Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 2
Шрифт:
Чтобы показать какие об’екты возбуждали горячие споры, я приведу некоторые примеры. Мы имели два треста красочной промышленности: Анилин-трест в Москве, и Южный Красочный Трест в Донецком бассейне. Химическое Управление должно было решить, где производить нафтол, — полупродукт для изготовления красителей. Представители обоих трестов доказывали необходимость установки производства на их заводах и приводили в свою защиту данные, которые были оспариваемы их конкурентами. Я не ошибусь, если скажу, что несколько заседаний Совета ушло на обсуждение этого спорного вопроса, и в конце концов это производство было установлено на обоих заводах, чтобы выяснить, где оно будет более экономично.
Очень длительные споры были посвящены вопросу о дальнейшем расширении программы связанного азота; где и какие установки для производства аммиака надо будет заказывать заграницей. В Германии И. Г. выработало в то время особый способ добывания водорода, назвав этот способ конверсионным; это название было дано потому, что окись углерода, сопровождающая
В это время горный инженер Преображенский известил телеграммой советское правительство, что недалеко от Березников, в Пермской губернии, его исследования обнаружили залежи калиевых солей, находящихся на сравнительно небольшой глубине. Геологические исследования в этой местности производились уже с давних пор и не задолго перед этим открытием был сделан анализ присланной соли в химической лаборатории, но в ней было найдено очень малое присутствие калиевых солей. Химическое Управление, получив донесение Преображенского, решило отпустить соответствующие кредиты для дальнейших разведок, и поручило мне быть в курсе этого дела с тем, чтобы после получения более подробных сведений и анализов была собрана специальная конференция специалистов по горному делу и химиков для обсуждения дальнейших мер эксплоатации этих залежей. Представленные материалы о залежах калиевых солей и их анализы дали полное основание к тому, чтобы конференция сделала определенное постановление о необходимости без проволочек приступить к систематическому исследованию» залежей калиевых солей в определенных пунктах, и по выяснению простирания пластов и определения их мощности приступить к эксплоатации этого месторождения. По заданию Химического Управления мне пришлось написать в газете статью о важности сделанного открытия месторождения и необходимости быстрым темпом развить у нас добычу калиевых солей, играющих громадную роль в сельском хозяйстве.
Надо отдать справедливость лицам, которые были при-лечены к этому делу: они приложили все силы, чтобы в сравнительно короткое время ответить на вопросы, которые были поставлены калийной конференцией. Мы были в состоянии скоро узнать, что Соликамское месторождение может быть причислено к самым богатым в мире и не уступает по своей мощности Стастфурским и Гарцевским месторождениям. Уже на следующий год после открытия залежей калиевых солей, бывший морской комиссар Зоф был командирован заграницу, чтобы узнать, на каких условиях немецкие фирмы могли бы выполнить наши заказы для закладки первой шахты для извлечения калиевых солей. Пользуясь моим пребыванием в то время заграницей, Зоф просил меня помочь ему в этом деле и с’ездить с ним в Гарцевские калийные месторождения для осмотра калийных шахт. Я охотно согласился и, как мог, помог ему в переговорах с немецкими инженерами и директорами, а также вместе с ним спускались в некоторые шахты, чтобы видеть, как производится добыча соли, ее обогащение и получение в чистом состоянии. Мне пришлось впервые спускаться в соляные копи, и я был поражен мощностью пластов соли и той чистотой, которая царила в штольнях по сравнению с тем, что мне приходилось наблюдать при посещении угольных и антрацитовых копей. Калиевых солей в германских залежах находится такое громадное количество, что нет возможности все их разрабатывать; немцы решили эксплоатировать только те копи, которые содержат сильвинит, т. е. соль, содержащую только хлористый калий и хлористый натрий, руду наиболее богатую калием, а также легче перерабатываемую' в чистую соль и более удобную для сбыта в сельское хозяйство. В течении нескольких лет в СССР была установлена добыча калийных солей и, начиная с 1932 года, мы перестали выписывать этот продукт из заграницы.
В коллегии НТО, с прекращением участия Троцкого в ее делах, сложилось неопределенное положение и стали циркулировать слухи, что ожидается вообще сильное преобразование НТО. Нам не пришлось долго ожидать этих перемен. Во время моего пребывания в Ленинграде в ноябре 1926 года, я из газет узнал, что я уже не заместитель председателя НТО и даже не член коллегии, а вместо Троцкого и меня назначен председателем В. М. Свердлов, а его заместителем Б. Г. Збарский, помощник Баха по Карповскому Химическому Институту.
Таким образом я, без об’яснения причин и без всякой вины, был уволен с должности, которую занимал почти 5 лет (без трех месяцев); по отзыву многих членов Президиума ВСНХ и других лиц возложенную на меня работу я выполнял вполне добросовестно и всеми силами старался поставить это учреждение на надлежащию высоту, развивая исследовательскую работу в Институтах подведомственных НТО. Перед моим увольнением председатель ВСНХ Куйбышев, лично меня знавший, не потрудился даже вызвать меня к себе, чтобы сообщить о своем желании передать управление НТО в другие руки. Я бы -сказал ему, что с большим удовольствием пойду ему навстречу и то время, которое я уделял НТО, я с еще большей пользой употреблю для научной работы. Но большевики не понимали приличного обращения с работниками, кто бы они ни были, и поступали с трудящимися несравненно хуже, чем это имело место при старом режиме.
Кому-же они передали управление НТО с его многочисленными Институтами, наблюдение за которыми мог только выполнять человек, понимающий что такое научно-техническая работа?
Председателем был назначен В. М. Свердлов, брат первого председателя ЦИК’а. Новый председатель менее всего подходил к своему новому назначению. Да вообще сообразно его знаниям, его характеру и обращению с людьми, по моему, он не мог занимать никакой самостоятельной и ответственной должности, а в особенности по научной или технической чести. Он никогда не хотел или не мог вникнуть в существо дела, давая скороспелые решения, не выслушав докладчика до конца. Давая такую характеристику Свердлова с деловой точки зрения, я не хочу его очернить с обще-человеческой, так как я его мало знал в повседневной жизни; поскольку же я с ним встречался, в дружеских беседах на злободневные вопросы, его рассуждения, порою, казались мне очень симпатичными. Такой взгляд на нового председателя коллегии разделяли все без исключения служащие в НТО. В городе он имел особое прозвище: «Вдовствующий брат», которое было ему дано народной молвой.
__ J
Сознавая, что без твердой подпорки Свердлову не справиться с возложенной на него обязанностью!, Куйбышев решил дать ему в помощь Б. Збарского, прославившегося в особенности тем, что присутствовал при бальзамировании тела Ленина (работа эта была сделана профессором Харьковского Университета Воробьевым). Збарский по своему характеру принадлежал к числу таких личностей, которые в революционные времена делают себе завидную карьеру, совершенно недосягаемую для них в нормальных условиях. Живой по характеру, социалист-революционер по политическим убеждениям, с хорошо подвешенным языком, Збарский по своей специальности должен быть причислен к биохимикам. Что касается его научных работ, то я не могу определить их ценности, ибо они были сделаны большею' частью во время моего отсутствия. Мое первое знакомство с ним располагало в его пользу, я видел в нем способного молодого ученого, могущего сделать хорошую ученую карьеру. Он пользовался доверием Рыкова и Богданова и, несомненно, под шумок снабжал их спиртом из своей лаборатории (об этом в пьяном виде рассказал мне покойный С. Шейн, который выпивал вместе с Карповым). Бах видел в Збарском не столько ученого, сколько очень полезного для себя человека, который мог делать всю черную работу по постройке Института и по его управлению. И я был убежден, что назначение комбинации Свердлов-Збарский в НТО было подсказано Куйбышеву Бахом, которому хотелось во что бы то ни стало удалить меня и Флаксермана за наши выступления по поводу оборудования во вновь строющемся здании при Карповском Институте. Приятель Баха, С. Д. Шейн был назначен в коллегию НТО, также как и сам Бах. Из старых членов Коллегии остался некоторое время только М. Я. Лапиров-Скобло, но потом и он получил новое назначение (в Главэлектро).
При НТО был образован особый Совет, в который вошли бывшие члены Коллегии и много новых профессоров и техников, в количестве около 40. Э,то громоздкое учреждение было сделано, по моему, для отвода глаз, так как оно не имело никакого влияния на решение дел в НТО, собиралось крайне редко и больше для проформы, чем для деловых решений,
Таким образом в конце 1926 года я был лишен ответственных должностей в ВСНХ и оставался только заместителем начальника Главного Химического Управления, где я скорее играл роль консультанта, т. к. вся работа лежала на втором заместителе, Юлина, — В. С. Киселеве. Я получил возможность более сосредоточить свои мысли на научной работе, и с этой точки зрения я был очень доволен случившимся.
Как и можно было ожидать, комбинация Свердлов-Збарский продержалась недолго. Заносчивый характер Збарского, его желание властвовать, не считаясь с мнениями директоров Институтов, так восстановило публику против него, что выбранные делегаты от Институтов отправились к Рыкову и заявили ему, чтобы он убрал Збарского или они подадут в отставку. Пришлось уступить и вместо Збарского был назначен сам Бах. Царствование Збарского продолжалось не более двух месяцев. Во главе НТО теперь стояли три лица, Свердлов, Бах и Шейн, и они решали все дела, за исключением только чисто технических вопросов, которые разбирались в особом Техническом Совете Химической Промышленности, где я еще оставался председателем, а заместителями были Бах и Шейн. Несомненно, заправилам НТО не особенно нравилось, что я остаюсь председателем этого Совета (хотя этот Совет был подчинен Главному Химическому Управлению). А. Н. Бах отправился к начальнику Главн. Хим. Управл. Юлину, чтобы обсудить вопрос о Химическом Совете, который всегда заседал в помещении НТО на Мясницкой. Юлин пригласил для обсуждения этого вопроса меня и секретаря Совета, инженера А. П. Шахно. А. Н. Бах в своей речи упирал на то, что я очень занят, что необходимо проявить больше деятельности Химическому Совету и, быть может, лучше было бы пригласить на эту должность другое лицо, напр., проф. Е. И. Шпитального. Я попросил слова и определенно заявил, что с удовольствием откажусь от этой почетной должности, — а в особенности в пользу Шпитальского, которого знания я очень ценю. Тогда