Жизнь после жизни
Шрифт:
— Наверное, — согласилась Настя. — Спасибо.
— Пока не на чем. А за московский контакт уже вам спасибо, я обязательно свяжусь с вашим коллегой. Нам тут профессиональные столичные воры ни к чему, у нас своих хватает.
Вежливый. Воспитанный. С хорошей речью. Не нравится Насте этот Илья Вторушин. Что-то в нем есть такое… гнилое, что ли. Или ей уже повсюду психи мерещатся? А вдруг она ошибается насчет Полосухина, и он тут ни при чем, или это вовсе не тот Полосухин, просто полный тезка? Тогда кто? Или не кто, а ЧТО? Настя поежилась. В привидения она не верила, но ведь тут… И разбитое зеркало, и разбросанные волосы, и выбитые стекла в гостиной, и сегодняшнее разорванное платье —
Но если ее догадка насчет Аркадия Вольдемаровича и Полосухина верна, то получается, что убийства Корягиной и Павловой существуют как бы сами по себе, безотносительно к усадьбе, а люди, заинтересованные в закрытии клуба, просто воспользовались этими убийствами, сочинили легенду, в которую ловко вплели все детали реально совершенных убийств, добавили подробностей и продолжают пугать народ разными мелкими происшествиями, отлично ложащимися в содержание легенды. То есть разоблачение Полосухина в принципе сделает ее, Настино, задание выполненным. А если пособником Аркадия Вольдемаровича окажется не Полосухин? Ну, какая разница, главное, найти его, чем Настя, собственно говоря, и занималась все последние дни, собирая и изучая информацию обо всех, кто имеет отношение к клубу «Золотой век» и к территории усадьбы. Поэтому в идеале надо бы найти именно этого мифического историка и посмотреть, с кем он контактирует. После чего станет понятно, что никакого маньяка на территории усадьбы нет и никогда не было и члены клуба могут успокоиться и продолжать свои занятия, что, собственно говоря, и нужно Бегорскому. Ему ведь неинтересно, кто убил Корягину и Павлову, ему важно спасти идею и сохранить клуб.
А вот Насте Каменской очень даже интересно узнать, кто убил Галину Ильиничну и Аиду Борисовну. Потому что если маньяк на самом деле существует, то это опасно. И не факт, что он находится не в усадьбе. Может быть, он совсем рядом, может быть, это вот этот самый милый мальчик-официант, который убирает сейчас грязные тарелки с Настиного стола и так приятно улыбается. Просто маньяк никак не ориентирован на придуманную легенду, у него нет задачи вернуть себе усадьбу, у него какие-то совсем другие соображения, по которым он и выбирает себе жертву. И тогда Бегорскому рано успокаиваться. Нет, как ни крути, но одним лишь разоблачением Аркадия Вольдемаровича и его сообщника не обойтись, придется доводить дело до конца. Сколько еще времени потребуется, прежде чем Настя сможет вернуться домой?
Телефон зазвонил как раз в тот момент, когда симпатичный официант принес ей кофе. В трубке загремел бас Владислава Стасова:
— Слушай, Каменская, ты решила в писатели податься?
— Почему? — растерялась Настя.
— Ты ежедневно забрасываешь меня отчетами такого объема, что мне приходится их читать как роман. Ты умеешь излагать свои идеи короче?
— Не умею. Я специально пишу подробно, чтобы ты свежим взглядом посмотрел, может, я что-то упускаю или не так интерпретирую. И вообще, я стараюсь ужимать информацию до минимума. Я не виновата, что ее так много.
— Ладно, — пробурчал Стасов, — я все равно твои отчеты Татьяне пересылаю, пусть она читает, у меня на них времени нет.
— А что Таня говорит? — живо поинтересовалась Настя.
Жена Стасова Татьяна была популярным писателем, автором многочисленных детективов, к тому же в прошлом — опытным следователем с большим стажем, и ее мнение для Насти значило едва ли не больше, чем мнение самого Стасова.
— Говорит, что интересно, — усмехнулся Владислав. — Удивляется, как у тебя голова не распухла от такого
— Так она и распухла, — призналась Настя. — Кстати, мне сегодня пришлось обратиться за помощью к Сережке Зарубину.
— И что? — не понял Стасов.
— И ничего, — с вызовом ответила она. — Помог. С какого перепугу он должен за просто так помогать твоим сотрудникам?
— А, понял, — рассмеялся Владислав. — Ладно, моя благодарность Зарубину будет вещественной и ощутимой.
Настя не успела спрятать телефон, когда за ее спиной раздался голос Бегорского:
— Вы продолжаете вести неправильный образ жизни. Вместо того, чтобы спокойно завтракать, вы разговариваете по телефону. Ну куда это годится?
— Здравствуйте, Андрей Сергеевич, — пробормотала она.
— Доброе утро. Это никуда не годится, — сбить Бегорского ей не удалось. — Что вы ели? Только не пытайтесь сочинить на ходу, я уже знаю, что вы заказывали яичницу и оладьи с медом. И это тоже никуда не годится.
— А что я должна была есть? — возмутилась Настя. — Яичница всю жизнь считается самым нормальным завтраком, ее во всем мире в отелях по утрам готовят.
— Весь мир мне не указ, — строго произнес Бегорский. — Есть же элементарные правила, которые я вам озвучивал, когда мы ехали сюда. Неправильно есть белковую пищу на завтрак, и еще более неправильно сочетать ее с такими углеводами, как мучное и сладкое. Вы что, все забыли?
Нельзя сказать, чтобы она забыла, она помнила, конечно, то, что говорил Андрей Сергеевич, но ей и в голову не пришло считать его слова руководством к действию. Ну говорит — и пусть себе говорит, у Насти Каменской своя голова на плечах есть. И свои привычки, и свои вкусы, и пристрастия.
— На завтрак вы должны есть овсянку на воде, без молока и сахара. Можно с диабетическим джемом, если вам совсем уж невкусно. А перед овсянкой — фрукты. Я вам уже объяснял: если я плачу деньги за работу, то хочу, чтобы работник был трудоспособен и активен и выполнял свою задачу максимально эффективно. Дайте мне слово, что, начиная с завтрашнего дня, вы будете правильно завтракать.
— Не дам, — дерзко ответила Настя и рассмеялась. — С приездом, Андрей Сергеевич.
— Не увиливайте. Даете слово? Имейте в виду, я все равно дам распоряжение на кухню, чтобы вам по утрам никаких безобразий не давали.
— Как вы сегодня рано, — с улыбкой сказала она. — Вы что, всю ночь в машине ехали?
— Я ехал на поезде, а машина придет завтра.
Что это за странности? Зачем нужно ехать на поезде и на другой день гнать в Томилин машину без пассажира? И потом, он же уверял, что терпеть не может поезда и ездит на них только ради Тамары. Нет, решительно Андрей Сергеевич Бегорский ни в какие привычные рамки не вписывается.
— Анастасия Павловна, мне стало известно, что вы здесь окончательно замерзли.
Ну вот, еще и это… Тамара, что ли, насплетничала? Наверное, она, больше некому.
— Почему вы меня не послушались? — продолжал между тем Бегорский. — Я же говорил вам, как надо одеться и что взять с собой. Вы решили, что я хочу за свои деньги вами покомандовать?
Вообще-то именно так Настя и подумала, но не признаваться же в этом. Тем более впоследствии она осознала его правоту.
— Вы зря пытались на меня обидеться, я ведь хотел, как лучше, я же знаю, какой здесь собачий холод, и воздух здесь повышенной влажности, поэтому не только холодно, но и сыро. И купить здесь ничего толкового нельзя, если только за безумные деньги, но вы не производите впечатления обеспеченной транжирки и любительницы шопинга. Давайте мы с вами договоримся: вы позвоните мужу и попросите его собрать для вас то, что я советовал. У вас список сохранился?