Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 2
Шрифт:
После того разговора с Каро работа пошла усиленным темпом, я получил еще двух лаборантов, и ежедневно, по выработанной программе, мы делали новые опыты, которые подтверждали ранее полученные результаты. В течении января мы своими опытами доказали возможность получит из фосфора не только фосфорную кислоту, но и ее соли, если только вместо воды брать растворы щелочей. Кроме того, при введении растворов двух различных щелочей мы могли получить двойные соли фосфорной кислоты. За это короткое время при нашей усиленной работе удалось получить значительный опытный материал, чтобы взять несколько патентов.
В конце января, когда Каро вызвал меня для доклада о моих работах и для подписания окончательного контракта, меня ожидало некоторое разочарование. Каро осведомившись об опубликованных мною работах в немецких “Berichte” о действии воды на фосфор под давлением, стал меня порицать,
Перед от’ездом из Берлина, я продиктовал К. Ф. Фрейтагу программу опытов, которые он должен продолжать без меня. Эту программу, написанную по немецки, я подписал и оставил в лаборатории, а копию взял с собою. Как увидим далее, этот документ впоследствии сыграл большую роль в моих отношениях с баварцами.
Как только я возвратился в СССР я тотчас-же подал рапорт в Президиум ВСНХ, что в Берлине я сделал интересную для химической промышленности работу, на которую будут взяты патенты, но в СССР я возьму их на свое имя и передам право на них безвозмездно советской власти. Кроме того, по предложению! секретаря Совнаркома Горбунова, который заинтересовался моими работами, я составил краткую дополнительную записку для председателя Совнаркома А. И. Рыкова, где изложил в понятной форме выгоды сделанного мною открытия. Дело в том, что фосфорная кислота играет большую роль в земледелии, как удобрительное средство. Если из фосфорных руд (богатых или бедных) получать фосфор, то стоит его нагреть по моему способу с водой в автоклавах, и он окисляется в фосфорную кислоту целиком, а при этом даром получается чистый водород, который может идти для синтеза аммиака. Экономический расчет говорит в пользу этого способа получения фосфорной кислоты и водорода, и весь вопрос, конечно, базируется на выполнении этого способа в заводском масштабе. По предложению начальника Химического Управления, я сделал доклад в Техническом Совете химической промышленности. Члены Совета С. Шейн и Е. Шпитальский обратили внимание на значение сделанного мною открытия, и Совет единогласно постановил, чтобы я усиленно продолжал эти опыты в моей новоорганизуемой лаборатории высоких давлений в Ленинграде. Это обстоятельство мне было, как нельзя более на руку, так как благодаря этому открытию я мог получить значительные кредиты на оборудование лаборатории высоких давлений.
Приехавши в Ленинград я заручился согласием правления ГИПХ’а сейчас же начать в отведенных мне помещениях опыты под большими давлениями и пригласить на работу трех сотрудников, одного служителя и нанять одного слесаря для работы на купленных в Германии на мои средства механических станках. В то время помощником директора ГИПХ’а был Дашкевич, партиец не высокого калибра, но с хитрецой и умеющий держать нос по ветру. Смекнув о значении моих работ, он охотно стал исполнять мои требования. Другой помощник директора
ГИПХ’а, начальник Опытного Завода, Б. К. Климов, мой старый знакомый, деловой человек, умеющий ладить с большевиками, был также на моей стороне, и старался сделать для меня все возможное, чтобы я мог организовать сначала лабораторию, а потом и Институт Высоких Давлений. Хотя я больше уже не был председателем НТО, и не был их непосредственным начальником, но я еще оставался первым заместителем начальника Главного Химического Управления и многие химические вопросы, касающиеся Опытного Завода, решались при моем участии. Я не раз оказывал существенную помощь Опытному Заводу для сохранения его в ведении НТО. Как раз незадолго перед моим водворением на Ватный Остров, Ленинградский Совет Народного Хозяйства решил взять Опытный Завод в свое ведение. Б. К. Климов немедленно прилетел в Москву и обратился за помощью ко мне.
«Только на Вас вся надежда, — сказал мне Климов, — и я очень прошу Вас пойти к председателю Совета Народного Хозяйства РСФСР, Лобову и об’яснить ему, что это принесет вред химической промышленности».
Я хорошо знал характер Лобова, и потому мне не очень улыбалась эта беседа. Но нечего было делать, и я отправился к нему в кабинет, который помещался в том же доме, где и Президиум ВСНХ. Вместе со мной отправился также и Климов, который подробно об’яснил Лобову все обстоятельства дела. Лобов выслушав доклад, выразил на своем простоватом лице крайнюю досаду, зачем его, такого занятого человека, беспокоят подобными пустяками. Лобов был ранее петроградским рабочим, уже давно вошел в партию! большевиков и подвизался сначала в Чека; вероятно за свою хорошую работу в последней он был назначен сначала в Петроградский Совет Народного Хозяйства, а потом получил высокое назначение править всей промышленностью самой большой республики в Союзе. Мне еще ранее этого визита по поручению Президиума ВСНХ пришлось иметь с ним дело в Ленинграде, и я тогда же понял, что управлять какой лцбо промышленностью без подсказки специ-алиста-инженера он совершенно не в состоянии и, что вести с ним деловые разговоры надо, как можно проще. Выслушав главное замечание Лобова после доклада Климова, что он не изменит решения Ленинградского Совета о передаче ему Опытного Завода, я не прибавил ни одного слова в защиту оставления его в ведении НТО, а только по возможности более внушительно, хотя и спокойно сказал:
«Ну, что же, т. Лобов, будем бороться, и я, как заместитель председателя Главного Химического Управления приложу все усилия, чтобы не разорять единственной организации в СССР, необходимой для развития химической промышленности».
После сказанного я попрощался и ушел из кабинета, оставив Климова для дальнейших переговоров. Очень скоро Климов пришел ко мне и заявил довольно веселым голосом, что, пови-димому, мы выиграли дело, так как Лобов сказал ему очень любопытную фразу:
«Вы вмешали в это дело Ипатьева. Пожалуй, придется уступить. Был бы замешан в эту историю' Троцкий, я ни за что бы не уступил!»
В скором времени после этого разговора Ленинградский Совет отказался взять в свое ведение Опытный Завод, и на радостях Климов устроил празднование его 10-летнего юбилея, на которое я был приглашен в качестве почетного гостя; в изданной по этому случаю брошюре был помещен мой портрет и перечислены мои заслуги.
Работы в Лаборатории Высоких Давлений на Ватном Острове стали развиваться усиленным темпом, и все они были сосредоточены на изучении окисления фосфора водой под давлением. Мой сын Владимир при окислении фосфора водой в присутствии щелочи сделал очень интересное наблюдение. Изучая влияние концентрации щелочи на процесс окисления фосфора, он нашел, что при известной концентрации получается только одна фосфористая кислота без фосфорной. Так как ему была поручена другая работа, то изучение действия щелочи на ход окисления фосфора мною было передано вновь приглашенному ассистенту П. Усачеву, которому удалось подметить все фазы окисления фосфора и установить пределы температур, при которых достигается та или другая степень окисления. Впоследствии (через 4 года) эта работа была напечатана в Американском Химическом Журнале и обратила на себя большое внимание, также как и моя работа с Фрейтагом относительно окисления фосфора водой под давлением, напечатанная в немецком журнале Неорганической Химии (редактор проф. Тамман).
Третий мой ассистент Г. J1. Разуваев тоже занялся изучением окисления фосфора под влиянием алкоголей, — также под давлением.
В Лаборатории Ядовитых Веществ в Артиллерийской Академии работы слушателей Академии дали очень интересные результаты. В особенности работа Шапиро дала новый способ получения льюизита с великолепным выходом в совершенно безопасных условиях, применяя мою бомбу для высоких давлений. Способы, предложенные для этой цели ранее Льюисом и Виландом, совершенно не могут конкурировать с новым методом, разработанным мною совместно с Шапиро, который также базируется на каталитической реакции, идущей при комнатной температуре и небольшом давлении (около 20-25 атмосф.). Мы сделали заявку на получение секретного патента и в сопроводительной бумаге указали, что безвозмездно передаем его Реввоенсовету.
Открытую реакцию я применил и для получения других ядовитых веществ и изучил влияние других катализаторов и т. п., но почти все сделанные работы представляли государственный секрет, и потому не могли быть опубликованы.
В Лаборатории Высоких Давлений Академии Наук под моим руководством работали 12 человек: Н. Орлов, Г. Разуваев, Б. Долгов, А. Петров, И. Андреевский, В. В. Ипатьев (младший), Лихачев, М. Белопольский, Б. Муромцев, В. Николаев, О. Звягинцев и И. Богданов, и нам удалось опубликовать более 20 научных экспериментальных работ, сделанных за этот год. Было очень приятно руководить этими работами, потому что все сотрудники с большим энтуз'^мом работали целые дни