Жизнь в зеленом цвете - 6
Шрифт:
– У тебя мешки под глазами, - заметил он.
– Правда?
– рассеянно спросил Гарри. «Если я его поцелую - он меня пошлёт или нет?»
– Если не веришь, посмотри в зеркало, - посоветовал Блейз, протянул руку и дотронулся кончиками пальцев до лба Гарри.
– У тебя лоб холодный и влажный… ты заболел?
– Он то горячий, то холодный, - тупо сказал Гарри, молясь про себя только о том, чтобы Блейз не убирал руку; и, кажется, у бога был сегодня день удовлетворения жалоб населения, потому что Блейз не спешил разрывать касание.
– За ним не уследишь.
Блейз
– И глаза в красных прожилках… всё учишь ночи напролёт?
Гарри молчал, как идиот, борясь с желанием взять руку Блейза в свои и расцеловать каждый дюйм.
– Эй, земля вызывает Гарри!
– Блейз прекратил касаться Гарри и пощёлкал пальцами перед его носом.
– Ты спишь стоя, что ли?
– Ты на меня больше не сердишься?
– вырвалось у Гарри.
У Блейза сделалось какое-то растерянное, беззащитное лицо.
– А я на тебя сердился?
– А разве нет?
– Я думал, тебе лучше отдохнуть от меня…
– А я думал, что я без тебя подыхаю, - с горечью сказал Гарри.
– Если ты этого хотел, тогда и правда лучше без тебя, а если чего-то другого… Но я до сих пор не знаю, что тебе ответить.
Последнюю фразу Блейз явно пропустил мимо ушей, потому что первая заставила его просиять, как никогда раньше; он весь словно искрился своей радостью, светился ею, излучал её. Гарри чувствовал её даже сквозь щит эмпата, который держал постоянно.
– Правда? Ты правда скучал по мне?..
– Для надменного и победоносного отпрыска древнего аристократического рода ты ведёшь себя слишком неуверенно, - критично заметил Гарри и рассмеялся при виде возмущения на лице Блейза.
– Пойдём сегодня в Хогсмид?
– предложил Блейз, внезапно прекратив возмущаться.
– Там холодно, - Гарри зябко обхватил себя руками; на первом этаже, где они стояли, обреталось несколько бодрых сквозняков, которых Гарри чем-то очень привлекал, и они так и норовили окутать его холодом.
– А мы в «Трёх мётлах» посидим. И в «Сладкое королевство» зайдём. Ты же любишь шоколадные лягушки?
– Это подкуп?
– хмыкнул Гарри.
– Самый настоящий, - глаза Блейза смеялись.
– Ну тогда я согласен. Только давай сначала зайдём в совятню.
– Зачем?
– Надо же предупредить Гермиону, чтобы она сегодня не ходила к Слагхорну. И если ещё кто-то из Эй-Пи приглашён - пусть скажет, чтобы тоже не ходили.
– А-а…
Гарри наскоро нацарапал записку на обрывке пергамента и перевязал - за неимением чего-нибудь другого, не шнурок же от кроссовок брать - ленточкой цветов Эй-Пи; выпустил Хедвиг под сдержанное хихиканье Блейза.
– Кстати, ты-то почему поддержал всю эту ерунду с символикой?
– Гарри опёрся спиной о стену совятни; навязчиво пахло птичьим помётом, под ногами шуршали перья, но зато не было никого постороннего.
– Мне понравилась идея, - Блейз упёрся ладонями в стену по обе стороны от лица Гарри.
– Симпатичные значки, и даже шарф не колючий…
– А меня идея ужаснула, - пожаловался Гарри.
– Теперь все экзальтированные девицы Хогвартса мечтают попасть в Эй-Пи…
– Ну, пока они не решаются
– Ты не передумал идти со мной в Хогсмид?
– С тобой - нет, - Гарри слегка подался вперёд и накрыл губы Блейза своими.
Простое касание двух маленьких участков тел, осторожное, почти целомудренное - отчего при этом так кружится голова, так подгибаются колени, так трудно дышать - можно только вдыхать и вдыхать, безудержно, безостановочно этот пряный, непонятный запах? Отчего шальная, пьяная, торжествующая улыбка появляется на заалевших губах Блейза, и она оказывается отражением улыбки самого Гарри, такой улыбки, словно в мире больше нет смерти, да никогда и не было, её только придумали, чтобы пугать маленьких детей? Отчего так трудно прекратить обнимать тонкое тело, чувствуя его жар сквозь слои одежды, отчего так хочется и плакать, и смеяться, и целовать - снова и снова, пока мир не рухнет, да и после того, потому что уж что-что, а совятня уцелеет, ведь здесь они двое, и воздух вокруг них звенит от сумасшедшего коктейля эмоций, и тот, кому будет поручено вызвать обоих на Страшный Суд, смущённо прикроет дверь и велит никому не беспокоить их, целующихся у стены, испачканной птичьим помётом?..
– Я так тебя люблю, - шепнул Блейз в приоткрытые губы тяжело дышащего Гарри и оттолкнулся ладонями от стены.
– Так мы идём в Хогсмид?
– Здесь мне нравится больше, - откровенно признался Гарри, стряхивая с рукава совиное перо.
– Но раз ты хочешь, то пойдём.
– Всегда бы ты был таким послушным, - с ехидцей заметил Блейз, поправляя мантию.
– Тогда тебе же первому станет скучно, - фыркнул Гарри.
Оспорить это Блейз не мог.
* * *
Услужливый ветер швырял Гарри в лицо хлопья снега и капли дождя, решив, очевидно, что это как раз то, чего Гарри всю жизнь и не хватало; шарф цветов Эй-Пи закрывал шею, но вот щёки и уши Гарри уже не чувствовал.
– Где тут твои лягушки?
– деловито осведомился Блейз, втолкнув Гарри в «Сладкое королевство».
– Не знаю… я их здесь в последний раз знаешь как давно покупал?
– Столько и не живут, ага, - понимающе кивнул Блейз.
– Хочешь шоколадных шаров? У них внутри земляничное мороженое…
– Хочу, - не стал отрицать Гарри. Если мысль о хогвартской неизменной овсянке на завтрак заставляла его кривиться, то земляничное мороженое в шоколадном шаре всё ещё было способно вселить энтузиазм.
Пока Гарри размышлял о поистине волшебных преимуществах мороженого перед овсянкой, Блейз успел купить шоколадный шар и торжественно вручить своему… тем-более-непонятно-кому.
– Я мог бы и сам за него заплатить, - опешил Гарри.
– Мы, надменные и победоносные отпрыски древних аристократических родов, этого не допускаем, - Блейз ухмыльнулся.
– А не боишься, что я сяду тебе на шею?
– Гарри вгрызся в толстый слой шоколада.
– Ты?
– Блейз закатился в приступе смеха.
– Скорее уж Дамблдор мне на шею сядет…