Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 2
Шрифт:
Перед моим от’ездом из Берлина я виделся с проф. Ф. Габером; он пригласил меня к себе на завтрак в Dahlem, и мы имели очень продолжительную беседу, касающуюся, главным образом, изготовления ядовитых газов. Так как он был в курсе всех дел нашей комиссии, то с ним можно было говорить совершенно откровенно и рассказать о всех наших горестях, причиненных нам известным ему д-ом Штольценбергом. Он выслушал очень внимательно мою характеристику и мне в утешение мог сказать только, что без помощи Штольценберга мы вообще не могли бы построить этих заводов. Я ответил в очень определенной форме, что не имел бы ни малейшего опасения в случае ухода Штольценберга, так как проф. Шпиталь-ский разработал способ получения ипирита не только в лабораторном, но и в полузаводском масштабе и едва ли он будет хуже немецкого способа. Он был очень удивлен моими словами, и я не могу утверждать, что он поверил полностью моим словам. Конечно, по приезде в Москву я передал весь этот разговор нашей русско-немецкой комиссии.
Я не могу не упомянуть об исполнении одного поручения, которое
Получив подобное поручение, я собрал у себя комиссию, дававшую заказы на коксовые печи, и пригласил еще инженера JI. Н. Булгакова, который в то время был в командировке в Германии от правления Коксобензола вместе с своим председателем Кабановым. Они об’езжали все заводы коксования в Рурской области и старались с своей стороны найти, наилучший и наиболее современный тип коксовых печей и способ улавливания побочных продуктов. Инженера Булгакова я хорошо знал еще во время войны, так как он, вместе с инженером Баранок, был поставлен тогда во главе строительства коксовых печей и бензольных заводов. Он был, несомненно, честный человек, знающий свое дело и серьезно относящийся к данному ему поручению. Он много нам помог разобраться в тех хитросплетениях, которые всегда сопровождают всякие крупные заказы. Что касается председателя Коксобензола, Кабанова, то это был булочник по профессии, ничего не понимающий в коксовых печах; хорош он был только тем, что был славным малым и не мешал специалистам делать свою работу.
С первого же заседания комиссии стало ясно, что вопросы решаются не совсем беспристрастно, и надо было много такта и уменья, чтобы вынести решение, которое могло бы примирить всех участников в этом заказе. Я и Мозер решили поехать в Рурскую область и осмотреть те коксовые печи, которые являются наилучшими, и наиболее отвечающие современным требованиям. Представителям немецких фирм очень быстро стало известно, что я привлечен к этому делу и ко мне в отель стали являться эти господа для переговоров. Я предложил им явиться для переговоров в Торгпредство, так как в отеле я не буду говорить с ними о делах. Тогда они подослали ко мне одного моего знакомого, который, начав издалека, предложил мне отправиться с ним за город на пикник; когда я узнал, кто там будет участвовать, то категорически отказался. Затем ко мне явилась молодая интересная дама, с княжеским титулом, которая об’яснила, что она находится в теснейшей связи с правительством СССР, уже выполняла многие ответственные поручения и хорошо себя зарекомендовала. Когда я спросил ее (сидя с ней в общем зале Hotel Excelsior), какая причина привела ее ко мне, то она сказала, что может быть полезна для собирания данных о разных фирмах. Я очень поблагодарил ее за внимание, но сказал, что ее помощь мне совершенно не нужна. Одновременно ко мне обратились еще два или три эмигранта, познакомившиеся со мной в один из моих прежних приездов в Берлин, с просьбой помочь им в их комиссионных делах в связи с новыми большими заказами. Когда я спрашивал, в чем могла заключаться моя помощь, они просили сообщить им о ценах, заявленных различными фирмами в Торгпредстве, на которых эти фирмы готовы исполнить данный заказ для СССР. Только за это сообщение они готовы поблагодарить или меня, или того, кого я укажу, здесь в Берлине. Я категорически заявил им, что если они хотят продолжать знакомство со мною, то никогда не должны заводить подобных разговоров. Помню, года через два я встретил одного из них, и он признался, что мог бы свободно нажить более ста тысяч марок от одной фирмы, если бы знал цену другой фирмы, получившей заказ.
Мы с Мозером и Булгаковым осмотрели коксовые печи различных фирм; наиболее продуктивными оказались печи Отто и Коуперса. Об этом посещении мы написали рапорт, который был послан в Берлин и в ВСНХ.
На обратном пути я посетил контору Коуперса в Эссене и познакомился с самим хозяином Коуперсом, очень деловым и интересным человеком. Он показал мне великолепно оборудованную лабораторию, которая делала всевозможные исследования и испытания каменных углей всего мира, не исключая и русских. Лаборатория была снабжена всеми усовершенствованными аппаратами, как химическими, так и физическими; кроме исследования углей и их пригодности для той или другой цели, в лаборатории производили испытания и других материалов, которые употребляют в каменноугольной промышленности, как то — огнеупорные кирпичи, металлы и т. п.
В этот же день мы получили приглашение посетить Kaiser Wilhelm Institute в Muehlheim’e, возглавляемый Францем Фишером. Институт был создан для исследования, главным образом, технологии каменных углей и продуктов из них получаемых. Нам интересно было поговорить с Фишером и его ассистентом, д-ром Тропш (Tropsch) относительно только что открытой ими реакции синтеза углеводородов из водяного газа. Фишер нас принял очень радушно. Институт имел очень хорошую механическую лабораторию, которая находилась в ведении очень талантливого механика Гоффера, изобретателя, который первым в Европе сумел строить аппараты и компрессоры для работ под высоким давлением. Гоффер был очень рад познакомиться со мной, — как он сказал, — с отцом аппаратов высокого давления. В лаборатории все было засекречено и нам показали только жидкий продукт (смесь углеводородов), получающийся при прохождении водяного газа через смешанный катализатор. На столах во многих местах я увидал одни и те же лабораторные аппараты, в которых происходил синтез углеводородов под обыкновенным давлением, причем в приемнике собирался продукт в количестве нескольких куб. сант.
Только через десять лет после открытия этой реакции, после систематического изучения всех деталей этого процесса, удалось реализировать его в полузаводском масштабе и затем начать строить заводы для получения жидкого топлива. Но и в теперешнем виде этот процесс пригоден только для тех стран, где нет природной нефти, так как получаемое топливо очень дорого. Для Германии и Японии процесс Фишера и Тропша, несомненно, является заслуживающим полного внимания с технической точки зрения, и в настоящее время (1938) половина всего искусственного газолина будет получаться в Германии при помощи этого процесса.
Вечером за нами заехал д-р Коуперс и мы отправились осматривать его завод огнеупорного кирпича, помещающийся около Дюссельдорфа. Осмотр этого завода произвел на меня удивительное впечатление. Каждый сырой кирпич особой шихты (состава) подвергается сушке и нагреванию' в течении шести недель в особой громадной печи, в которой имеются различные температуры до 1400 градусов включительно. При помощи бесконечного полотна, кирпичи медленно продвигаются по длине печи, достигая самой высокой температуры, а затем подвергаются охлаждению. Печи были так хорошо устроены, что мы могли ходить по крыше печи, не испытывая на наших ногах особого жара. Коуперсовский кирпич заслужил всемирную славу и имел в то время большой спрос.
После осмотра завода, Коуперс пригласил нас на ужин и для меня сделал большой сюрприз, пригласив также и д-ра Тропша. Мы ужинали на терассе хорошего ресторана, расположенного на Рейне, в Дюссельдорфе. Хотя д-р Тропш и не мог рассказывать каких либо подробностей о новом процессе, тем не менее наша беседа ,касающаяся главным образом химических реакций, была для меня очень интересна. Д-р Тропш произвел на меня солидное впечатление и своими познаниями по химии, и как культурный человек вообще. Во время дружеской беседы я рассказал д-ру Коуперсу, при каких обстоятельствах мне приходилось строить во время войны 1914 года первый бензоловый завод в Кадиевкр, где еще до войны были построены новые коксовые печи его системы. Заводоуправление Южно-днепровских заводов, в силу контракта, заключенного с Коуперсом, боялось разрешить мне брать газ из печей для улавливания бензола и толуола, а военное министерство указывало, что я не могу этого делать, потому что Коуперс после войны пред’явит к нему иск за нарушение контракта. На эти реплики я ответил: «После войны я сам буду разговаривать с д-ром Коуперсом, не бойтесь, я принимаю! ответственность на себя». Мой рассказ очень понравился Коуперсу, и он предложил тост за мое здоровье, высказав желание продолжать деловые сношения с Россией. Видимо я произвел очень хорошее впечатление на Коуперса, так как он всегда спрашивал обо мне посещавших его русских инженеров и передавал мне приветы. Когда-же, спустя несколько лет, в начале 1936 года, ему случилось приехать в Чикаго, то он позвонил мне по телефону и спросил меня, когда он мог бы меня видеть, не отрывая меня от моих лабораторных работ в Риверсайде. Я ему назначил время, и он вместе с сыном приехал в Риверсайд специально, чтобы повидать меня и выразить мне свое уважение по поводу моих последних работ в нефтяной промышленности. Я ему показал мою лабораторию и некоторые продукты, получаемые по моим методам; он особенно поразился моим способом получения особого изооктана, с высоким октановым числом, позволяющим аэропланам развивать громадную скорость. На прощание он приглашал меня, когда я буду в Германии, посетить его заводы и лабораторию.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ МОЕ УСТРАНЕНИЕ ИЗ ПРЕЗИДИУМА ВСНХ И НТО
В Москве я застал большие перемены в ВСНХ. С воцарением Куйбышева я уже не мог посещать заседания Президиума, — хотя бы с совещательным голосом, — и все вопросы по химической промышленности решались в Президиуме в присутствии только члена Президиума А. И. Юлина. Меня ни разу не вызвали для экспертизы или для выслушивания моего мнения. Моя роль в Президиуме была закончена, и я оставался только заместителем начальника Главного Химического Управления. Здесь мне приходилось очень часто председательствовать, так как разбирались очень серьезные вопросы по всем отраслям химической промышленности. Громадные споры шли по поводу дальнейшего развития красочной и азотной промышленности.