Жизнь на каблуках
Шрифт:
– Кольцо. Не видишь, что ли? – неохотно прокомментировала я.
Наташка строго на меня посмотрела. В моменты, когда выражение ее лица становится вот таким искушенно-недоверчивым, мне кажется, что Натка гораздо меня взрослее.
– Вижу, что кольцо. Ты, Варька, под валенок не коси. Откуда у тебя такое? Между прочим, это Картье! Я такое в ювелирке на Тверской видела.
– Да, действительно Картье. Я, Наташа, замуж выхожу.
– Ты – что?
– Что слышала. Без комментариев.
Наташа смотрела на меня недоверчиво. И я могла ее понять –
– Варь, но надеюсь, это не…
– Он самый! – весело подтвердила я.
– Какой кошмар!
Она совершенно по-детски прикрыла ладошкой рот. В ее голубых глазах плескалось сочувствие. Смешно. Эта дурочка искренне сочувствует мне. Сочувствует в тот момент, когда мужчина, которого я почти год усердно пыталась возненавидеть, вновь обрел легальный статус любимого.
– Варя, я считаю, это надо обсудить. Поехали в «Зен-кофе». Там мой любимый шоколадный торт.
– А как же вечная диета? – Я ухитрилась щекотно ущипнуть ее за ягодицу.
– Да какая диета, когда такое творится! Мне, кстати, тоже надо тебе кое-что важное рассказать.
– Новый любовник? – Как же это предсказуемо.
– В том-то и дело, что не новый. Арманд – помнишь его? Фокусник! Арманд познакомил меня с родителями.
– Какой прогресс!
– Подожди меня, я только переоденусь. И поедем. Есть пирожные и обсуждать.
И Наташка умчалась в раздевалку.
Какой же она еще все-таки ребенок, подумалось мне. Ее любимая разновидность досуга (не считая секса и шопинга, конечно, и не обязательно именно в таком порядке) – это «есть пирожные и обсуждать». Уютно поджав ноги на диване или неглубоко затягиваясь сигареткой в кафе, обсуждать с подружками главные нехитрые новости – новых мужчин, новую одежду, новые планы. Иногда мне даже кажется, что она смотрит на какие-то жизненные коллизии через призму последующего поедания пирожных с детальным обсуждением этих самых коллизий. Вляпывается в какие-то истории, чтобы потом было что качественно обсудить.
– Слушай, а ты что здесь забыла? – раздался над ухом неприятно-гнусавый женский голос (впрочем, этот голос был таким низким, что он вполне мог принадлежать и гомосексуально ориентированному жеманному мужчине).
Я даже вздрогнула от неожиданности. Нет, моя задумчивость до добра не доведет. Иногда я настолько глубоко ухожу в себя, что напрочь забываю, где нахожусь.
Передо мной стояла уже успевшая переодеться Индия. На Индюше была оранжевая мини-юбка в трогательно-школьную складочку и ядовито-зеленый свитер. Неужели настолько хочет вписаться в коллектив, что даже решила подражать фирменному вульгарному стилю Федоркина? Если так, то она преуспела, а возможно, даже и перещеголяла нашего солиста по части безвкусно подобранных друг к другу вещей.
– Простите?
– Не надо делать вид, что не понимаешь, –
– Вовсе нет, – нагло улыбнулась я. – Тебя приняли временно, на один-единственный концерт. Когда синяки пройдут, я вернусь в группу.
– Ага, надейся. – Она подбоченилась, как торговка семечками, готовая принять живейшее участие в рыночной потасовке.
Я вовсе не собиралась ей потакать. Но и склочной Индюше не хотелось сдавать позиций. Не знаю, где она набралась таких скверных манер – может, успела побывать в местах не столь отдаленных? Она всего на три года старше меня, а вид потасканный.
– Так что завтра можешь не приходить сюда, красавица. Если не хочешь дополнительных синяков. Дома сиди со своими фингалами.
– Не тебе решать.
Ее крепкий смуглый кулачок пребольно ткнулся в мое плечо. Этого я никак не ожидала. Словесного поединка ей недостаточно? Она и правда собирается втянуть меня в драку?
– Руки не распускай!
Я хотела оттолкнуть агрессивную ненормальную, но в этот момент сзади на Индию, как бойцовский петух на соперника, налетела Наташка. Без церемоний и предисловий она вцепилась в рыжие волосы не ожидающей такого подвоха Индюши.
– Спасите! – только и успела взвизгнуть она.
Пытаясь стряхнуть с себя руки решительно настроенной Наташки, Индия заехала остреньким локотком мне в лицо. Удар пришелся в скулу. Больно заныл заживающий синяк. Почему в последнее время все кому не лень бьют меня по лицу? Неприятная тенденция. Размахнувшись, я несильно ударила ее ладонью по щеке. Но попала почему-то в глаз. Индия заверещала, как пожарная сигнализация.
– Убивают! – Она кричала это на полном серьезе, я даже на какое-то мгновение почувствовала себя разбойницей с большой дороги.
Привлеченные оглушительными воплями, в зал вбежали Стася, Вилли и Олег. Вот какую картину они застали: на полу в позе зародыша лежит Индия в задравшейся оранжевой юбке, ее руки с по-орлиному загнутыми ногтями, выкрашенными в черный цвет, закрывают лицо.
– Что здесь происходит? – Стася потрясла племянницу за плечо. – Что они с тобой сделали?
Индия всхлипнула и убрала ладони от лица. Я не знала, смеяться или плакать – ее ярко накрашенный глаз превратился в крохотную щелочку.
– Еще одна готова, – вполголоса пробормотала Наташка.
– А она еще улыбается! – накинулась на меня Стася. – Знаю я, это Варькиных рук дело! Но все равно тебе сюда не вернуться! Только через мой труп!
А Олег Токарев, покрасневший нос которого был перепачкан в белой пудре, так и не смог оценить всего драматизма ситуации.
– Девочки, вы прелесть, – радостно рассмеялся он. – Я так и знал, что вы друг другу понравитесь.
– Надо вызвать врача. – Стася помогла Индюше подняться с пола. Кажется, наш балетмейстер успела возомнить себя большой начальницей. – И если такое еще раз повторится, то я лично прослежу, чтобы тебя, Варя, не взяли ни в один приличный коллектив города.