Жизнь моя - Армия
Шрифт:
Командир едва не рассмеялся, увидев перед собой нечто с ушами, силящееся казаться бывалым воякой. Пригласил присаживаться и тут же услышал:
— Спасибо большое, Иван Артемьевич!
Заострять внимание на том, как надо рапортовать, он не стал, понимая, что «пиджака» только время исправит. Разговаривали около получаса. Парень был весьма не глупым, но далеким от армии. Он совершенно не вписывался в армейский распорядок. Савицкий задумался. Он никак не мог решить, куда отправить это чудо с распахнутыми доверчивыми глазами,
— Вы как с компьютерами? На «ты» или на «вы»?
Юра заулыбался:
— Конечно на «ты»! Даже программы могу писать. Ну, правда, не очень сложные, но могу. Многие программы отлично знаю…
Савицкий обрадовался:
— Вот и прекрасно!
Полковник позвонил Уфимцеву и пригласил подполковника в штаб. Представил новичка дергавшемуся от смеха офицеру официально, все же не удержавшись:
— Это Юрий Пушкин, правда в зимней портупее…
Оба старших офицера рассмеялись. Павел тут же подбодрил покрасневшего парня:
— А ты не тушуйся! Знаешь, сколько еще над тобой приколов будет! Так что не переживай и близко к сердцу не принимай. Смейся вместе со всеми, быстрее отстанут. Да и сам что-нибудь придумай. Ты же компьютерщик!
По дороге Уфимцев рассказывал о специфике работы в части. Представил лейтенанта сотрудникам компьютерного отдела. Юрий мигом заметил веселые глаза и понял, что о шутках старлеев все знают. Открыто улыбнулся, решив последовать совету подполковника. Уже к обеду он влился в общую работу. Девчонка, сидевшая через проход, даже спрашивала совет, когда программа «сбойнула». Пушкин в пять минут устранил неполадку и вернулся к своей работе. Часов в одиннадцать девчонки пригласили новичка пить чай. Выставили на столик печенье и конфеты.
Они первыми поняли, что молодой лейтенант застенчив до умопомрачения и сам ни за что не зайдет в закуток. Тут же выяснили, что у него есть невеста, но встречался он с ней всего неделю и ее подобрали родители. Она тоже из интеллигентной семьи и хорошая партия для него. Девчонки решили взять негласное шефство над Юрием.
Вечером девичья делегация явилась в первое общежитие и потребовала у дежурной позвать к ним трех старших лейтенантов, соседей Пушкина. Когда те спустились, девчонки в самой жесткой форме потребовали:
— Перестаньте над Юрой прикалываться! Иначе мы над вами прикольнемся. Да, он человек сугубо штатский, но он умный и добрый. То, что вы знаете службу лучше, не дает вам никакого права издеваться над ним и выставлять на посмешище перед всей частью. Отстаньте, иначе не обрадуетесь!
Старлеи были молоды и наглы, их совет к сведению не приняли и поплатились…
ГЛАВНОЕ, ЧТОБЫ КОСТЮМЧИК СИДЕЛ…
Все случилось под вечер, ровно через три дня после прибытия Пушкина в часть. Все вернулись со службы и занимались, кто чем. Старшие лейтенанты, занятые подшиванием подворотничков, между делом и словно невзначай, заговорили между собой о новой форме. Гладько сказал:
— Надо бы хлорки чуток достать. Подворотнички уже не отстирываются. Это коленкора не напасешься. Да и форму, чтоб не так торчала, стоит стирнуть.
Юрий промолчал, делая вид, что занят изучением схемы компьютерной сети в отделе. Он собирался ее усовершенствовать и уже говорил на эту тему с Уфимцевым. Старая сеть частенько сбоила. Павел Петрович нашел предложение лейтенанта весьма толковым и попросил продумать этот вопрос. Казалось, что старлеи на Пушкина внимания не обращают. Володя Расстегаев кивнул:
— В роте у Ласкина надо просить. Как я слышал, у него почти полмешка хлорки имеется. Борь, пошли сходим? Сегодня Ласкин дежурит. Я и сам о стирке в хлорке подумывал, даже банку приготовил…
Борис согласился. Два старлея направились в роту Ласкина. Едва дверь за ними закрылась, как Пушкин спросил:
— А зачем хлорка?
Вениамин Ельский, а попросту Веня, оторвался от шитья и ответил:
— Она же отбеливает! — Показал постиранный накануне желтый подворотничок с серой каймой и добавил: — Хлорки в воду немного сыпнешь, помешаешь палкой или ложкой, а минут через двадцать белехоньки!
— А почему палкой?
Старлей удивился, что новичок не знает такой простой вещи:
— Да чтоб руки не сжечь. Они потом скользкие становятся и неприятные.
— А форму в хлорке зачем стирать?
— Чтоб посветлела немного и обмялась побыстрее. Солдаты, особенно только прибывшие, стирают, чтоб на «дедов» походить… — Заметив, что Пушкин не понял про «дедов», пояснил: — Ну, на тех, кто больше года отслужил. У них престижным считается носить форму, выглядящую потертой и старой…
Ельский охотно рассказал, сколько надо хлорки, чтоб отбелить подворотнички и стирнуть форму. Вернулись Гладько и Расстегаев с полной банкой хлорки. Все три старлея тут же направились в ванную комнату. Пушкин увязался с ними, отложив схему на «потом» и внимательно наблюдал.
Офицеры распахнули узкое длинное окно, закрашенное до половины белой краской, чтобы запах стал не таким удушающим. Налили в тазик горячей воды, сыпнули противно пахнущего порошка. Размешали прутиком и кинули целую пачку подворотничков. Гладько минут пять мешал тряпочки. Время от времени приподнимая палкой по одному. Подворотнички на глазах лейтенанта становились все белее. Потом он пронаблюдал, как Гладько простирал свою новенькую форму в этом же растворе. Вода мгновенно стала зеленовато-коричневой. Борис пояснил, заметив любопытный взгляд Пушкина:
— Если хочешь, чтоб посильнее отбелилось, оставь на ночь и все! Здесь ничего хитрого нет.
Старлей прополоскал форму и развесил сушиться. Расстегаев и Ельский снова растворили хлорку в воде и простирнули в растворе свои костюмы. На следующее утро Пушкин наблюдал, как они гладили форму, а потом натягивали на себя. Одежда сидела, как влитая и больше не топорщилась. Юрий позавидовал старшим лейтенантам и решил вечером поступить так же. До этого он не верил им, но тут все вроде было без обмана.