Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 2
Шрифт:
После утверждения состава президиума слово было предоставлено мне. В своей речи я попытался подвести итог и своей научной работы и дать философски обобщенное об’яснение тех химических процессов, которые меня особенно интересовали, — полный текст этой речи я даю ниже, в приложении к этому тому. Моя речь, — я говорил, а не читал, — была прослушана с большим вниманием и, как мне потом говорили многие присутствовавших, произвела хорошее впечатление. С большими речами, посвященными итогам моей научной и общественной работы, выступили также проф. Н. Д. Зелинский и проф. В. П. Кравец, после чего начались выступления многочисленных делегаций от различных правительственных, научных и др. организаций и обществ, а также чтение приветственных адресов и телеграмм. Я, конечно, не имею возможности не только приводить здесь их тексты, но даже дать их список, — это заняло бы
Вечером того же 15 мая в залах ЦКУБУ был устроен банкет, на котором, несмотря на довольно высокую плату, присутствовало более 200 человек. Двоюродная сестра моей жены, известная балерина Е. В. Гельцер и ее муж, режиссер Московского балета, В. Д. Тихомиров из’явили согласие принять участие в нашей дружеской трапезе; после ужина она вместе с Тихомировым протанцовала русский танец, а известный скрипач Сибор выразил сам желание сыграть. Известный конферансье Гальперин в остроумных стихах изложил главные черты моего характера и важнейшие события из моей жизни. Банкет затянулся до глубокой ночи. Здесь нет возможности привести хотя бы часть интересных и остроумных речей, произнесенных моими сослуживцами и учениками.
Не могу только забыть речи моего большого друга, остроумнейшего и талантливого человека, проф. Е. И. Шпитальского. Он ничего не боялся и говорил о вещах, которые лучше было не затрагивать, т. к. всевидящее око ГПУ никогда не оставляет без внимания даже малейшего намека на критику советской власти. В своей речи Е. И. уподобил меня катализатору в руках советской власти. Утром в своем докладе, раз’ясняя действие катализатора в химических реакциях, я указал, что катализатор на мгновение соединяется с одним из реагирующих тел, а затем, после выделения из этого образовавшегося комплекса нового продукта, катализатор снова появляется в своем первоначальном виде. Так и советская власть — говорил Е. И., — берет Ипатьева, когда надо, а потом отдает, снова берет, когда приходится туго и снова удаляет и т. д. Это сравнение было не в бровь, а в глаз, так как за несколько месяцев я был удален с занимаемых мною должностей.
В своей ответной речи я, конечно, поблагодарил за оказанное мне внимание и особо подчеркнул, отметил ту роль, которую играла моя жена, Варвара Дмитриевна, создавшая в высокой степени; благоприятную обстановку для моих научных работ, избавив меня от многих семейных забот; я вспомнил при этом, что Лувуазье накануне своей смерти написал своей жене письмо, в котором благодарил ее за помощь в его исследованиях. «Хотя я не Лувуазье и пока еще не в тюрьме, — прибавил я, — но сегодняшний особый день моей жизни, и я считаю своим долгом поблагодарить мою дорогую подругу, которая скрасила мою жизнь и своею любовью и преданностью помогла мне достичь тех результатов, о которых было так много сказано во всех принесенных мне поздравлениях и приветствиях».
Уже в Москве я получил извещение, чтобы я поторопился приехать в Ленинград, так как было решено устроить дополнительное празднование моего юбилея в день заседания Химического Общества. Так как Русское Химическое Общество не имело обычая устраивать празднование 35-летних юбилеев, то мне было предложено сделать очередной доклад о моих последних исследованиях в майском заседании. Председатель Общества перед моим докладом упомянет о том, что мой первый доклад состоялся 35 лет тому назад в мартовском заседании 1892 года под председательством Д. И. Менделеева. После заседания должен был состояться ужин по подписке в Европейской Гостинниде.
Когда я прибыл на заседание Химического Общества, в Химическую Аудиторию' Ленинградского Университета, то был очень порадован двумя обстоятельствами. Во-первых, аудитория была полна слушателями, а во-вторых, председатель Химического Общества, академик Димитрий Петрович Коновалов, который только в этот день прибыл из заграницы, узнав о моем юбилее, пожелал непременно приехать на заседание и сказать мне приветствие, несмотря на усталость от долгого путешествия (он приехал прямо из Парижа).
Несмотря на мое волнение, мой доклад вызвал большой интерес, и я получил дружные апплодисменты. После доклада Д. П. Коновалов сказал прочувственное слово, и указал на замечательное совпадение: 35 лет тому назад в Императорском Техническом Обществе в 1-ом Отделе под его же председательством В. Н. Ипатьев сделал свой первый доклад о химическом исследовании структуры стали. Д. П. отлично помнит мое первое выступление, и он заявил, что у него уже тогда сложилось убеждение, что из меня выработается серьезный химический исследователь. В своей ответной речи я поблагодарил Д. П. Коновалова за его всегдашнее внимательное ко мне отношение, а также высказал благодарность моему первому учителю А. Е. Фаворскому. Я пожелал также процветания Русскому Химическому Обществу, на заседаниях которого, слушая доклады старших членов Химического Общества, создавших школу русских химиков, молодые химики совершенствовали свои познания, учились, как надо вести экспериментальные исследования, и т. д.
Банкет, состоявшийся после заседания общества, прошел очень оживленно. На нем присутствовал президент Академии Наук А. П. Карпинский, академик Ф. И. Щербадкий, много химиков и инженеров (около 160 человек). Инженер Пальчинский произнес блестящую речь, в которой указал, что я не принадлежу к числу таких специалистов, которые, подобно флюсу, пухнут только в одну сторону. Бедный П. М. Пальчинский! Он тогда не предвидел, что дни его жизни уже сочтены: через несколько дней он был арестован (не помню, в который раз), а через 2 месяца оказался в числе 20 других жертв, расстрелянных в отместку за убийство Кавердой нашего полпреда в Варшаве, Войкова.
На этом, к сожалению, не окончились мои переживания, связанные юбилеем. Через один или два дня президент Академии Наук пригласил меня на чашку чая к нему на квартиру. К моему удивлению на эту чашку чая были приглашены все заграничные консула, находящиеся в Ленинграде, все академики и другие гости. Незабвенный наш президент Александр Петрович Карпинский в немногих словах сказал мне, перед всеми собравшимися, такое сердечное приветствие, которое никогда не изгладится из моей памяти.
Из сказанного можно было заключить, что я получил большее внимание, чем я заслуживал, и я чувствовал даже неловкость, что моя особа причинила так много хлопот людям. После всех пережитых волнений мне надо было бы поехать на отдых, но в первых числах июня я должен был ехать заграницу, в Германию, на новую работу, а кроме того должен был сделать доклад во время русской ученой недели в Берлине, которую немцы устраивали в честь русских ученых.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ НАУЧНЫЕ РАБОТЫ В РОССИИ И ГЕРМАНИИ
В Главном Химическом Управлении был возбужден очень серьезный вопрос относительно использовании больших количеств бензола и толуола, получаемого на коксобензоловых заводах. Этот вопрос сначала обсуждался в Главном Военно-
промышленном Управлении и там было вынесено решение превратить весь толуол в тротил, который не заливать в снаряды, а хранить в военных складах, как запас для военного времени. Это решение было внесено в Главное Химическое Управление для окончательного разрешения. Для постройки таких складов и превращения количеств добываемого толуола потребовалась единовременная затрата в 15 миллионов рублей. В заседании Совета никто не мог придумать какой-либо другой^ меры, чтобы заменить это предложение, вызывающее большое сомнение в его рациональности осуществления. Тогда председатель обратился ко мне и пожелал выслушать мое мнение. Я решительно высказался против превращения всего толуола в тротил; во-первых, потому, что это вызывает ненужный расход на постройку дорогостоющих военных складов, а, главное, потому, что мы не гарантированы от случайных взрывов тротила. Что же касается использования лишних ароматических углеводородов, то я предложил подмешивать их в небольших количествах к газолину, в особенности к авиационному, что только улучшит их антинок. Необходимо подсчитать, какое количество ароматики будет оставаться неиспользованным после удовлетворения нужд военной и красочной промышленности, и тогда можно будет решить, каким образом следует использовать ее остаток для улучшения качества газолина. Мое предложение было принято единогласно и было постановлено образовать комиссию под моим председательством, чтобы в кратчайший срок решить этот важный вопрос и внести на утверждение Главхима.