Жизнь и удивительные приключения Нурбея Гулиа - профессора механики
Шрифт:
Говорить на публику я уже умел и любил. Не залезая в дебри, популярно рассказал о том, что хватит уже создавать машины, которые расходуют все больше энергии, загрязняют атмосферу, увеличивают энтропию. Слово «энтропия» вызвало легкий вздох аудитории! Скажут ли нам потомки «спасибо», если мы ставим на автомобили тормоза, которые «губят» энергию, с таким трудом выработанную двигателем, переводя ее в тепло? А ведь эта энергия могла бы еще не раз быть повторно использованной. Человечество сделало громадные шаги вперед, когда научилось сохранять впрок — «консервировать» пищу, «консервировать» деньги в банках, и предстоит сделать еще более значительный шаг, научившись «консервировать» вырабатываемую энергию в накопителях. А пока мы «уничтожаем» почти всю энергию прямо в момент ее выработки! Затем я рассказывал о примерах использования накопленной энергии в моей работе — о супермаховиках, их магнитной подвеске, скрепере, гибриде на автомобиле и так далее.
— Вот к таким работам, которые позволят сохранить и повторно использовать самое ценное, что есть у нас в жизни — энергию, я и отношу мою работу. Не снизить, поскольку это невозможно, а хотя бы замедлить рост «царицы тьмы» — энтропии — вот цель, которую я поставил в моей скромной работе! — так закончил я выступление, которое почему-то вызвало в зале аплодисменты.
Не привыкшая к научным докладам аудитория, отреагировала как на доклад о политике партии.
— Прошу задавать вопросы! — провозгласил регламентную фразу ректор.
Но желающих задать вопрос не было. Я позабыл, что докладчики обычно раздают знакомым листочки с вопросами, на которые заранее заготовлен «хороший» ответ, и не предусмотрел этого. А вопросы должны быть обязательно. Положение спасла Наташа. Химик по образованию, она мало разбиралась в теме доклада. Но она спросила о химическом составе магнитов для подвески маховиков.
— Больно они сильные у вас, что-то я о таких и не слыхала!
Я с удовольствием ответил, что наука сейчас сделала большой прорыв в создании сплавов для постоянных магнитов, используя редкоземельные металлы.
— Представьте себе, — говорю, — что есть сплавы для очень сильных магнитов, которые целиком состоят из неферромагнитных компонентов!
— Фантастика! — своим низким голосом с места провозгласила Наташа.
— Знал бы зал, в каком непрезентабельном положении я делаю этот доклад, и какова заслуга в этом той, что задала мне первый вопрос! — с содроганием подумал я, и почувствовал, что «брони» моей хватит не более, чем на час.
С легкой руки Наташи валом посыпались вопросы. Даже Тамара, подруга Лены, и та задала соответствующий ее специальности, очень умный вопрос:
— Вы не сказали, есть ли какие-нибудь аналоги вашей работы в зарубежной, в частности, английской литературе?
Голос Тамары оказался очень высоким и нежным, он произвел на меня весьма сексуальное впечатление.
— Надо же, — подумал я, — брюнетка, а с таким нежным голосом! Точно, красит волосы! Но на вопрос ответил.
Затем выступил оппонент Равва. Он, почему-то с глубоким вздохом, сказал, что это — почти готовая докторская диссертация. Тема — очень актуальная, есть и теория и эксперимент, а публикаций — море.
— Надо, — говорит, — защищать работу «по системе бикицер», и никаких гвоздей!
Равва не смог даже здесь удержаться от своей любимой присказки: «по системе бикицер», на которую живо отреагировала большая часть зала. «Бикицер» — на идиш — это быстрее, скорее. Ректор «дядя Абраша» закусил губу и неодобрительно покачал головой. Видимо, Равву ожидал разнос за его «сионистское» высказывание.
На этом мероприятие было закончено, зал опять аплодировал. Я с помощью Мокина собрал плакаты. Он отнес их на кафедру, а я побежал домой менять «броню». Наташа заспешила на почту, звонить медсестре. Вскоре она пришла домой, поставила на стол бутылку водки и положила стопку пузырьков и ампул. Мы выпили по полстакана, и Наташа взяла слово:
— Слушай меня внимательно, — и она достала бумажку с записанным на ней пояснением. — Каждый пузырек порошка заливается ампулой новокаина, и, не снимая пробки, а через нее; точно так же раствор набирается в шприц! Понял, чтобы кашу на блюдце не устраивал!
Меня поразило то, что, выходит, и уколов надо делать по пять каждому, так как в шприц больше одной ампулы не влезало. Но, что поделаешь, за удовольствие надо платить! Я залил новокаин в пузырьки и набрал первый шприц. Наташа от страха заметалась по комнате, а потом предложила лечь первым мне.
— Ты уже колол первым, так вот что вышло! — привела она убедительный довод, и я лег на матрас «кверху попой».
За такие уколы, что делала Наташа, надо убивать не раздумывая. Она прикасалась иглой к коже, а затем, сопя носом и по-собачьи повизгивая, медленно заталкивала ее в ягодицу. Потом несколько минут вливала содержимое шприца внутрь моего тела.
— Мать твою, а побыстрее нельзя? — вскипел я.
— Маму не трогай, а то и вообще не буду колоть! — парировала Наташа, и я пожалел о сказанном. Наташа ведь была круглой сиротой.
«Я не мамкина дочь, я не папкина дочь, Меня курица снесла, я на улице росла!»
Эту незатейливую песенку, часто пела выпившая Наташа, пританцовывая при этом.
— Нури, пожалей меня! — обычно просила она после этой песенки, и я тащил ее на матрас «жалеть».
Я вытерпел все пять садистических уколов и приготовился колоть Наташу. Но не тут-то было! Она с визгом бросилась бегать по комнате, угрожая позвать соседей, если я не отстану. Увидев воочию, что такое укол, она наотрез отказалась колоться.
Я решил сначала, что хрен с ней, а потом, подумал хорошенько, и понял, что тогда я не смогу «спать» с ней — опять заражусь!
В ярости я догнал Наташу и врезал ей в глаз. Она упала и молча закрыла лицо руками. Видать, доставалось раньше от мужиков! Я перевернул ее и быстро вколол все пять уколов. Затем, мы допили бутылку и легли, как обычно, с последующим моим переходом с одного матраса на другой.
Фрукты с неприличным названием
Проснулся я в дурном расположении духа. Тело ломило, тошнило. Видимо, сказывалась огромная доза сильного антибиотика, да еще под водку. А мы с Наташей, дипломированные ученые, поверили по телефону, да еще кому — медсестре. Скажи она не миллион, а пять миллионов, так и вкололи бы все пять! Даже в энциклопедию не заглянули, или в справочник какой. Темнота — двенадцать часов ночи, а не доценты!