Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина
Шрифт:
– Слушай, второй,– сказал он ему,– это говорит первый! У нас в орудии сколько снарядов осталось?
– Один, товарищ первый.
– Очень хорошо,– сказал первый.– Прикажи подтащить орудие к уборной, на которой что-то написано иностранными буквами, и пускай вдарят прямой наводкой в упор.
– Так пулемет же, товарищ первый.
– Что пулемет?
– Не дает подойти. Стреляет. Люди погибнут.
– Погибнут!– загремел генерал.– Гуманист тоже нашелся. На то и война, чтоб гибли. Подтащить орудие, я приказываю!
– Есть, товарищ первый.
В это время пулемет умолк.
Отбив атаку, Чонкин снял пальцы с гашетки. И сразу наступила тишина до звона внушах. Со стороны неприятеля тоже никто не стрелял.
– Нюрка!– обернулся Иван.
– Чего?– Нюра стояла, прислонившись к хвосту, тяжело дышала, и лицо ее было красным и мокрым, как после бани.
– Живая,– улыбнулся ей Чонкин.– Ну отдохни маленько.
Было уже совсем светло, и он хорошо видел и тех, в грязных халатах, которые швыряли бутылки, и других в серых шинелях, которых было гораздо больше. Но все они лежали, не проявляя никаких признаков жизни, и даже ощущение опасности сталоокак будто бы проходить. Где-то громко закричал петух: ему отозвался другой, потом третий…
Ишь как голосисто кричат,– думал Чонкин, не замечая, что артиллеристы подтягивают свою сорокопятку, прикрываясь уборной Гладышева, на которой было написано wаtеr сlоsеt.
– Нюрка,– сказал Иван ласково,– отдохнула маленько?
– А чего?– Нюра утирала лицо концом полушалка.
– Принесла бы водицы. Попить охота. Только бегом, а то ишо подстрелят.
Нюра, пригнувшись, кинулась к избе.
Ахнул запоздалый выстрел, но Нюра была ужа за углом.
Вбежав в избу, она первым делом обратила внимание на крышку подпола, но в этомксмысле все было в порядке, пленники сидели внизу и никак не прявляли себя. Нюра зачерпнула из ведра воды, и в это время раздался такой оглушительной силы взрыв, что пол под ней перевернулся, и, падая, она слышала, как летели со звономпстекла.
– 41 -
Выстрел был очень удачным. Единственный снаряд угодил точно в цель. Бойцы по-прежнему лежали, прижавшись к земле и ожидая ответа со стороны противника. Ответа не было.
И тогда временно исполняющий обязанности командира первого батальона младший лейтенант Букашев поднялся на четвереньки.
– За Родину!– прокричал он хриплым от волнения голосом.– За Сталина! Ура-а!
Вскочил на ноги и побежал по мокрой траве, размахивая пистолетом.
На какой– то миг замерло сердце, показалось, что он один и за ним никого. Но уже в следующее мгоновение услышал он за спиной мощное ура и топот десятков ног. Тут же заметил он и второй батальон, который тоже с криком ура бежал рассеянной цепью по улице, третий батальон, обойдя деревню понизу, приближался со стороны реки.
Младший лейтенант Букашев со своими орлами первым перемахнул через ограду и ворвался на огород. То, что он увидел, показалось ему невероятным. Не увидел он горы вражеских трупов, не увидел сдающихся в панике солдат противника. Он увидел разбитый самолет, у которого правая верхняя плоскость была срезана осколком и висела на тонких тросиках, а хвост вообще валялся в стороне.
Недалеко от самолета на развороченной земле лежал красноармеец с голубыми петлицами, а над ним безутешно рыдала женщина в расстегнутой телогрейке и с растрепанными волосами.
Букашев остановился. Остановились и подбежавшие за ним бойцы. Задние привставали на цыпочки, чтобы рассмотреть, что происходит впереди. Младший лейтенант, смущенно потоптавшись, стащил с головы каску. Бойцы последовали его примеру.
Подошел и полковник Лапшин. Тоже снял каску.
– Как фамилия этого красноармейца?– спросил он у женщины.
– Чонкин это Ваня, муж мой,– сказала Нюра, заливаясь слезами.
С грохотом подъехал бронетранспортер. Из него выскочили автоматчики и стали теснить красноармейцев, расчищая путь тяжело вылезавшему генералу. Разобрали часть изгороди, чтобы комдиву не пришлось задирать ноги. Заложив руки за спину, генерал не спеша прошел к самолету. Увидев лежавшего на земле Чонкина, медленно стянул с головы папаху.
Подбежал полковник Лапшин.
– Товарищ генерал,– доложил он,– задание по ликвидации банды Чонкина выполнено.
– Это и есть Чонкин?– спросил Дрынов.
– Да, товарищ генерал, это Чонкин.
– А где же банда?
Полковник растерянно закрутил головой. В это время дверь избы отворилась, и несколько вооруженных красноармейцев вывели связанных людей в серых мундирах.
– Вот она, банда,– сказал сзади кто-то из красноармейцев.
– Какая же это банда?– появился откуда-то Ревкин.– Это наши товарищи.
– Кто сказал про них банда?– спросил генерал и вгляделся в напиравших друг на друга красноармецев.
В рядах произошло некоторое замешательство. Бойцы попятились. Каждый старался спрятаться за спиной другого.
– Развязать их!– приказал генерал полковнику Лапшину.
– Развязать!– приказал полковник младшему лейтенанту Букашеву.
– Развязать!– приказал Букашев бойцам.
– Где же все-таки банда?– спросил генерал, всем корпусом поворачиваясь к стоявшему сзади Ревкину.
– А это надо у него спросить,– сказал Ревкин и показал на подъезжавшего в двуколке председателя Голубева.– Иван Тимофеевич! Где же банда?
Голубев привязал лошадь к забору и подошел.
– Какая банда?– спросил он, с жалостью глядя на вчерашнего своего собутыльника.
– Ну как же,– заволновался Ревкин.– Помнишь, я тебе звонил по телефону, спрашивал насчет вот товарищей, кто их арестовал? А ты мне сказал: Чонкин со своей бандой.
– Я не говорил с бандой,– нахмурился Голубев.– Я сказал с бабой. С ней вот, с Нюрой.
Услыхав свое имя, Нюра зарыдала еще пуще. Горючая слеза упала на лицо Чонкина. Чонкин вздрогнул и открыл глаза, потому что был не убит, а только слегка контужен.
– Жив! Жив!– прошелестело среди бойцов.
– Ванечка!– закричала Нюра.– Живой!
И стала покрывать лицо его поцелуями.
Чонкин потер висок.
– Что-то я долго спал,– сказал он неуверенно и вдруг увидел над собой много любопытных лиц. Чонкин нахмурился и остановил взгляд на одном из стоявших над ним людей, а именно на человеке, который держал в руке папаху.