Жизнь без слов. Проза писателей из Гуанси (сборник)

Коллектив авторов

Шкурка понял, что ляпнул лишнее, но все же огрызнулся:

– Ого, да ты серьезно, что ли? Вот не ожидал! Ты еще скажи, что на ней жениться собрался! – И тут же опустил голову к тарелке с супом. Все равно Шкурка силой не смог бы одолеть Шлака, это он уже по опыту знает. Шкурка, конечно, яростно дерется и раньше никогда не проигрывал, но это было до встречи с Шлаком. А у них в районе такой закон: кто сильнее, за тем и правда.

Одним желтым днем Шлак и Сяо Юй по неосторожности заговорили о прошлом. Это было на втором этаже в выходящей на улицу комнате, которую снимал Шлак. Сяо Юй жестами показала ему, что была замужем и у нее есть двое детей. Шлак спросил, почему она развелась, но тут жесты Сяо Юй стали запутанными, и Шлак так и не понял.

Сяо Юй спросила о его прошлом. Шлак подумал немного и жестами показал, что до Сяо Юй у него не было женщин. Сяо Юй, конечно же, не поверила и, взвизгнув, набросилась на него, обнажая зубы и делая вид, что хочет укусить. Это был довольно звонкий визг, но приглушенный. Небо резко, без перехода, потемнело, и вскоре им стали не видны жесты друг друга. Сяо Юй хотела включить свет, но Шлак резко сжал ее в объятиях. Ему не нравилось включать свет, особенно когда он был наедине с женщиной, чтобы в темноте искать губами ее губы: целоваться лучше всего в темноте, это как пить пиво лучше охлажденным.

Напротив, в десяти метрах от парикмахерской, стоял нервно подмигивавший уличный фонарь. Когда-то он работал нормально, но сейчас уже почти не горел. Шлак заметил человека, медленно поднимавшегося по склону. Это заставило Шлака подойти поближе к окну, и он узнал в нем старого «зеленого башмака». «Зеленый башмак» подошел к парикмахерской и увидел, что дверь заперта. Сяо Юй тоже увидела его, узнала старого клиента и уже было собралась спуститься в парикмахерскую подстричь и побрить его, но Шлак удержал ее. Зажимать ей рот не было необходимости, все равно кричать она не может. Человек на улице, похоже, был недоволен, он встал перед парикмахерской и закурил, поглядывая на возвышавшийся рядом фонарь.

Это из-за фонаря он решил, что парикмахерская Сяо Юй открыта, решил Шлак.

Когда «башмак» ушел, Сяо Юй усадила Шлака на скамейку, принесла ножницы и машинку для стрижки. Волосы у Шлака были еще короткими, можно и не стричь, но Сяо Юй хотелось опробовать на нем новую креативную стрижку, которую она увидела то ли в каком-то журнале, то ли еще где – не на клиенте же тренироваться? Теперь, когда Шлак стал ее любовником, она считала, что он должен поддерживать ее в стремлении совершенствоваться, и Шлак, не желая ей перечить, подставил голову: «Стриги как вздумается, только смотри скальп с меня не сними!» Сяо Юй изобразила ему стрижку «крышка унитаза» и была очень довольна результатом.

В тот день Лао Хуан отправился погулять, дошел до подножия горы Бицзяшань и заметил, что возле парикмахерской горит свет. Он повернул в ту сторону, надеясь побриться, но, когда подошел ближе, обнаружил, что это свет от фонаря, а парикмахерская закрыта. Он постоял немного, слушая шелест ветра. В это время позвонил Сяо Цуй и спросил, где он. Услышав, что на горе Бицзяшань, Сяо Цуй с Юй Синьляном подъехали за ним на такси и потащили пить чай.

Большая часть такси в Ганчэне была марки «Шэнлун Фукан», из-за выгнутого кузова сзади они похожи на пикап, внутри было довольно просторно, но жителям Ганчэна такие автомобили не нравились: «С головой, да без хвоста», – говорили они. Юй Синьлян светился от счастья.

– Юй Синьляну на заводе выдали компенсацию за увольнение, и теперь он работает в такси, вот выехал в ночную смену, – пояснил Сяо Цуй.

– Водить я люблю! – добавил Юй Синьлян. – Еще бы несколько лет на заводе рельсы потягал, и если бы вконец не обнищал, так точно бы свихнулся!

Юй Синьляну не хотелось брать клиентов в тот вечер, он покатал Лао Хуана и Сяо Цуя по заводскому району и хотел завезти в чайную попить чайку.

– Я не буду чай, – сказал Лао Хуан, – от чая не заснешь потом, а у меня возраст, знаешь ли, бессонница. Если хочешь, мы можем у тебя посидеть, выпьем, закусим, славно будет.

Лао Хуан хотел сэкономить деньги Юй Синьляна, тот сразу его понял и согласился. Он жил за горой Бицзяшань на маленьком склоне, в районе под названием Туаньцзао, – там селились семьи рабочих. Одноэтажный

дом Юй Синьляна стоял последним в ряду домишек из огнеупорного кирпича. За домом был участочек, где семья без разрешения построила крытый рубероидом сарайчик, от которого исходило зловоние.

У всех рабочих сталепрокатного завода было увлечение – заниматься перепланировкой жилища. Юй Синьлян свой дом полностью перекроил, нарезав на множество мелких каморок. Они прошли через гостиную в комнату Юй Синьляна, чтобы посидеть втроем. Лао Хуан успел прикинуть, что места мало, а людей проживает очень много, все сидят друг у друга на головах.

– А сколько вас человек в семье? – как бы невзначай поинтересовался Лао Хуан.

Юй Синьлян, открывая упаковку с солеными закусками, тяжело вздохнул:

– Нас очень много: я, жена моя, старший брат, мать, ее брат-придурок и еще четыре ребенка.

– Откуда же у вас четыре ребенка? – удивился Лао Хуан.

– У брата двое детей, у меня один и еще ребенок младшей сестры.

– А сестра что, не растит ребенка сама? – спросил Лао Хуан.

– Да потаскуха она, что тут скажешь, – сказал Юй Синьлян, нахмурившись. Ему не хотелось говорить о семейных делах, и Лао Хуану стало неудобно расспрашивать дальше. Они выпили. Лао Хуан, выпив спиртного, забыл, что не надо бы обсуждать эту тему, и продолжил:

– Синьлян, а твой брат что, разведен?

Юй Синьлян тяжело вздохнул:

– Мой брат глухонемой, инвалид, женился, но брак был непрочным, жену не удержал…

Тут он остановился, поднял чашку и чокнулся со всеми. Они пили водку «Больше, чем поллитра» – она так называется, потому как в бутылке шестьсот миллилитров. Сейчас это самая популярная водка в Ганчэне, экономичная и почти не бьет в голову. Лао Хуан с Сяо Цуем не позволили Юй Синьляну напиваться, налили ему пару чашечек, а остальное поделили между собой. Перед уходом Лао Хуан заметил комнату с обшарпанной дверью слева от гостиной. Он указал на нее Юй Синьляну и спросил:

– Это у вас туалет?

– По нужде надо? В другой стороне, а это не туалет.

– Лао Хуан в полумраке гостиной уставился на Юй Синьляна.

– А там кто живет?

– Сестра.

– Так она тоже развелась? – спросил Лао Хуан.

– Развелась, потаскушка. Родила двоих детей, мальчик остался с отцом, а она дочь растит.

– А что, ее нет дома? – продолжал расспрашивать Лао Хуан.

– Не вернулась еще, она иногда возвращается, иногда нет. Ребенка на мать повесила, мать перед ней в долгу.

Лао Хуану стало не по себе: у Юй Синьляна такая большая семья, а работает он один. Из-за нехватки средств они в сарайчике позади дома разводят свиней, и в квартире из-за этого воняет хрюшками, пойлом и навозом. Сейчас, кроме специализированных хозяйств, в городе уже редко кто держит свиней: от них в жаркую погоду в доме не избежать появления комаров, мух и клопов.

То дело в результате обернулось не лучшим образом. Парнишку из четвертой средней отдубасили конкретно. Сяо Цуй невольно восхищался дальновидностью Лао Хуана. Майор Лю специально выбрал того полицейского-практиканта, у него было собственное мнение на этот счет: он повидал немало преступников, и, бросив пару раз взгляд на кучку студентов, сразу видел, кто ему нужен. Он выбирал себе ребят, которые с полуслова понимали, когда надо пускать в ход кулаки. За многолетнюю практику по расследованию преступлений майор Лю усвоил, что самый простой и надежный способ – это физическое воздействие, от пары неожиданных ударов никакой молодец не устоит. Майор часто наставлял новичков: преступников можно заставить говорить только силой. Однако последние пару лет «сверху» все чаще стали приходить документы, запрещающие допрос под пыткой. Официально трудоустроенные полицейские опасались вылететь с работы и потому не распускали руки. И майору Лю оставалось рассчитывать только на практикантов: эти сопляки ни о чем и не думают, кроме как о том, чтобы хорошо себя показать в деле, и очень послушны.