Жизнь «до»
Шрифт:
– Да, – скомкав, прижала я салфетку к носу, – только ее. Я…
Сказать, что спряталась, язык не повернулся.
– Странно, – мужчина перевернул страницу, поддев ее за уголок, и, готова поспорить, что я услышала едва различимый вздох. Печали или облегчения, не разобрала. – Очень странно.
Странно? Странно?! Да все происходящее вообще ни в какие рамки нормальности не вписывается!
– Ян Викторыч…
– Если ты говоришь правду и книгу ты не стащила, – перебил он, а я на это активно замотала головой, – то все чуть
О ком речь, уточнять я не стала. Гораздо важнее сейчас было выяснить, на какой глубине болота безысходности я завязла.
– Так вы не хотите помогать?
– Не хочу, – не стал лукавить аспирант.
Душа у меня горячим комком в пятки ухнула.
– Значит, Оксану не вернуть…
– Хочу-не хочу, – выразительно сморщился Бранов, заслышав вновь набирающие обороты всхлипы, – это дело десятое. Я не могу просто так уйти теперь. Промедление может стоить Оксане жизни, так что вернем мы ее, не реви. Но будет сложно. И гарантий я никаких дать точно не могу. Зажигалка есть?
– Откуда? – удивилась я. – Не курю.
Аспирант снова поморщился, склонившись и будто вслушиваясь в книгу.
– Что, и даже спичек нет?
Я снова отрицательно качнула головой. Не обойтись все-таки без сожжения моего «Императора», похоже.
– Ну так найди где-нибудь! – нетерпеливо махнул рукой Бранов. – Это же общага. У кого-нибудь обязательно найдутся спички.
Угукнув, я рванула в коридор и вскоре вернулась с добычей: помятым и будто самой жизнью потасканным спичечным коробком.
Аспирант уже обулся и стоял в центре комнаты с книгой в руках. Заполучив спички, сунул их в задний карман джинс.
– Со мной пойдешь.
Дрожь вновь пробежалась по телу. Это был не вопрос. И этого я больше всего и боялась.
– Может, я лучше, – с готовностью уселась я на стул, смиренно сложив руки на коленях, – тут подожду? Обещаю, ничего трогать не стану! Даже на ноги не поднимусь.
Бранов нахмурился.
– Это, – постучал он по обложке пальцем, – твое сочинительство. Оксана – твоя подруга. И не исключено, что книжку стырила все-таки ты. Так что скидывай домашние тапки и живо вставай рядом!
Я выпучилась на него, мечущего молнии от гнева. Ну и ну! Что, уикенд с бестией не удался, что ли?
– Ян Викторыч, – трусливо поджала я ноги под стул и опустила голову. Жажда приключений испарилась в мгновение ока, ведь раз даже он туда идет без особой охоты, значит есть на то причина, – какой от меня прок? Я только все испорчу. Я ведь все время все порчу…
Аспирант обреченно выдохнул, глядя, как я вновь принялась размазывать слезы по щекам.
– Портишь, – со смешком согласился он. – Испортила мне выходной, к примеру. Но делать нечего, я уже здесь, а из нас двоих ты – единственная, кто разбирается в нелогичных хитросплетениях сюжета этой книженции, так что, давай, – потянул он меня за руку, – помоги мне.
Я поднялась на ноги, увлекаемая аспирантом, и робко улыбнулась. Он выдавил ответную улыбку, но в глазах стояла непролазная серьезность.
Представляю, как он сейчас ненавидит меня. Ненавидит ту, что отобрала у него отменный выходной в обществе длинноногой, заботливой блондинки.
– Надень что-то поудобнее, – велел Бранов, смерив меня оценивающим взглядом, когда я окончательно успокоилась. – Кстати, там лето?
– Где?
Мужчина снова постучал по корочке книги.
– А, да, – кивнула я, открывая шкаф. – События происходят летом.
– Хорошо, – протянул он, сцапав со стола едва начатую бутылку минералки. – Значит, не замерзнем.
Я застыла на месте.
То есть, неважно, разорвут ли нас на части какие-нибудь книжные монстры? Главное – зад в тепле? Прелесть какая.
Выйти и позволить мне сменить домашнюю легкую одежду на что-то более походное аспирант наотрез отказался.
«Не хватало еще, чтобы меня увидели здесь», – пробубнил он и просто развернулся ко мне спиной, уперев руки в боки.
Выбирать не приходилось. Ворча о бесцеремонности и наглости некоторых мужчин я, с трудом подавляя желание залезть от смущения в шкаф, переоделась. Натянув осенние ботинки, встала на расстоянии вытянутой руки от аспиранта, отметив, что чернеющее зимней темнотой пластиковое окно всецело может заменить зеркало, а значит…
Он что, мог видеть весь процесс моего «перевоплощения»? Вот ведь… Бранище!
– Ближе вставай, – ухмыльнулся аспирант, словно назло, бросив многозначительный взгляд в сторону окна.
Я сделала четверть шага.
– Еще.
– Да куда уж ближе-то?
Не поднимая глаз, подошла настолько, что вдохни мы оба полной грудью, непременно коснулись бы друг друга.
– Хочешь на веки вечные в переходной зоне застрять? – с полным безразличием в голосе поинтересовался Бранов, заключив меня в кольцо своих рук.
В переходной зоне потеряться совсем не хотелось.
– Мамочки родные… – отбросив смущение, не раздумывая, обхватила руками я талию аспиранта, на всякий случай еще и пальцы в замок сцепив.
«Поехали!» – ни с того ни с сего прозвучал в голове голос Гагарина, и я, нервно выдохнув, вжалась лбом и носом в грудь аспиранта, облаченную в колючий свитер.
Как же страшно!
Ума не приложу, и как только Гагарин отважился на путешествие в космос? Я бы точно спасовала и вылезла из ракеты нафиг. Даже если бы от меня судьба целого мира зависела.
Видимо, тю-тю во мне духа авантюризма. И силы воли тоже кот наплакал, впрочем, как и смелости, чувства ответственности, преданности…