей, которые, как мы в настоящее время считаем, были правы, тогда как он заблуждался. Он настолько боялся распада Союза штатов из-за проблемы рабства, что выступил против той борьбы, которую вели против рабства аболиционисты — такие люди, как Уильям Ллойд Гаррисон и поэт Уитьер, — и стремился к компромиссу, который бы предотвратил войну».
Знаменитый «Дредноут» и генерал Грили являются двумя очевидными случаями, представляющими славные достижения XIX столетия. «Дредноут» символизировал величественный, хотя и недолгий период превосходства быстроходных парусных судов, когда вновь заявили о себе верфи и судостроители Янки-Сити, а подвиги Грили — продвижение человеческого общества и западной цивилизации в водные просторы Арктики, которые были современным эквивалентом «нетронутой дикой местности» первых веков открытия и освоения континента.
Между тем, в период отблесков славы время остановилось; это период упадка, утраты смысла, когда из жизни уходит жизненная сила, люди теряют свою значимость, и становится трудно найти героев. В символическом плане, Янки-Сити изменил образ самого себя. Он стал иным символическим коллективом, с новыми коллективными репрезентациями, призванными рассказать ему о том, что он собой представляет, и выразить то, что он собой представляет, для других. Появились новые темы с присущими им новыми ценностными конфигурациями, проникающими сквозь поверхностную оболочку сознания в скрытые и потайные значения нерациональной жизни коллектива.
Существует несколько взаимосвязанных тематических блоков, конфигурации значений и ценностей которых мы можем изучить и проанализировать. Это тема Незыблемого Города и Перемещающегося Фронтира — тема все более расширяющегося мира, разрастающегося вширь на все более дальние расстояния, и все более уменьшающегося размера города в этом расползающемся пространстве, — сопряженная с официальной и открытой темой ценностей прогресса и их в высшей степени сомнительной и скрыто противоречивой значимости. Тема девственной чистоты и идиллического состояния природы, райского сада до пришествия человека, противопоставляется сегодняшним добрым и злым последствиям его прибытия. Все эти темы, сочетающиеся с мотивами аристократии и простолюдина, сословного ранга и равенства, старого и нового, аскетизма и роскоши, привносят свои значения в последний период и все костюмированное шествие в целом. Проанализируем некоторые из них.
Возьмем тему Незыблемого Города и Перемещающегося Фронтира и — поскольку другие темы с ней связаны — попытаемся увидеть, каким образом они вписываются в нерациональные чувства, возбуждаемые и выражаемые символами процессии. Нерациональные значения, ценности и образы позднейшего периода развития Янки-Сити очевидным образом взаимосвязаны с подспудными темами неконтролируемого и постоянно перемещающегося фронтира и утонченного вечного города, непоколебимо закрепленного в пространстве. В чувства, испытываемые городом по отношению к фронтиру, включается ряд взаимосвязанных тем — невозмутимого города, неупорядоченного прогресса, технического и культурного развития, дикой местности и девственного мира, не тронутого еще человеческой рукой. Там, где встречаются и соединяются природа и фронтир, человек все дальше и дальше продвигается вперед, создавая новые города и поселения. И фактически, и символически фронтир находится там, где происходит столкновение между могучими силами природы, не укрощенными человеком, и силой цивилизованного человека. Цивилизация и формы цивилизованной жизни, ее законы и порядок претерпевают встряску и иногда, бывает, расшатываются, но затем порядок вновь утверждает себя. Появляются дисциплина и условности общества, американский же фронтир вновь перемещается на запад. В этой теме фронтиру предшествуют «первозданный лес» и дикая местность; приходит человек, приносит с собой порядок и общество, управляющие его поведением, и устанавливается фронтир.
Фронтир был изображен в дюжине или более живых картин костюмированного шествия. В одних эпизодах он был главной и основной темой, в других — второстепенной или неявно подразумеваемой. «В марте 1786 года в Бостоне была организована Компания Огайо. Вперед, на Запад!» Текст эпизода информировал читателей, что одним из предводителей этого предприятия был генерал Сэмюэл Парсонс.
«В марте 1786 года в Бостоне была организована Компания Огайо, и одним из ее предводителей был генерал Сэмюэл Холден Парсонс, сын священника из Янки-Сити. Следующей зимой небольшая компания отправилась в новые земли, дабы подготовиться там к весеннему севу. Мужчины, женщины и дети в санях и вагончиках отправились через горы...
Пионеры двигались все дальше и дальше на запад. Уроженцы Янки-Сити оказывали помощь в заселении Иллинойса; Льюис и Кларк показывали путь к Скалистым горам».
Генерал Сэмюэл Холден Парсонс из Янки-Сити, сын местного священника, был крупным спекулянтом землей. Его авантюры на этом поприще снискали ему довольно сомнительную репутацию, о которой в тексте эпизода «Вперед, на Запад!» не упоминается. Его именитая фамилия дает ему право появиться в тексте исторического очерка, однако героическим лидером в процессии он не стал, и помешали тому, быть может, факты истории. Близкий фронтир — проходящий прямо здесь, по задворкам продвигающейся вперед цивилизации, — всегда означал для американцев обзаведение новой недвижимостью. Здесь, в новых городах и регионах, вчерашний «спешный переселенец», а ныне «маклер», спекулирует и ставит на карту свое слово, а иногда и капитал, ради получения прибыли. У фигуры спекулянта землей всегда было достаточно прецедентов в американской истории. Сами правовые основания колонии Массачусетс-Бей, равно как и многих других сообществ, строились на риске ради получения прибыли и представляли собой спекулятивные предприятия. Сама хартия, давшая повод для празднества, была документом бизнесмена, составленным с оговорками, которые касались извлечения прибыли и того, как такого рода предприятие следует осуществлять и организовывать. Пионеры, создававшие колонии, равно как и первооткрыватели и исследователи, движимые тягой к приключениям, всегда либо сами являлись, либо сопровождались земельными спекулянтами, готовыми рискнуть своими жизнями и деньгами ради быстрого обогащения (часто в этом им помогало беззастенчивое злоупотребление политическим влиянием). С точки зрения исторической точности и необходимости символического выражения этой фундаментальной, хотя часто маскируемой, ценности американской истории, более всего подходило, чтобы генерал Парсонс незаметно и без лишних комментариев был включен в текст эпизода «Вперед, на Запад!» наряду с пионерами и другими переселенцами.
После этого эпизода шел сюжет о золотоискателях, отправляющихся в море из местной гавани. Раньше, из истории об индейском набеге на Янки-Сити, мы уже узнали, что «почти с самого начала поселенцы двигались на запад». Их предвестниками в костюмированном шествии были капитан Джон Смит и Колумб. Принадлежа к эпохе открытия Америки и уйдя в прошлое, они не оставили после себя никаких постоянных поселений и всего лишь создали социальные предпосылки для возникновения фронтира. Эти два эпизода были продолжением первых двух: «Первозданный лес» и «Первые американцы, краснокожие индейцы». Таким образом, дикая местность, фронтир и город символически обнаруживают себя во всей процессии.
Символически фронтир передвигается от побережья и самого поселения на несколько миль в глубь суши, непосредственно на его задворки — где впервые появились опасность и страх и где на новый народ страны нападали индейцы, — далее через Аппалачи до Огайо, а вместе с золотоискателями вплоть до Тихого океана. Фронтир — это не только некое место; это движение (и в символическом, и в хронологическом плане), присутствующее в символизме живых картин с самого начала и вплоть до самого последнего периода [141] . Как изменяющийся символ, он выходит из моря в девственный лес, останавливается на мгновение в Янки-Сити и уходит дальше. Фронтир это символ, репрезентирующий не только пространство, изменяющееся по мере изменения местоположений, людей и исторических контекстов, но и представления о времени. На более простом и менее рациональном уровне это ощущение прибытия-в и отбытия-из Янки-Сити, сочетающееся с непрерывностью, постоянством и стабильностью, т.е. синкретическая смесь Янки-Сити как физического места, состоящего из гор и рек, земли и воды, которое изменяется, но остается вечным. Движение и постоянство: некоторые из тех, кто прибыл сюда, остались здесь и построили великолепный город, воплощающий в себе добродетели цивилизации Новой Англии; другие, став человеческим фронтиром, продолжали закладывать основы огромной континентальной страны, быть частью которой является предметом гордости Янки-Сити. Тем не менее, это уже не Новая Англия и не Массачусетс, и, что важнее всего, не прибрежный Массачусетс и не Янки-Сити.
141
Нигде фронтир как движение и изменение не прочувствован и не выражен так ясно, как в описании Фрэнсисом Паркменом [107] масс перемещающихся людей, движущихся из заселенных регионов Востока через Скалистые горы к тихоокеанскому побережью. Напомним, что эта книга была написана во время мексиканской войны. Паркмен и его компаньон, Шоу, были бостонскими аристократами.
Кроме того, мы в Янки-Сити, говорящие на языке символов костюмированного шествия, все еще здесь. Великие деяния и люди, окруженные ореолом доблести и славы, тоже были здесь и остаются с нами в значениях процессии. Другие ушли или умерли, но мы — мы и наш род, — несмотря ни на что, продолжаем жить. Фронтир пришел и ушел, растекся большими волнами за горы и далеко-далеко. Вместе с ним, следуя за ним, шли новое могущество и новый престиж. В дальних землях и отдаленных местах политическая и экономическая экспансия Соединенных Штатов и развитие новых типов могущества и власти достигли новых вершин. Однако власть, престиж и богатство не только более широко и обильно распространились на другие места; их больше не было здесь, у моря и у реки.
В период творения, когда девственный лес и женский дух реки уступили технической и мужественной моральной власти тех, кто дал нам жизнь, родилось новое общество, которое, будучи вскормлено морем и рекой, достигло в эпоху славы своего величия и завершения. Затем наступил великий исход тех, кто отправился на запад основывать новые миры, ушел на север создавать новый штат или, заняв, подобно Лоуэллам и Джексонам, высокое положение, мигрировал в большие города Бостон и Нью-Йорк. Они ушли, но мы остались. Именно из нашей силы они почерпнули величие и новое могущество.