Жизнь после жизни
Шрифт:
Настя понимала, что он прав. Была бы она при погонах и при удостоверении, она бы придумала, как и о чем поговорить со сладкой парочкой, а так… Кто она? Социолог из столицы? Даже если она частный детектив, все равно никаких прав у нее нет.
— И что, без вариантов? — безнадежно спросила она.
— Ну почему же, — усмехнулся Вторушин. — Варианты есть всегда. Как вы думаете, сколько они еще пробудут в гостинице?
— Минут двадцать как минимум, они только что заказали еще по бокалу пива.
— Ладно, я сейчас подъеду. Задержим, потрясем, попугаем. Все будет в лучшем виде. Если они соберутся уходить, постарайтесь их задержать. Сможете?
— Как-нибудь, — вздохнула Настя.
Да, особого рвения в раскрытии
Она вернулась в зал и подошла к столику Полосухина.
— Здравствуйте, Валерий Васильевич. — Она постаралась улыбнуться как можно лучезарнее. — Добрый вечер, Аркадий Вольдемарович. Или вас зовут как-то иначе?
— Николай Семенович, с вашего позволения. — Собеседник Полосухина привстал, изображая приветствие. — А мы знакомы?
— С Валерием Васильевичем — да, знакомы, а с вами — заочно. Ведь это вы приходили к молоденькой журналистке Наташе? Это с ваших слов она наваляла свою знаменитую статью, правда?
— Я не понимаю, о чем вы говорите, — в голосе Николая Семеновича проступили надменность и холодное недоумение.
— Да перестаньте, ради бога, — Настя махнула рукой. — Можно, я присяду?
— Сделайте одолжение.
— А вы чего молчите, Енот? — обратилась Настя к Полосухину. — Вы тоже не понимаете, о чем я? Я, знаете ли, все думала, как же так получалось, что охранники никого не видели, кто входил бы в главный дом и выходил из него, а потом до меня дошло, что никто, собственно говоря, не входил. И, соответственно, не выходил. Вы там на всю ночь прятались, правда же? Для вас раздобыть ключи — не вопрос. Да и они вам не больно-то нужны, вы и без ключей любую дверь откроете. Вы просто не выходили из дома, когда его запирали на ночь. А ведь охранники проверяют все помещения, прежде чем запереть дом. Задачка, да?
Полосухин молчал и смотрел на Настю с насмешливой улыбкой.
— Но задачка оказалась, в принципе, несложной, — продолжала она. — Охранники проверяют помещения клуба и служебные кабинеты на втором этаже, а вот незанятые гостиничные номера они не проверяют. А чего их проверять, если в них никто не живет? Они заходят к гостям из других городов, убеждаются, что те на месте, мирно готовятся отойти ко сну, и на этом проверку гостиничной части второго этажа завершают. Верно? Да верно, верно, я специально интересовалась. И ничто вам, Валерий Васильевич, не мешало перед самым закрытием клуба, примерно без десяти десять, зайти в один из пустых номеров и обосноваться там на ночь. Конечно, есть опасность, что утром кто-нибудь из уборщиц все-таки зайдет туда протереть пыль и заметит, что постель смята, но вы человек предусмотрительный, вы на кровати не спали, ложились на диванчик. А утречком вы смотрели в окошко и видели, когда уходят уборщицы. Дом снова запирали, и тут уж вы спускались и осуществляли задуманное. Все просто. Потом снова уходили в номер и ждали, когда клуб оживет и можно будет спуститься и сделать вид, что вы тут на работе. Главное — не попасться на глаза проживающим в других номерах. И это вам вполне удалось.
— Умна ты, матушка, не по возрасту, — крякнул Полосухин. — Тебе бы в сыске работать.
«Интересно, можно
— Не, — она озорно помотала головой, словно подчеркивая мнимый юный возраст, — в сыске платят мало. Мне там делать нечего.
— Мой друг Валерий Васильевич, кажется, как-то упоминал, что вы социолог. Это так? — вступил то ли Николай Семенович, то ли Аркадий Вольдемарович.
— Так, — весело улыбнулась Настя.
— Насколько я понимаю, в социологии тоже платят немного.
— Немного, — охотно согласилась она. — Но есть масса возможностей подработать. Курсовые, дипломы, рефераты, даже диссертации. Пиши — не хочу. Спрос большой.
— Вот и писала бы себе, — буркнул Полосухин. — Чего ты суешь свой нос во все дыры?
Это можно было бы расценить как признание. Настя понимала, что Полосухин и его дружок уверены в своей неуязвимости. Ничего не докажешь. А если и докажешь, то к делу не пришьешь, любой следователь откажет в возбуждении уголовного преследования за малозначительностью. Им ничего не угрожает, поэтому они особо-то и не отпираются.
— А я, видите ли, женщина, — улыбнулась она, — и женщина настоящая, стопроцентная. То есть существо жутко любопытное. И мне стало интересно, почему это все так волнуются, привидений боятся, маньяков каких-то, про старую легенду без конца вспоминают. Двух старушек убили. Хотя никакие они и не старушки вовсе, одной всего шестьдесят восемь было, другой — семьдесят, женщины в самом расцвете.
— Послушайте, девушка, — вступил наконец Николай Семенович, сделав большой глоток темного пива, — все это очень смешно, и я удовольствием повеселился бы вместе с вами, если бы понимал, зачем мы должны все это выслушивать. Вы нас ни с кем не перепутали?
«Ну вот, и этот тоже назвал меня девушкой. Неужели я так хорошо выгляжу? Что-то сомневаюсь, — мелькнуло в голове у Насти. — Дешевый прием, чтобы подчеркнуть мою ничтожность рядом с такими солидными людьми».
— Ну что вы, как можно! Разве можно Лерку Енота с кем-нибудь перепутать? Да его не только все сыщики России, его даже социологи вроде меня знают. Правда, для этого нужно иметь знакомых сыщиков. Так у меня они есть. И вас, господин Енот, они отлично помнят.
— Слышь ты, зеленая, — процедил сквозь зубы Валерий Васильевич, — я от своего прошлого не отрекаюсь, что было — то было, но, как говорится, не пойман — не вор, а я именно что не пойман. И с этим делом давно завязал. На пенсии я, поняла? Я тебе сейчас в чем хошь признаюсь, потому как по моим художествам срок давности вышел. А ничего нового ты мне не пришьешь, и думать забудь.
— Да господь с вами, Валерий Васильевич, кто я такая, чтобы дело вам шить? А вот местные опера с удовольствием поспрашивают вас о том, кто заказал вам эти ваши фокусы в усадьбе. Вы совершенно правы, фокусы на уголовное дело никак не тянут, так что вы можете чувствовать себя спокойно. Максимум, что лично вам угрожает, это увольнение. Ну и не больно страшно, правда? Вы себе и другую работу найдете, анкета-то у вас чистая, и трудовая книжка наверняка имеется, хоть и липовая. Правда, с жильем туго придется, но вы уж как-нибудь справитесь, решите вопрос. А для вас, Аркадий Вольдемарович, перспективы вообще самые радужные. Вас ведь тоже наняли, правда? Или вы лично заинтересованы в ликвидации клуба и покупке усадьбы? Да нет, вряд ли, — она с сомнением покачала головой, — нет у вас таких денег, не тянете вы на олигарха. Вы обыкновенный наемный работник. Но вот ведь какая незадача, господа хорошие: на местном ОВД висят два нераскрытых убийства, и вы оба — самые чудесные подозреваемые, каких только можно придумать. Особенно господин Полосухин со своей выдающейся биографией. Как вы думаете, трудно будет приспособить вас к убийствам Корягиной и Павловой?