Жизнь и деяния маленького Томаса по прозвищу Мальчик-с-пальчик
Шрифт:
между почётом, богатством и мудростью, что бы вы предпочли?
Альфред. Грибы.
Кирмес. Вот как?
Кай. Ну, что там с ним? Может, в темницу его?
Кирмес. Видите, ваша милость, у него идеум фиксум или, по-простому говоря, устойчивая
мысль, но для окружающих она безопасна, и утверждать, будто он совсем свихнулся, на
этом основании было бы не верно. Скорее это, как бы сказать, сдвиг или заскок. Парень
большой охотник до шампиньонов, у него на
него и теология, и философия, а в остальном он вполне в своём уме. И он уж точно ни в
коем случае не вражеский лазутчик.
Кай. Тогда пускай идёт своей дорогой. Это вам наука, мой юный друг, в другой раз будьте
осмотрительней.
Альфред. Эти места неблагоприятны для изучения естественной истории. ( Уходит).
Кай. До трактира далеко было, а у парня всё-таки рана, да и цирюльник как раз навстречу
попался, вот мы в твой дом и завернули.
Вармунд. Большая честь для бедного человека.
Какй. Да, кстати, я должен тебе десять шиллингов. Деньги у меня как раз с собой, на вот, возьми.
Вармунд. Жена!
Кай. Берёшь или нет? По-моему, я достаточно долго заставил тебя ждать. Бери, пока не
поздно. Такая уж сегодня на меня блажь нашла – долг заплатить, и я не уверен, что в
другой раз я так просто захочу раскошелиться.
Вармунд. Премного благодарен, ваша милость. Жена, беги в трактир, да поживей,
хороший ужин нам не помешает.
Эльза уходит.
Кай. Ну, что нового, дружище цирюльник?
Кирмес. Всё по-старому, ваша милость, и лучше не делается, от чужеземных гостей
кругом одни беды и разорение. А правду ли говорят, будто наш добрый король проиграл
ещё одну битву и в ней двадцать миллионов народу полегло?
Кай. Ну, уж не настолько плохи наши дела. А что, цирюльник, много ли сейчас
зарабатываешь?
Кирмес. Ах, ваша милость, сущие крохи, и с каждым днём всё хуже. Скверные наступили
времена, люди всякий кураж потеряли. Вот раньше – это была жизнь. Что ни воскресенье
– не говоря уж о праздниках или тем более о ярмарках – то пьянка, трактир ходуном ходит, а мне только и оставалось, что с вечера мази и примочки заготовить, потому как наверняка
знал: ночью за мной пришлют. Иной раз до 20 голов перевяжешь, а какие раны бывали –
глубокие, опасные, любо-дорого посмотреть! Такую рану лечить – на целый месяц
растянуть можно. А сколько надо было вправлять вывихов! О шишках и говорить нечего, лечи – не хочу. И платили люди от души. А теперь что? Тьфу, даже говорить неохота.
Благодарение ещё вашей милости – если бы вы время от времени за порядком не
приглядывали, людей бы уму-разуму не учили и мне работёнку не подбрасывали, как вот
сегодня этого пришлого чудака, – совсем бы пропал. Ишь, добряк, целый стерлинг мне
заплатил, а причиталось с него всего-то четыре фартинга.
Кай. Вот видишь, никогда не знаешь, откуда удачи ждать. Так что не вешай носа.
Кирмес. Всё бы ничего, ваша милость, да поборы больно велики, и каждую неделю новые.
От этих поборов у людей всякая охота пропадает кровь себе пускать или там пиявок
ставить. Теперь ведь как? Вот, к примеру, прослышал я, что толстяк Джеффри занемог, и
не на шутку, слёг даже. Захожу к нему как бы невзначай, проведать, спрашиваю, не нужно
ли чего. Он только головой трясёт. Жена его, она добрая женщина, начинает его
уговаривать, полечись, мол. « Нет, – отвечает, – нужно ли мне лечиться – это, мол, ещё
вопрос, а вот что лечение мне в шиллингов 5 – 6 обойдётся, здесь и вопроса нет. А я не
могу тратить такие деньги на подобную ерунду. А потом, – говорит, – чего ради лечиться?
Поборы плати, на постой принимай, так что лучше уж сразу помереть». Видите, ваша
милость, какое рассуждение, какая, можно сказать, философия теперь в народе, и, Бог
свидетель, у меня язык не поворачивается осуждать этих несчастных людишек, они не
просто бедны, они, я бы сказал, совсем швах. Недавно случился здесь у одного удар, я
хотел, как честный хирург, сделать кровопускание – так, верите ли, он отказался, у него
денег нет. Так и помер, бедняга.
Кай. Будь здоров, Вармунд… Ну, цирюльник, ты идёшь? Смотри, темень какая, ночь на
дворе, а она доброму человеку не помощница.
Кирмес. Слушаюсь, ваша милость. Да, кстати, Вармунд, как там с нашим делом? Ну, да ты
обо мне не забудешь. Шиллингов 7 – 8, и все счёты. ( Уходит с Каем).
Вармунд. Да уж, недолго мне радоваться, кум цирюльник в таких делах знает толк.
Появляется Эльза с горшками и котелками.
Эльза. Вот, муженёк, с божьего благословения всё, что душе угодно. Суп, мясо, овощи.
Сейчас, только на огонь всё поставлю. И доброе крепкое пиво.
Вармунд. Давненько мы пива не пробовали. Ну, жена, сегодня повеселимся.
Эльза. Вот, пей.
Вармунд. Собери на стол, да смотри, что бы не подгорело ничего, есть хочется зверски.
Эльза. И что это на господина сегодня нашего нашло? Бывают же такие просветления.
Вармунд. Хорошо, что добром кончилось, а могло бы и иначе обернуться.