Жизнь без границ. История чемпионки мира по триатлону в формате Ironman
Шрифт:
Но в такие моменты вы оказываетесь в своего рода туннеле, где все происходящее вне вашей головы оказывается где-то на периферии. В эти моменты я даже не ощущала боли в голени.
Затем, за 5 минут до финиша, я поняла, что смогу сделать все как надо. Мои бедренные мышцы сжались в судороге, я начала терять форму, но понимала, что могу расслабиться и насладиться финальным рывком. Я обратилась к проезжавшей мимо съемочной бригаде и сказала, что посвящаю эту гонку дедушке и бабушке.
В те моменты, когда я пробегала последнюю милю, толпа оказывала мне невероятную поддержку. Я как сумасшедшая махала им руками и обменивалась рукопожатиями.
Пересекая финиш, я расплакалась и почти задохнулась от волнительности момента. Я подняла
Итак, я победила. Мое время составило 9 часов 6 минут и 23 секунды, что было на 2 минуты лучше, чем в прошлом году, и на 15 минут лучше, чем у пришедшей второй Ивонны. Я смогла побить рекорд Коны на марафонском этапе со временем 2 часа 57 минут и 44 секунды, невзирая на две связанные с диареей остановки. Если бы не лопнувшая шина, я бы могла бросить вызов рекорду Полы Ньюби-Фрейзер, поставленному 16 лет назад.
Но даже тот факт, что теперь я знала, кто такие Пола Ньюби-Фрейзер и другие легенды спортивного мира, показывал, что я вышла на новую ступень. Год назад все было как в тумане. Я не знала ни что меня может ожидать, ни кто из спортсменов соревновался со мной. Теперь все было иначе, и это мне нравилось куда больше. Я чувствовала, что мне оказана великая честь, и была счастлива от того, что могла ей соответствовать. Мне удалось решить проблему с лопнувшей шиной, а затем и справиться с тяжестью чемпионского титула.
И самое главное, что на финишной черте стояли папа и мама в сопровождении моего заплаканного двоюродного брата Тима. Для меня было невероятно важным разделить с ними этот момент.
Меня тут же утащили на допинг-контроль, а затем на пресс-конференцию. Остаток вечера я провела на финише дистанции, приветствуя сотни других спортсменов, перебегавших, переходивших и переползавших финишную черту. Мы, профессионалы, посвящаем подготовке к этому соревнованию всю жизнь, но я испытываю совершенно уникальные чувства по отношению к вдохновляющим меня любителям, которые готовятся к соревнованию в свободное время, а потом мужественно доходят до финиша. Затем, когда прозвонил полуночный колокол и мы все взялись за руки, чтобы исполнить традиционную гавайскую песню, окруженная родными, с венком победителя на голове, я заплакала.
Праздник продолжался и на следующий день. Разразившийся шторм несколько подмочил церемонию награждения. Как только я начала свою чемпионскую речь, сломался микрофон, а люди принялись искать укрытие (надеюсь, что от дождя, а не от моей речи). Случившееся достаточно сильно напрягло меня, ведь я верила, что чуть ли не самая важная часть победы в соревновании состоит в том, чтобы обратиться к собравшимся со страстными и вдохновляющими словами.
Во всем остальном вечер прошел прекрасно. Точно не помню, как именно я добралась домой. Но первое, что я увидела на следующее утро, было электронное послание от Бретта. Оно было многословным и адресовано всем участникам команды TBB. Как только я разобралась в словесных хитросплетениях, смысл стал ясным и простым.
Меня выгнали из команды.
Глава 12
На своих двоих
Думаю, что мы все знали, что это будет наш последний год совместной работы. Бретт понимал это лучше многих других, что наверняка отравляло ему настроение. Он пытался использовать разные способы, чтобы удержать нас вместе, даже попытался убедить Бена управлять делами всей команды. Казалось, что он потеплел по отношению к Бену, что было хорошим знаком, однако у Бретта есть одна сильно смущающая меня черта – его ощущение реальности сильно отличается от ощущения всех остальных. Бен работал на WMG и занимался делами большого количества спортсменов. Так как
Так проблема и осталась нерешенной. Начиная со следующего сезона команду должны были покинуть все спортсмены, имевшие своих собственных спонсоров (не совпадавших со спонсорами команды) и других менеджеров (за исключением Алекса). Об этом много говорилось, но теперь это превратилось в официальную политику. Бретт сообщил об этом в достаточно пространном электронном письме, которое разослал всем после Коны.
Конец был близок. У меня были связи и долгосрочные контракты с целым рядом спонсоров, все из которых были мне приятны. Я не могла бы расторгнуть с ними контракты, даже если бы захотела этого. Кроме того, если бы я это сделала, мне пришлось бы довольствоваться долей командного пирога, распределенного между двадцатью спортсменами. Бретт часто говорил об этом. Что бы я предпочла – быть высокомерной одиночкой со своими собственными контрактами либо чемпионкой и частью его команды? Иными словами, что было для меня более важно – Бретт или мои спонсоры? Его ответ в подобных ситуациях был достаточно прост. Без него у нас не было бы ни призовых денег, ни толпящихся у дверей спонсоров. Мы зарабатывали бы меньше денег. Я никогда не была уверена в том, что смогу добиться серьезных успехов без него, но я также не была готова отказаться ни от своего менеджера (а Бен к тому времени стал для меня куда больше чем просто менеджером), ни от своих спонсоров. Мы часто говорили Бретту, что для профессиональных спортсменов приоритет заключается в получении максимального дохода до тех пор, пока им это по силам. А люди, занимающиеся триатлоном, зарабатывают куда меньше, чем представители других видов спорта.
Решение остаться в компании в новых условиях привело бы к настоящему логистическому кошмару. Любой желавший работать со мной спонсор должен был согласиться взять и всю мою команду. Бретт и Алекс пытались убедить двух моих основных спонсоров взять команду под свое крыло, но им не удалось. Это было попросту нереально. Самое неприятное заключалось в том, что после моего ухода политика в отношении спонсоров смягчилась и всем остальным спортсменам было разрешено заключать с ними индивидуальные контракты и работать со своими личными менеджерами.
Было ясно, что я покину команду, так же как и несколько моих коллег, вставших перед аналогичной дилеммой. Перспективы расставания с Бреттом меня пугали, а он не отказывался поиграть на моих страхах и постоянно сеял в моей душе семена сомнения в успехе без его участия. Но теперь мне это надоело, и я подумала, что все же смогу чего-то добиться и без Бретта.
Мы с Белиндой и Хиллари быстро решили, что хотим тренироваться вместе, несмотря ни на что. Но кто должен был стать нашим тренером? Мы принялись перебирать имена и рассылать письма. Одним из кандидатов был Клифф Инглиш, живший в городе Тускон (там же, где и Хиллари) и помолвленный с Сэм Макглоун, занявшей второе место в Коне в 2007 году.
Мы с Хиллари направились в Тускон для встречи с ним. Встреча прошла отлично. Он был молодым парнем, примерно нашего возраста, очень дружелюбным. К тому моменту он уже успел потренировать несколько американских и канадских команд по триатлону. Мы с Хиллари и Белиндой решили остаться и поработать с ним.
Тем не менее я никак не могла отделаться от ощущения «дежавю». Я постоянно вспоминала, как чуть раньше в том же году торопилась подписать контракт с Алексом. Теперь, после ухода из команды, мы старались как можно быстрее найти тренера и двигаться дальше, и я приложила массу усилий для того, чтобы это произошло.