Жизнь на каблуках
Шрифт:
– Знаешь, ты, по-моему, слишком много выпил.
Будучи штатной Снегурочкой, я все же должна была соблюдать хотя бы видимость вежливости. Но, с моей точки зрения, более всего в данной ситуации был бы уместен хук справа.
– Дениска тебе уже звонил? – ехидно поинтересовался отвратительный толстяк.
– Звонил, – соврала я.
На самом деле Денис мне не звонил, но я оправдывала телефонное молчание обычным новогодним обвалом сотовой связи.
– И не позвонит. Он с Милкой в Нью-Йорке развлекается. Повез ее туда на Новый год. Она давно зудела, что
– Ну что ты врешь? – устало вздохнула я. – Мила работает в Нью-Йорке, а Денис полетел вместе с ней подписывать контракт.
– Три «ха-ха»! – От неприятного вибрирующего смеха его тройной подбородок заколыхался, как сливочное желе. – Милку в Нью-Йорк никто не звал, рожей не вышла. У нее контракт с итальяшками. Два месяца дорабатывает в демо-зале фабрики тканей в Милане. И возвращается в Первопрестольную.
– Много ты знаешь.
– Много, – пошловато подмигнул он. – Я сплю с ее сестрой. Ну так как, развлечемся? Я мог бы и заплатить, деньги есть.
– Да пошел ты!
– Ну и зря. – Ущипнув меня за складочку кожи на талии, пьяно пошатывающийся толстяк гордо удалился.
…А на следующее утро, когда Денис так и не позвонил, я сделала то, чего не рекомендую делать никому. Нет зрелища более жалкого, чем подозрительная жена или отвергнутая любовница, которая пытается уличить неверного мужчину, затеяв «развеселую» игру в Шерлока Холмса.
Первого января я позвонила в модельное агентство «Люкс-стар» (я знала, что новогодние праздники вовсе не являются выходными для менеджеров, ведь в эти дни сотни моделей принимают участие в клубных и корпоративных вечеринках). Итак, я позвонила в агентство и представилась PR-директором сети магазинов «Бенеттон». Сумбурно и торопливо рассказала о новой рекламной кампании, для которой срочно требуются модели, желательно примелькавшиеся, раскрученные лица.
Голос у менеджера сразу стал тягуче-сладким, как вареная сгущенка.
– В первую очередь нашу компанию интересуют звезды, – сказала я и принялась перечислять имена ведущих манекенщиц агентства (благо несколько месяцев, проведенных с Денисом, даром не прошли. Он много рассказывал о своей работе, и сейчас я уверенно жонглировала фамилиями известных в узких кругах фотомоделей). Наконец я добралась до Милы Ковальчук.
– Какая жалость! – мгновенно отреагировал менеджер. – Милочка занята на показах в Италии. Она наша самая востребованная модель.
– Плохо, – якобы расстроилась я. – Мы очень заинтересованы, чтобы именно Ковальчук участвовала в съемках. Когда она возвращается?
– Контракт у Милы заканчивается через два месяца, – приветливо пообещал менеджер.
Все сходилось.
В это невозможно было поверить, это в голове не укладывалось, но, кажется, толстобокий приятель Дениса меня не обманул.
Любимый мужчина ушел от меня к известной манекенщице прямо под Новый год. И это был полный нокаут.
Денис не видел смысла в болезненном выяснении отношений. Он не звонил мне до февраля. Прошел cтарый Новый год, который мы договаривались встретить вместе. Я поняла, что он больше не появится. Но это не значит, что, смирившись с финалом, я тотчас же вышвырнула его из своего сердца. Я старалась, конечно, о нем
Во-первых, подлюка Зинка все время спрашивала: «Ну, как дела у Дениса Викторовича?» Хотя прекрасно видела, стервоза, что вечерами, если нет концерта, я сижу дома в гордом одиночестве. Во-вторых, каждый кирпичик, каждый ресторанчик, каждый дворик в центре Москвы напоминали о нем. О том, как талантливо он развешивал макаронные изделия по моим услужливо подставленным ушам. И с каким доверчивым вниманием выслушивала я засахаренные комплименты.
Я ненавидела себя за слабость, а его – за изворотливость. Я начала курить – это помогало хоть как-то убить время. Как назло, той зимой у нас было совсем немного концертов, я не могла отвлечься даже на работу.
Я старалась поменьше думать и занимала себя работой механической. Вы не поверите, но я переклеила в нашем коридоре обои! Когда Зинка увидела меня в резиновых перчатках деловито распределяющей по стене бумажный рулон, она в первый момент решила, что это несвоевременная галлюцинация, и даже испуганно пробормотала: «Пора завязывать с кокаином, вон до чего дожила!»
Я по три раза в день перекрашивала ногти. Я купила пазл из трех тысяч деталей, изображающий замок на горе, и по несколько часов подряд пыталась сложить картинку. В итоге во время очередной истерики (а мое эмоциональное состояние менялось от слезной истерики до молчаливого отупения, я беспричинно рыдала примерно раз в двадцать минут) – так вот, в процессе очередного эмоционального всплеска недостроенный бумажный замок полетел в окно.
Я ходила кругами по микрорайону, заходила в какие-то однотипные магазины и бездумно покупала совершенно не нужные мне вещи.
Готовила отвратительные недосоленные супы, которые выливала в унитаз, даже не попробовав. Часами рассматривала в зеркале свое заметно осунувшееся лицо. По двадцать пять раз отжималась от пола, потому что мне хотелось рухнуть без сил и уснуть. Училась бить чечетку. Курила сигареты одну за другой. Плакала.
А когда я наконец поняла, что ничего из вышеперечисленного не помогает, я сделала еще одну вещь, которую ни в коем случае не рекомендую делать влюбленным, но брошенным.
Я позвонила ему сама. Он сразу взял трубку и сразу узнал меня.
– Варенька!
Думаете, он растерялся или смутился? Ничего подобного. У него был такой жизнерадостный голос, словно мы расстались позавчера.
– Как твои дела, Варюша?
Варюша… Нет, это не проходная саднящая занозка, это врезавшийся глубоко в плаху топор. Зачем он это говорит – Варюша…
– Нормально. А твои?
– Тоже хорошо. Только что вернулся из Барселоны. Там одна наша модель в рекламном ролике снимается.
– Рада за тебя. Ну а как Нью-Йорк? Подписала Мила контракт?
Я сама сразу поняла, что взяла неверный тон. Нельзя разговаривать с бросившим тебя любовником укоризненно. Нельзя допустить, чтобы он догадался о сотнях нервно выкуренных сигарет, и о пропитанной слезами подушке, и о тоскливых вязких снах, и о возникающем время от времени желании напиться Зинкиных снотворных таблеток. Если бы я была легкомысленно-шутливой, стервозно-безразличной – кто знает, может, он бы предложил мне встретиться и все началось бы сначала. Но моя нервозность явно его испугала.