Жизнь в зеленом цвете - 6
Шрифт:
– Что?
– Гарри сдержал позыв нервно расхихикаться, представив, как рассказывает Сириусу о взаимоотношениях с одноклассничками, о последствиях падения в Арку, о наказаниях Амбридж… - У меня на самом деле достаточно скучная жизнь… со слизеринцами я не общаюсь, со всеми остальными негде и некогда общаться. Сижу один, усиленно учусь… ловлю снитч для Слизерина…
– Что, с тобой прямо-таки и не происходило ничего интересного?
– недоверчиво прищурился Сириус.
– Не верю!
– Ну-у… - Гарри лихорадочно перебирал воспоминания,
– А вот горгульи, которые перед кабинетом директора… они меня почему-то называют Наследником. Ты не знаешь, может, мой отец был потомком кого-нибудь из Основателей?
– Может, старые каменюки просто двинулись?
– со смешком предположил Сириус.
– Джеймс никогда ни о чём таком не упоминал… да и я не встречал нигде, хотя маменька заставляла меня зубрить генеалогию всех семейств, которые были в родстве с Блэками.
– Понятно... хотя вряд ли они двинулись. Может, об этом просто никто не знает…
Сириус задумался, забавно морща нос.
– Знаешь, я не могу придумать, зачем бы кто-то стал это скрывать. Это, как минимум, почётно… если только поискать в хрониках самой семьи, намёки должны найтись…
– А у Поттеров есть хроники?
– Всё, что было, хранилось в доме, который был разрушен пятнадцать лет назад, - Сириус развёл руками, словно извиняясь.
– Даже если тогда что-то уцелело, то теперь давно сгнило. Все думали не о вещах, а о тебе…
Гарри прикусил губу.
– Жалко…
– Послушай, я ведь хотел тебе сразу отдать!
– Сириус вытянул из кармана какую-то бумажку.
– Когда заговорили о хрониках, вспомнил… вот. Это ещё одно стихотворение Джеймса… сегодня с утра на ум пришло…
Гарри бережно разгладил мятый пергамент и негромко прочёл:
– Есть лица, подобные пышным порталам,
Где всюду великое чудится в малом.
Есть лица - подобия жалких лачуг,
Где варится печень и мокнет сычуг.
Иные холодные, мертвые лица
Закрыты решетками, словно темница.
Другие - как башни, в которых давно
Никто не живет и не смотрит в окно.
Но малую хижинку знал я когда-то,
Была неказиста она, небогата,
Зато из окошка ее на меня
Струилось дыханье весеннего дня.
Поистине мир и велик, и чудесен!
Есть лица - подобья ликующих песен.
Из этих, как солнце, сияющих нот
Составлена песня небесных высот.
Замолчав, Гарри рассеянно поглаживал пергамент пальцами.
– Сириус… а кому это было посвящено?
– Посвящено?
– То стихотворение, про грозу… помнишь? Оно было посвящено маме. А это кому? Точно не ей, она же была красивая, я видел на колдографии, а здесь - «была неказиста она, небогата»…
– Н-не знаю… - Сириус был сбит с толку.
– Ты думаешь, оно о ком-то определённом?
– Мне так кажется. Может, вспомнишь? Откинь всех красивых людей, которые были
– Где-то на шестом курсе, не помню точно, когда именно… - Сириус хмурился, вспоминая своих бывших однокурсников.
– Нет, не она… и не он - редкостная свинья был парень, что снаружи, что внутри… и не она… и не мы с Ремом, мы всё-таки не настолько неказисты были в те времена… и не он, конечно… разве что… если только… ох.
– Что «ох»? Вспомнил?
– Нет, - быстро сказал Сириус.
– Показалось. Не помню никого такого, чтобы «дыханье весеннего дня». Наверное, просто так написано… не знаю, как это у поэтов бывает, но ведь необязательно о ком-то?
– Наверно, необязательно, - согласился Гарри, пряча стихотворение в карман; о специфике стихосложения он имел ещё более смутные представления, чем Сириус.
– Спасибо огромное, Сириус… жаль, что мне завтра уезжать в Хогвартс. Кстати, ты ведь тут не останешься снова? Ты писал, Дамблдор собирается дать тебе какое-то поручение….
– Вроде собирается… но пока не сказал ничего конкретного. Обещает, что через несколько дней наведается и скажет, чем заняться для Ордена.
– Напиши, как получишь задание, - попросил Гарри, устраивая голову на плече Сириуса.
– Пусть секретное… просто напиши, например, что будешь делать кое-что для «старой компании».
– Непременно напишу, - пообещал Сириус, ероша волосы Гарри.
Остаток вечера они мирно и даже как-то по-семейному проговорили о квиддиче.
Глава 4.
Долгое путешествие, тяжёлая усталость, тревоги…
Георгий Караславов, «Орлиный камень».
На вокзале - куда они прибыли на министерской машине - Гарри сопровождали за барьер два мрачных аврора в плохо сидящих маггловских тёмных костюмах; один даже цепко держал Гарри за руку, будто сомневался, что тот сам найдёт дорогу до нужной стены между платформами. Взгляды всех, кто толпился на перроне - восхищённые, насторожённые, восторженные, влюблённые, ненавидящие - наполняли собой воздух, которым было трудно дышать; Гарри непроизвольно сутулился, прячась от этих взглядов, но через секунду спохватывался и независимо расправлял плечи - не всё ли равно, что они все о нём думают? Не всё ли уже равно…
– Гарри, ты пойдёшь в вагон старост?
– робко осведомилась Гермиона.
– Да, пойду… надо только вещи куда-нибудь пристроить, в какое-нибудь свободное купе.
– Так опоздаешь же, - напомнил Рон.
– Лучшие Ученик и Ученица на тебя разозлятся…
– Кусок они от меня всё равно не откусят, не так ли?
– отмахнулся Гарри.
– Подождут немного.
– Привет!
– только что вспрыгнувший в поезд Блейз расплылся в улыбке до ушей при виде Гарри.
– Ищешь купе?
– Надо куда-то вещи пристроить, - признал Гарри.