Жизнь и приключения Мартина Чезлвита (главы I-XXVI)

Диккенс Чарльз

Мартин и мистер Пинч посмотрели сперва друг на друга, а потом на мистера Тигга, который, скрестив руки на груди, взирал на них и скорбно и укоризненно.

– Не поймите меня превратно, джентльмены, - сказал он, простирая вперед правую руку.
– Если б это вышло из-за чего-нибудь другого, а не из-за счета, я бы еще стерпел и все же не утратил бы уважения к человечеству, но если такого человека, как мой друг Слайм, задерживают из-за счета, который сам по себе ничто и пишется мелом на грифельной доске или даже просто на дверях, тогда я чувствую, что где-то соскочила такой величины гайка, что расшатались самые основы общества и нельзя более полагаться даже на первопричину всех причин. Короче говоря, джентльмены, - произнес мистер Тигг, сопровождая свои слова красноречивым жестом и встряхивая головой, - если такого человека, как Слайм, задерживают из-за такой мелочи, как грошовый счет, - я отвергаю суеверия веков и ни во что более не верю. Не верю даже в то, что я ни во что не верю, будь я трижды проклят!

– Мне очень жаль, разумеется, - сказал Том после некоторого молчания. но мистер Пексниф ничего мне не говорил, а без его приказа я бессилен что-либо сделать. Не лучше ли было бы, сэр, если бы вы сами пошли туда... откуда вы пришли... и лично одолжили бы деньги вашему другу?

– Как же это возможно, когда меня и самого задержали по той же причине?
– спросил мистер Тигг.
– Тем более что из-за возмутительной и, я должен прибавить, преступной небрежности моего друга Пекснифа у меня нет даже денег на дорогу.

Том хотел было напомнить этому джентльмену (который в своем волнении, вероятно, позабыл все на свете), что здесь имеется почтовая контора и если б он написал кому-нибудь из своих друзей или доверенных лиц, чтобы ему выслали денег, то письмо, может быть, и не затерялось бы в дороге; во всяком случае, как ни велика эта опасность, очень и очень стоило бы рискнуть. Однако врожденный такт заставил его воздержаться от намека, и, опять помолчав некоторое время, он спросил:

– Вы говорите, сэр, что вас также задержали?

– Подите сюда, - сказал мистер Тигг, вставая.
– Вы ничего не будете иметь против, если я открою на минутку это окно?

– Разумеется, нет, - ответил Том.

– Отлично, - сказал мистер Тигг, поднимая раму.
– Видите вы там внизу человека в красном шейном платке и без жилета?

– Конечно, вижу, - воскликнул Том.
– Это Марк Тэпли.

– Вот как, Марк Тэпли?
– сказал мистер Тигг.
– Этот ваш Марк Тэпли был так любезен, что не только проводил меня сюда, но еще и дожидается, чтобы проводить меня обратно. И совершенно напрасно он так любезен, - прибавил мистер Тигг, расправляя усы, - скажу вам, сэр, что лучше было бы для Марка Тэпли еще во младенчестве захлебнуться материнским молоком, чем дожить до сего дня.

Хотя мистера Пинча и устрашила эта ужасная угроза, однако у него все же хватило духу крикнуть Марку Тэпли, чтобы он вошел в дом и поднялся наверх, и тот повиновался оклику с такой быстротой, что не успели Том и мистер Тигг убрать свои головы из окна и снова закрыть его, как обвиняемый уже предстал перед ними.

– Скажите, Марк!
– обратился к нему мистер Пинч.
– Боже мой, что такое могло произойти между миссис Льюпин и этим джентльменом?

– Каким джентльменом, сэр?
– сказал Марк.
– Я здесь не вижу никакого джентльмена, сэр, кроме вас и вновь прибывшего джентльмена, - и он довольно неуклюже поклонился Мартину, - а ведь, насколько мне известно, ничего особенного не произошло между вами обоими и миссис Льюпин.

– Какие пустяки, Марк!
– воскликнул Том.
– Вы же видите мистера...

– Тигга, - вставил этот джентльмен.
– Погодите. Я еще его уничтожу. Всему свое время.

– Ах, этого!
– возразил Марк с презрительным задором.
– Ну да, его-то я вижу. И видел бы еще лучше, если б он побрился и постригся.

Мистер Тигг свирепо затряс головой и ударил себя кулаком в грудь.

– Нечего, нечего тут, - сказал Марк.
– Сколько ни стучите, все равно толку не будет. Меня вы не проведете. Ничего у вас там нет, кроме ваты, да и та грязная.

– Ну, Марк, - вмешался мистер Пинч, предупреждая открытие военных действий, - ответьте же на мой вопрос. Или вы сейчас не в духе?

– Да нет, сэр, с чего же мне быть не в духе?
– ответил Марк, ухмыляясь.
– Не так-то легко быть веселым, когда по свету разгуливают такие вот молодчики, аки львы рыкающие, если только бывает такая порода - один рев да грива. Что может быть между ним и миссис Льюпин? Что же другое, кроме счета! И я еще думаю, что миссис Льюпин зря им мирволит, надо бы с них брать втридорога за то, что они срамят "Дракон". По-моему, выходит так. У себя в доме я бы такого мошенника и держать не стал, даже за бешеную цену, какую дерут на ярмарках. От одного его вида может скиснуть пиво в бочках! Да и скисло бы, кабы могло понимать!

– А ведь вы так и не ответили на мой вопрос, Марк, - заметил мистер Пинч.

– Да что ж, сэр, - сказал Марк, - тут особенно и отвечать нечего. Приезжают они с приятелем, останавливаются в "Луне и Звездах", живут и по счету не платят, потом переезжают к нам, живут и тоже не платят. Что не платят, это дело обыкновенное, мистер Пинч, мы не против этого, - а не нравится нам, как он себя держит, этот молодчик. Все ему не так, все никуда не годится, все женщины, видите ли, по нем с ума сходят, - только подмигнет, они уже на седьмом небе; все мужчины для того только и созданы, чтобы быть у него на посылках. Это еще с полбеды, а нынче утром он мне говорит, как обыкновенно, медовым голосом: "Мы вечером уезжаем, любезный".
– "Уезжаете, сударь?
– говорю.
– Не прикажете ли приготовить вам счет?" - "Нет, любезный, говорит, не трудитесь. Я велю Пекснифу, чтоб он об этом позаботился". На это "Дракон" ему отвечает: "Очень вам благодарны, сударь, за такую честь, но только как мы ничего хорошего от вас не видали, а багажа с вами нет (мистер Пексниф уехал, вам это, сударь, может, еще неизвестно?), то мы предпочли бы что-нибудь более существенное". Вот как обстоит дело. И я сошлюсь на любую даму или джентльмена, не лишенных простого здравого смысла, - заключил мистер Тэпли, указывая шляпой на мистера Тигга, - ну, не противно ли смотреть на этого молодчика?

– Позвольте спросить, - прервал Мартин эту откровенную речь и предупреждая ответные проклятия мистера Тигга, - как велик весь долг?

– В смысле денег очень невелик, сэр, - отвечал Марк.
– Фунта три с чем-нибудь. Да дело-то не в деньгах, а в его...

– Да, да, вы уже говорили, - сказал Мартин.
– Пинч, на два слова.

– Что такое?
– спросил Том, отходя с ним в угол комнаты.

– Да просто в том - стыдно сказать, что мистер Слайм мой родственник, о котором я никогда ничего хорошего не слыхал, и что мне хочется его выпроводить отсюда; полагаю, три-четыре фунта не жаль за это отдать. У вас, я думаю, не найдется денег заплатить по счету?

Том Пинч замотал головой так энергично, что не оставалось никаких сомнений в его полной искренности.

– Вот беда, у меня тоже ничего нет, и если б вы были при деньгах, я бы у вас занял. А нельзя ли сказать хозяйке, что мы берем долг на себя? Я думаю, это будет все равно.

– Ну, еще бы!
– сказал Том.
– Она меня знает, слава богу!

– Тогда пойдем сейчас же к ней и так и скажем: чем скорей мы избавимся от его общества, тем будет лучше. До сих пор вы разговаривали с этим джентльменом, так, может быть, вы и сообщите ему, какие у нас намерения, хорошо?