Жизнь «до»
Шрифт:
– Но почему? Зачем это книгам? Они что, живые?
– Книги – это лишь корка и листы с напечатанным текстом, не более, – задрав подбородок, преподавательским тоном изрек Бранов. – Так что, нет. Жизнью, как таковой, они не обладают.
– Значит, их кто-то оживляет? – с ужасом спросила я.
– Здесь не место для подобных разговоров, – покрутил головой аспирант, прислушиваясь. – Просто уясни: наш мир важен для них. Через него они питаются. Обычно им хватает эмоций тех, кто их читает. Поэтому, что называется, хорошие
– А вы, стало быть, можете переселяться в книги и…
Я развела руками, предлагая ему самому закончить мысль.
– Никуда я не переселяюсь, – чуть устало отозвался Бранов. – В идеале такие, как я, пытаются не допускать таких вот ситуаций, – с кислым видом огляделся по сторонам он. – Реальным людям не место в сказках, а сказкам не место в реальной жизни.
– И все равно яснее не стало, – проворчала я, не удовлетворившись ни ответом, ни количеством информации. – Лекции у вас читать явно получше выходит.
Бранов, кажется, впервые за сегодняшний вечер засмеялся.
– Судя по твоему храпу, – совсем развеселился он, – ты мне сейчас бессовестно льстишь.
– Я уснула на паре лишь раз! – запротестовала я. – И не храпела уж точно.
– Но и интересом никогда не пылала. Я частенько замечал, как ты на занятиях сидишь в соцсетях или калякаешь свои рисуночки.
Глядите-ка, а вот и уязвленное преподавательское самолюбие показалось. Правду говорят, преподаватель вездесущ. Он видит все. А если тебе кажется, что не видит, значит, просто хочет, чтобы ты так думал.
Я фыркнула, присев на корточки, предварительно убедившись, что подо мной не расположился муравейник.
– Значит, в тот день ваше терпение иссякло, и вы решили меня проучить?
– Все верно, – кивнул аспирант. – Пора было. Заодно и остальным напомнил, что со мной подобные штуки не пройдут. Хотя жалею я об этом в последнее время все чаще и чаще.
И правда, не усни я на паре, не выдай он мне задание, жили бы оба, горя не зная.
– Могли бы и аннулировать наказание после того-то, что мы в «Героях Эллады» пережили.
Аспирант фыркнул, покачав головой.
– Исключено. И вовсе не по причине моей скотской натуры, – выразительно морщась, будто загодя зная, о чем я думаю, протянул он. – Вот скажи мне, Мика, скольким из одногруппников ты нажаловалась, что один мерзкий аспирантишка завалил тебя работой по самые уши?
– Ну-у-у… – смущенно улыбнулась я, пытаясь припомнить всех поименно.
– Вот тебе и «ну», – поучительно изрек Бранов. – Полунивера в курсе, наверное. Так что, по меньшей мере, странно было бы, если бы я вдруг перестал требовать с тебя реферат. Начали бы говорить о нас… м-м-м… всякое.
Я кивнула. Действительно странно. Оксана мне точно продыху не дала бы, если бы разузнала, что Бранище проявил снисхождение. И как это я сразу не сообразила?
В памяти живо предстала хохочущая соседка, по привычке поправляющая очки на переносице. От нахлынувших воспоминаний радостное возбуждение во мне сменилось новой волной тревоги.
– Ладно, нечего болтать, – подал голос аспирант, поднимаясь. – Сейчас важнее всего найти твою подружку как можно скорее и уйти обратно. Поднимайся.
Но я и с места сдвинуться не могла. Вцепившись в мобильник, невидящим взглядом таращилась в ярко сияющий экран. Сколько батарея еще продюжит? Час, два? А Оксана? Страшно подумать, что с ней может сделать это… эта… книжка, вознамерившаяся попитаться.
– Это я виновата.
– Нет, – Бранов старательно отряхивал свитер от веточек и сухих листьев. – Все это лишь случайность. Предугадать, какая из книг пробудится, очень сложно. А уж обычным людям и подавно.
Я покачала головой. Вину свою чуяла как никогда остро.
– Если Оксана пострадает, это будет на моей совести. Я ведь знала, что произойдет. Поняла, едва «Император» засиял, как в тот раз, на кафедре. И если бы я не спряталась, она сейчас была бы не одна, а значит…
– Это значит, – строго заговорил Бранов, – что ты и твоя подружка сейчас в полубессознательном состоянии болтались бы в материи книги, а уже назавтра вас искали бы друзья и родня. Матери расклеивали бы листовки и изо дня в день ждали вашего возвращения, не желая мириться с тем, что их дочерям присвоен статус «пропавшая без вести». Ты правильно сделала, что спряталась. Помочь Оксане все равно ничем не смогла бы. Так что, прекрати уже развозить сопли, погеройствуешь в следующий раз.
Я глядела на аспиранта с легким испугом. Прозвучало жестко, но до чего же правильно. Его слова хоть и немного, но отрезвили меня. Я хотя бы сумела найти в себе силы подняться.
– Спасибо, – цепляясь за протянутую руку, промямлила я.
– Боюсь, банальным «спасибо» ты не отделаешься, – сощурился аспирант.
– Если желание будет в пределах разумного, – улыбнулась я, – тогда…
– Тише! – насторожившись и подавшись вперед, Бранов коснулся пальцами моих губ. – Слышала?
Слышала что? Как кровь, гоняемая бухающим сердцем, зашумела в ушах?
– О чем вы? – вглядывалась я в силуэт мужчины, замершего совсем рядом.
Бранов снова тшикнул и сделал пару шагов в сторону зарослей. Призывно помахал рукой. На цыпочках, я подкралась, встав у него за спиной.
– Слышишь?
Я напрягла слух, старательно не обращая внимания на спускающийся все ниже волнительный жар. Ну, зачем он вообще моего лица дотронулся?
– Ничего я не…
Снова легкое касание рукой, но на сей раз плеча, призывающее замолчать.
Собрав волю в кулак, я перевела взгляд с аспиранта на чернеющие разлапистые кусты. Сосредоточилась и вскоре и впрямь начала различать звук.