Жизнь цирковых животных
Шрифт:
– Занавес! – шепнул Фрэнк в самое ухо актеру.
Тоби отпустил его. Фрэнк вздохнул полной грудью.
– Ну что? – нервничая, спросил Тоби. – Получилось?
– Да. – Слава Богу, парень актерствовал. Это хорошо – наигранные чувства легче воспроизвести на сцене, чем подлинные.
– Мне тоже показалось – все супер, – согласился Тоби. – Я добрался до сути. Нащупал ключ.
– Попробуем еще раз?
– Не могу. Надо еще принять душ и побриться перед… перед встречей. Завтра, ладно? Я нащупал ключ. Завтра выйдет еще лучше. Все вместе. – И он чуть ли не бегом устремился в свою комнату.
Ладно, подумал Фрэнк. Лично мне все
Фрэнка устраивало, что репетиция закончилась рано. Вернется домой в Хобокен, вечер свободен. Посмотрит телевизор, послушает музыку. А встречу с Джесси отложит на потом, когда голова не будет забита до такой степени.
Тем более надвигается дождь.
30
Джесси проехала на метро по радиальной от Коламбус-Сёркл. В часы пик вагон битком забит. Она простояла всю дорогу, поначалу ощущая прикосновение чужих тел, потом замечая только ноги, и, наконец, уже не думая ни о чем, кроме еды.
Когда Джесси вышла на своей станции – Хустон и Варик, – над головой послышался мягкий перестук, похожий на аплодисменты. Она робко двинулась вверх навстречу этому шуму.
Дождь обрушился с небес, подобно занавесу из острых игл, застучал, раскатился по асфальту, словно пригоршня камней. Улица засияла, умытая дождем, отполированная влагой. Под навесами подъездов толпились люди, выжидали, поглядывая на дождь, перебегали к следующему подъезду, опять выжидали. Из-под колес машин вырывались облака водяных брызг, похожие на дым. Канавы и лужи вскипали маленькими пузырями.
Джесси выхватила из урны газету, накрыла голову и побежала. Теплый городской дождь со специфическим сладким запахом железа. До здания на Вэндэм-стрит оставалось три квартала. Матушка-природа, на хрен! Всего-навсего дождь, небесная вода. Джесси готова была посмеяться над собой. Пока добежала до крыльца, промокла насквозь. Отряхивалась в вестибюле, точно бродячий пес.
Вокруг – мрачная окраина, фабричные постройки, конторы, там и сям – невысокие городские дома. К югу от Грин-вич-Виллидж, к западу от Сохо. Она жила в пятиэтажном доме без лифта, втиснутом, будто ненужная книга, между двух типографий. Поговаривали, что напротив живет Леонтайн Прайс, [67] но Джесси ни разу ее не видела.
67
Леонтайн Прайс (р. 1927) – американская певица, исполнительница оперных ролей.
По крутой лестнице она поднялась на последний этаж.
Квартира сдавалась в наем нелегально, без лицензии, душ соорудили в кухне, присобачили в коридоре. Но это еежилье.
Входная дверь открывалась сразу в спальню. Там было темно. Окна выходили на вентиляционные шахты, и в комнате всегда, даже в солнечный день, сгущались тени. Над головой, вторым ярусом – кровать, крепкая, надежная. Работа Чарли – муж никудышный, зато плотник что надо. Слева кухня, справа гостиная – квадратное помещение, отвратная софа, рыхлое кресло, пестрое, как корова, декоративный камин, оставшийся после постановки «Кукольного дома». Книжные шкафы по обе стороны камина забиты кассетами – в основном, старые телефильмы, записанные с экрана. Над камином, в рамке – афиша «Венеры в мехах», гравюра в стиле арт-нуво:
Джесси включила свет, музыку, приняла душ. Струя из крана зазвенела в унисон с успокаивающим шелестом дождя за окном. Натянув штаны и спортивную рубашку, Джесси устроилась поудобнее, прикидывая, чем занять вечер. Позвонить Грете, соседке снизу? Нет, Грета, кажется, уехала из города. Можно было поужинать с Аллегрой, но на сегодня Аллегры с нее хватит. Секс, секс, секс – больше ни о чем Аллегра не говорит, а Джесси эта тема осточертела. Жаль, у Фрэнка вечером репетиция. Впрочем, никто ей не нужен. Посидит спокойно дома.
В холодильнике дожидалась полуфабрикатная капуста-брокколи под чесночным соусом. Понюхав – вроде, не испортилась, – Джесси сунула ужин разогреваться в микро-волновку. Прошла в гостиную за книгой, которую начала читать – воспоминания Надежды Мандельштам о жизни русских поэтов при сталинизме. Осип Мандельштам, Анна Ахматова и другие. Калеб подсунул, очередная мрачная повесть о людях искусства, которые он любит читать под настроение. Джесси свернулась на диване – босые ноги уютно поджаты под себя – и вошла в тот жестокий мир, где люди носили резиновые плащи, ели яйца вкрутую, писали душераздирающие любовные стихи и доносили друг на друга «органам». На этом фоне ее собственные переживания казались ничтожными.
Послышался сигнал микроволновки, и в тот же миг зазвонил телефон.
Джесси взяла трубку.
– Алло?
– Джесси? – Шорох дождя похож на электрический шорох в трубке. – Привет. Это Фрэнк.
– О, привет! – Почему она так обрадовалась?
– После работы поехал по делам в ваши края. Сейчас я в квартале от тебя. Решил позвонить – вдруг ты дома. Ты еще не ужинала?
– Ужинаю. – Неправда. Еще и тарелку не доставала. С какой стати она соврала? – Присоединяйся. Купи что-нибудь в ресторанчике на углу, заходи ко мне, поужинаем вместе.
– Да? – Что-то его смущало. – Ну ладно, хорошо. Тебе что-нибудь нужно?
– Нет, у меня все есть. До скорого. – Гудок.
Как Фрэнк оказался «в ее краях»? Не мог же он случайно попасть в соседний квартал. Он же проводил репетицию. Значит, он специально приехал сюда, приехал, чтобы с ней повидаться. Хочет поговорить? Хочет чего-то еще? К удивлению самой Джесси, ее тело сладко заныло в предчувствии легкого, дружеского секса.
Она выключила лампу в гостиной, потом включила снова. За окном, несмотря на дождь, еще не стемнело. Не хотелось, чтобы комната показалась сумрачной, но электрический свет придавал ей какой-то унылый, потрепанный вид. Надо бы причесаться и джинсы надеть. Впрочем, черт с ними. Спортивная рубашка прикрывала трусики, словно мини-юбка. Сексуально. А книгу Надежды Мандельштам Джесси спрятала под диван, а то еще Фрэнк сочтет ее слишком умной.
Скоро уже раздался звонок в дверь.
– Быстро ты добрался! – крикнула она в домофон.
– Тут недалеко.
Она нажала кнопку входа. Миг – и Фрэнк постучал в дверь квартиры.
– Привет! – Она распахнула дверь.
Вот и он – прямо с работы, в костюме с белой рубашкой, но без галстука. В одной руке – бумажный пакет. С другой руки дохлой летучей мышью свисает маленький дешевый складной зонт.
– Я не знал, дома ли ты, – пояснил Фрэнк. – Но подумал: а что я теряю? – Глянул себе под ноги, потом заставил себя прямо посмотреть девушке в глаза.