Живые и мёртвые
Шрифт:
Бог, строгий отец, вселяет ужас в сердца людей. Стоит им не подчиниться его суровым требованиям, и он может осудить их на вечные муки или полное личное исчезновение. Мать же постоянно взывает к милосердию своего сына, прося его убедить отца смилостивиться к ее слабым человеческим детям, которые, как члены нашего вида, вечно совершают моральные проступки и вечно сожалеют о своих прегрешениях. Она может делать это благодаря тому, что в те девять месяцев, что она носила в собственном чреве своего Божественного сына — с момента оплодотворения Богом в День Благовещения и до его рождения в День Рождества, — его питали кровь и жизненные силы ее человеческого тела, потом ее грудь согревала его, а молоко, идущее из ее тела, вскармливало его и стало частью младенца, того самого Иисуса, который вырос в зрелого мужчину Христа, пытающегося спасти и искупить грешного человека.
Жесткие — если не сказать жестокие и мстительные — качества отцовского образа преобразились в кроткого, любящего и миролюбивого сына женщины. Сражающийся, агрессивный, мужественный Иегова стал кротким, миролюбивым мужчиной Христом, способным любить как женщин, так и мужчин, но не эротически, а в рамках и границах моральных правил братской любви. В Христе как брате мужчины и женщины защищены от сексуальных тревог и страхов, поскольку они разделяют с ним общие инцестуозные узы. Он повинуется моральным правилам, что, как они надеются, будут делать и они в любой ситуации.
Глава 12. Символическая структура сакрального года
Проблема: символы времени и сакральный год
Поскольку в рациональном и нерациональном мышлении жителей Янки-Сити представления о времени имеют основополагающее значение и пронизывают всю душевную жизнь, а вера в христианские символы, базирующиеся на семье и виде, распространена среди большей части коллектива, то, как нам кажется, исследование возможных взаимосвязей между этими двумя системами знаков и теми мирами значения, которые они представляют, должно дать нам большее понимание рассматриваемых проблем, а также, быть может, вознаградит нас видением некоторой части того генерального плана, который удерживает несколько систем представлений и ценностей в рамках единого ментального универсума. Почитание христианской Троицы извлекает на поверхность самые глубокие и устойчивые примитивные эмоции животного мира вида и связывает их с эмоциями морального и духовного порядков, которые являются высочайшими и наиболее поздними достижениями коллективной жизни человека. Представления о социальном времени, основывающиеся преимущественно на культурных адаптациях людей друг к другу, и конструкты объективного времени [56], являющиеся главным образом продуктами технического приспособления к внешнему миру и космосу, в христианском символизме, как и во всех прочих системах религиозной мысли, соединяются воедино [21]. Даже малый ребенок в Янки-Сити знает, что «Рождество бывает только раз в году», а Пасхальное воскресенье отличается от всех других воскресений года [7]. Другие люди, принадлежащие ко многим нынешним протестантским общинам города, знают о «литургическом возрождении», институте сакральных сезонов, святых днях, порядке публичных богослужений в своих церквях и всячески способствуют этому возрождению. Тем временем католическая церковь продолжает сохранять годичный литургический цикл сезонов, в котором Рождественский пост ведет к Рождеству, Великий пост — к Пасхе, а другие святые сезоны имеют свои собственные важные дни. В них символы времени и символы христианского сверхъестественного соединяются и сливаются воедино, превращаясь тем самым в нечто большее по сравнению с тем, чем они были бы по отдельности [94].
Чтобы изучить эту проблему, задать направление нашему исследованию, а также определить нашу теорию, выбрать метод и отобрать релевантные данные, мы начнем с постановки ряда вопросов. Каким образом различные понятия и символы времени связаны с христианской символической структурой и тем нелогическим душевным миром, который она выражает? Какова научная и социальная значимость этой взаимосвязи? И что мы сможем, получив ответы на эти вопросы, узнать такого, что помогло бы нам объяснить душевную жизнь общества? Мы получим кое-какие ответы, исследовав несколько уровней мышления и поведения, и эти ответы будут соотноситься с ними. Приступая к нашему исследованию, мы должны дать краткий обзор релевантных фактов, касающихся знаков, сезонов, праздников, постов и того, как они связаны друг с другом в сакральном календаре. Основное место среди наших данных будет занимать визуально доступный сакральный календарь, представляющий собой знаковую систему, соотносящуюся с христианскими знаками публичного культа. Мы рассмотрим различия между евангелическими, нелитургическими и литургическими церквями, в том числе епископалианами и католиками, и отметим черты различия и сходства между ними [40, 128].
Мы будем искать значения этих знаков как репрезентаций ритмов коллективной жизни, а также соотношение их значений со значениями социального и объективного хронологического времени. Поскольку религиозные праздники и сакральные сезоны следуют друг за другом не как холодные арифметические числа, как в светском календаре, а в драматическом ритме колебаний эмоциональной интенсивности и разных моделей проявления эмоций, то нам необходимо выяснить, каковы эти эмоциональные ритмы, и изучить значимость регулярно повторяющихся периодов аффективной интенсивности и расслабленности, иногда даже апатии. Каковы периоды священной радости, печали, любви и других человеческих эмоций? И каковы значения их ритмических воздействий для функционирования коллектива?
Начнем с рассмотрения нынешнего состояния годичного публичного культа в нескольких церковных календарях Янки-Сити. Имеющиеся данные охватывают спектр от величественной литургической структуры католицизма, твердо соблюдающего священные праздники и сезоны прошлого, обогатив и укрепив их, — до таких литургических протестантских церквей, как, например, епископалианская с ее молитвенной книгой и внешними знаками сакрального культа, — и, наконец, до местных и общенациональных разновидностей евангелических церквей и унитариан. Кроме того, различия и сходства между ними охватывают исторический промежуток, начинающийся с того времени, когда конгрегационалисты и другие церкви пуританской волны полностью разрушили литургический культ, и продолжающийся до настоящего времени и того, что мы называем здесь протестантской Контрреформацией и литургическим возрождением в Янки-Сити и Америке в целом.
Стэффорд, размышляя в книге «Христианские символы евангелических церквей» об «ограничении форм и символов» христианской традиции, пишет:
«Различные католические, епископальные и лютеранские церкви являются откровенно литургическими и широко используют традиционные формы и символику, унаследованные от раннего христианства или развившиеся в предшествовавший Реформации период пышного расцвета средневекового религиозного искусства. На ранних стадиях кальвинистской Реформации значительная часть этого наследия была отброшена гневными реформаторами, которые посеяли опустошение в бесценных сокровищницах религиозного искусства в Шотландии, Англии и других частях Европы. Из трехсот шестидесяти кельтских крестов, существовавших, как говорят, в Шотландии до Реформации, до наших дней сохранились лишь два. Жан Кальвин допускал услаждение слуха поэзией и музыкой, но отвергал услаждение взора. Стих 1, 31 Книги Бытия прошел мимо его внимания. Пытаясь искоренить «суеверные» и «идолопоклоннические» обычаи, кальвинисты не раз доходили до разрушительных эксцессов и ради полного противопоставления себя римско-католическому обычаю содержали свои церкви почти полностью лишенными всего того, что могло бы взывать к воображению и эстетическому чувству прихожан. Каждый чистосердечный историк признает, что в них была изрядная доля провокации. Тем не менее, очищение, как оказалось, было чересчур суровым».
Нынешний литургический ренессанс, набравший силу по прошествии времени, по его мнению, «вызвал неизбежное обратное движение маятника, уводящее от крайней кальвинистской позиции в отношении форм и символов, и сегодня мы находим немалое число пресвитерианских, конгрегационалистских, баптистских и методистских церквей, вводящих эстетически обогащенные формы культа, алтари, кресты, свечи, облачения и иные церковные атрибуты, которые еще в начале этого столетия вызывали насупленный вид. Вполне очевидно, что всему этому сопутствовало углубление почтительного отношения к святыне как таковой...» [234]
234
Stafford [128], р. 21-22, 24.
Литургический ренессанс в евангелических церквях, как, например, в конгрегационалистской и других церквях Янки-Сити, бывших когда-то, в пуританские времена, иконоборческими, несколько затрудняет проведение четких различий между церквями с точки зрения использования литургии в публичном культе. Нынешнее «Наставление членам конгрегационалистских и христианских церквей», используемое в Янки-Сити и цитируемое в нашем исследовании для описания того, что делают конгрегационалисты, гласит: «Соблюдение христианского года восходит к первым дням существования Церкви... когда установилась христианская религия... [и] празднование памятных дней, знаменательных для христианской религии, возрастало в своей значимости... Уже в первые столетия христиане ревностно соблюдали два великих сезона — Великий пост, предшествующий Пасхе, и Рождественский пост, предшествующий Рождеству». Пуританские реформаторы, пытаясь освободиться от власти традиции, «сохранили лишь Библию, некоторые из гимнов и соблюдение воскресного дня... Они отвергли, — говорится далее в «Наставлении», — прекрасные и символичные идеи, помогавшие превращению прежних церквей в места благоговейного поклонения... В Новой Англии эта установка дошла до крайности, выразившись в законодательном запрещении празднования Рождества».
| Католики [235] | Епископалиане [236] | Конгрегационалисты [237] | Пресвитериане [238] | Методисты [239] |
| Рождественский пост | Рождественский пост | Рождественский сезон | Рождественский сезон ожидания | Рождественский сезон ожидания |
| Святки | Святки | Святки | Святочный сезон Рождества | Святочный сезон Рождества |
| Время после Богоявления | Время после Богоявления | [Воскресенья] после Богоявления, три воскресенья перед Великим постом | Богоявление, сезон Благовещения | Богоявление, сезон Благовещения |
| Септуагесима [240] , ранние приготовления |