Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 2
Шрифт:
Наша комиссия проработала все вопросы по урегулированию наших отношений с немецкими представителями и составила обстоятельные протоколы, которые должны были быть посланны обоим правительствам. Нам пришлось потратить на эту работу около месяца и за это время мы посетили артиллерийский полигон, находящийся в 30-40 километрах от Берлина. На полигоне нам продемонстрировали новый пулемет, показали скорость стрельбы из него и его меткость; показали дымовые завесы, ручные гранаты, светящие гранаты и т. п. На полигоне вместе с нами было высшее артиллерийское начальство, и после осмотра был устроен для нас очень хороший завтрак. В общем нам был оказан очень любезный прием.
Вместе с нашей комиссией на полигоне присутствовал наш военный атташе, Яков Моисеевич Фишман, с которым я познакомился в Москве незадолго перед моим от’ездом заграницу, куда он приезжал по делам службы. Я с Гальперином имели с Фишманом серьезные разговоры относительно возможности получения лицензии от И. Г. Фарбениндустри на способ получения аммиака. Он нам сказал, что он постарается войти в переговоры с германскими военными властями, чтобы получить их помощь, и просил нас пока не предпринимать никаких шагов. Его старания не увенчались успехом, и И. Г. решительно отказало нам в лицензии. Тогда я, имея разрешение вести переговоры самостоятельно, обратился к своему
до войны, снабжая наши гидрогенизационные заводы по отвердению масел установками для получения водорода. Эта фирма пользовалась в России хорошей репутацией^ и я видел их водородные установки, которые работали без перебоев. Мы воспользовались приглашением, подробно осмотрели завод Bomag и попросили составить сметы на получение водорода и окисление аммиака. Осмотр завода произвел на нас очень хорошее впечатление. Завод Borzig мне осмотреть не удалось, его посетили другие инженеры: Гальперин, Мозер, Чекин и др., которые приехали в Берлин позднее для заказов оборудования упомянутых заводов.
В скором времени я получил от Каро уведомление, что, несмотря на его старания, И. Г. отказало дать СССР лицензии на получение аммиака. Таким образом мне предстояло искать других путей для осуществления проблемы связанного азота. Еще в комиссии по связанному азоту в Москве мы знали о существовании других фирм, которые изготовляли аммиак из водорода и азота воздуха под давлением, применяя другой катализатор и более повышенное давление, чем это имело место у И. Г. Такими фирмами были Клодт (Clodt) во Франции и Casallet et Fauser в Италии. Таким образом, становилась необходимой моя поездка на эти заводы. Гальперин не мог меня сопровождать, так как в скором времени должен был выехать в Москву по делам Самарского завода.
Во время пребывания Гальперина в Берлине он познакомил меня со своим большим другом, швейцарским гражданином, но уроженцем России, д-ром Гольдбергом, очень симпатичным человеком; он хорошо разбирался в вопросах химической промышленности и имел ценные патенты, которые давали ему возможность существовать не нуждаясь. Он прекрасно говорил по русски, по немецки и по французски; так как он жил все время в Берлине и имел хорошие связи в промышленном мире, то нам пришла мысль пригласить его временно на., работу в Торгпредство по делам заказов по связанному ^гЗоту. Наше предложение Торгпредством было^ар^нйто, и Гольдберг приступил к работе. -
Когда я сказал директорам Каро и Франку, что я поеду в Италию для того, чтобы осмотреть установки Casallet et Fau-ser, то они сказали мне, что д-р Фаузер их хороший знакомый и что они могут дать мне полезные рекомендации не только к нему, но еще к одному итальянцу, их хорошему другу, который имеет связи с большой итальянской фирмой Монти-катини. Я дал из Берлина телеграммы о моем желании посетить заводы связанного азота и, получив благоприятные ответы, отправился сначала в Рим, где находилась контора Казале. Уже при первой встрече с этим интересным человеком и ученым он произвел на меня великолепное впечатление; я увидел в нем не торгаша, а ученого-изобретателя, получившего солидное химическое образование в Германии, в лаборатории д-ра Нернста, и посвятившего свои силы изучению столь важного процесса, как синтез аммиака. Я провел с ним два или три дня, в течении которых мне удалось в подробности ознакомиться с работой аппаратов, где происходит каталитическая реакция: между водородом и азотом, а также с системой батарей, производящих посредством электролиза необходимый для процесса водород. Процесс Казале отличается от И. Г. тем, что он происходит под давлением 750 атм., — между тем, как у И. Г. давление не превосходит 200 атм. Выгода применения более высокого давления заключается в том, что необходимая аппаратура для процесса делается более компактной, и аммиак сразу получается в жидком состоянии. Я обратил внимание на устройство аппарата, а именно на ту часть его, где головная часть аппарата соединяется с реакционной камерой, в которой находится катализатор. Идея соединения ничем не отличалась от предложенной мною для моих бомб, а именно при помощи обтюраторов и ножей, сделанных на крышке головной части и краев трубы. Так как я не патентовал моего скрепления, то использовать его могли все. Конечно, для того, чтобы аппарат мог держать давление долгое время (месяцы и более), было полезно, кроме обтюраторов, применить еще и конусное соединение, что и было сделано Казале в своем аппарате. Железный катализатор готовился особым образом, отличным от И. Г.; он составлял секрет, и мне показали только печи, где он изготовлялся. Электрические батареи давали очень дешевый водород, отличавшийся замечательной чистотой. Аппараты работали без перебоев и это можно было видеть из ежедневных журналов, которые велись в замечательном порядке и чистоте. Я просмотрел по журналам производительность завода в течении целого года и почти нигде не заметил каких-либо перебоев. Казале на прощание сказал мне, что был очень рад познакомиться со мной, так как давно уже знал мои работы под давлением, и даст ли СССР ему заказ на его* установку или нет, он сохранит хорошее воспоминание о моем пребывании в его обществе. Он сообщил мне данные относительно стоимости лицензии и попудной платы за изго-готовляемый аммиак, а также стоимость всего оборудования, кроме водородной установки, и условия уплаты.
После осмотра завода Казале, я отправился в Милан и посетил фирму Монтикатини, где должен был встретить др. Фаузера. Этот инженер пользовался уже в то время большим уважением в итальянской промышленности, так как его изобретения !и патенты оценивались довольно высоко. Его установка по синтезу аммиака находилась в Navara и он назначил мне время, когда мы могли вместе отправиться на завод. Синтез аммиака происходил в способе Фаузера при 400 атм., т. е. в средних условиях, по сравнению с И. Г. и Казале. Автоклав, в котором происходила реакция между азотом и водородом, имел отличное от И. Г. и Казале устройство, которое мне не очень понравилось, так как скрепление производилось при помощи болтов, имеющих длину автоклава. Фаузер имел также особый катализатор, а батарея электролизаторов для добывания водорода была изобретена им самим и запатентована. В общем вся установка производила удовлетворительное впечатление, но она по моему убеждению уступала в то время обоим названным конкурентам. После осмотра завода, Фаузер пригласил меня пообедать к нему на квартиру, где он меня представил его матушке. Г-жа Фаузер оказалась „,очень симпатичной и радушной женщиной, напомнившей мне многих русских женщин до-революционного времени, с которыми после двухтрех фраз начинаешь себя чувствовать, как будто ты с ними уже давно знаком и имеешь много близких интересов. Она угостила меня чудным домашним обедом с великолепным итальянским вином и расспрашивала меня о житье в СССР. Она не хотела верить, что в одной квартире из 5 комнат и одной кухни могут проживать 3 или 4 семейства и что она никогда не согласилась бы жить при таких условиях. На это я мог ей сказать, что человек такое животное, что может привыкнуть ко всяким условиям жизни, которые ранее ему казались бы чудовищными...
Личность самого Фаузера сильно запечатлилась в моей памяти и когда я встретил его через 12 лет в Париже на 2-ом международном конгрессе по нефти, то был бесконечно доволен пожать ему руку и напомнить, что я не забыл ни его, ни его матушки, которая, слава Богу, жива и находится в хорошем здоровье. Фаузер очень приглашал меня приехать к нему, если я приеду на Х-ый Международный Конгресс по химии, который будет в Риме в 1938 году, 15-го мая.
В Италии до войны я был только один раз, в 1897 году, когда сделал круговое путешествие по Франции, Италии и Швейцарии. Нельзя было сравнить Италию сегодняшнего дня с Италией довоенной. Насколько последняя представляла из себя страну, в которой не чувствовалось строгого порядка и везде проглядывало нежелание к интенсивному труду, настолько Италия тепершняя поражала как раз обратными проявлениями жизни. Везде образцовый порядок, чистота, отсутствие нищих и приставания мелких торгашей, которые раньше преследовали вас вплоть до вагонов конно-железной дороги. На улицах, кроме полиции, можно было видеть много молодых людей, одетых в черные рубашки и принадлежащих к фашистской партии. Эти молодые люди наблюдали за происшествиями на улицах, за всеми горожанами и даже за полицией. Они пользовались особыми преимуществами и с ними нельзя было вступать в какие-либо пререкания, без вреда для своей собственной персоны. Чувствовалось, что в стране существует сильная, почти диктаторская власть и что ее носитель — всесильный Муссолини. Страна не хотела сразу подчиниться такой диктаторской власти, и на Муссолини было сделано несколько покушений (до 9), но он остался невредим, и только во время одного покушения пуля немного повредила ему нос. Временами мне казалось, что я нахожусь не в Италии, а скорее в Германии, так как жизнь этого вечного города, Рима, напоминала мне уклад жизни больших германских городов.
В 1925 году я видел колоссальное строительство различных заводов и фабрик, и это делалось в то время, когда итальянская лира имела очень невысокую, валютную ценность.
В Берлине я не застал Гальперина, который уже уехал в СССР. Составив журнал из моих наблюдений и добытых цифр относительно производства аммиака на заводах Казале и Фаузера, я отправился в Париж, чтобы осмотреть заводы Клодта, который установил у себя синтез аммиака при 1000 атм. давления. В Париже я имел хорошего друга, члена Академии Наук Матиньона, который был в очень хороших отношениях с администрацией заводов Клодта, а также имел большие связи и с другими фирмами. Он обещал устроить мне посещение завода аммиака по способу Клодта. В. назначенное время инженеры завода Клодта вместе с Матиньоном, заехали за мной в отель, и мы по железной дороге отправились на завод Клодта. Мне не удалось познакомиться с Клодтом, с этим замечательным человеком, так как он был в отсутствии. Установка производства аммиака при давлении 1000 атм. не произвела на меня благоприятного впечатления. Можно было заключить, что это только опыты в большом размере. Над автоклавами, где происходит образование аммиака под давлением 1000 атм. при температуре 450 град, помещалась громадная толща свинца на тот случай, если произойдет взрыв в автоклаве; энергия взрыва должна быть поглощена свинцом для уменьшения опасности. Такие взрывы случались, как мне пояснили на заводе, и это обстоятельство не могло рекомендовать процесса для установления его в больших заводских размерах. При осмотре журнала работы автоклавов были мною замечены перебои в их жизни; журналы велись очень неопрятно и имелись перерывы в их записях. Что же касается остального оборудования, то оно было превосходно. Я ознакомился с замечательными насосами, которые развивали давление свыше 1000 атм., осмотрел производство аммиака, а также установки по получении водорода. Инж. Валентин производил первые опыты по получению спирта из этилена, добываемого из газов коксовых печей. Там же я видел очистку этих же газов от нафталина и бенола, но эти опыты были только в начальной стадии.
После осмотра всех установок получения аммиака, я пришел к заключению, что наилучшей для нас в то время являлась система Казале по следующим причинам: она работает без отказа, ее покупка не сопровождается большой затратой денег, так как можно приобрести сравнительно небольшую единицу на получение в год только 20,000 т. аммиака и можно осуществить производство в очень короткое время. Все эти соображения я изложил нашему военному атташе Фишману, который сказал мне, что он одобряет мой выбор, хотя он также находит и установку Фаузера заслуживающей внимания. Я мог привести еще одно доказательство в защиту установки Казале . В Париже, после осмотра заводов Клодта, я познакомился с директором большой французской компании Comarge, которая производит в Савое на дешевой энергии громадные количества алюминия и бертолетовой соли. Эта компания тоже купила установку Казале и директор очень хвалил ее производительность. Он показал мне табличку всем установкам системы Казале, которые были в действии во Франции и которые уже были заказаны. «Если мы, — прибавил он, — имея своего Клодта, все-таки заказываем систему Казале, то это, несомненно, говорит в пользу этой последней». Кроме ознакомления Фишмана с моим мнением относительно выбора лучшей системы для СССР, я поделился с своими впечатлениями с инж. Гольдбергом и с приехавшим вз СССР инженером Мозером, который был у меня в комиссии по связанному азоту секретарем. Я не мог дождаться возвращения