Жизнь в зеленом цвете - 7
Шрифт:
Что удивительно, Поттер частенько крайне вяло реагирует на блэковские вопли об отмщении сальным слизеринцам; по логике вещей, именно Поттер должен бы изощряться в коварных интригах, чтобы забрать у меня свою же вещь - но его, кажется, это мало волнует. По нему часто видно, что он думает (если, конечно, принять за аксиому, что он действительно умеет это делать) о чём-то постороннем, не имеющем отношения к разговору. О квиддиче, небось. Или об этой выскочке Эванс, в которой единственное, что есть хорошего - это глаза.
В любом случае, мне без разницы. Не рвётся мстить мне, бия себя пяткой в грудь и клянясь
Вот только мне интересно, долго оно так будет продолжаться? Либо я устану, либо эти четверо придумают что-нибудь оригинальное. Например, если Люпин включится в игру так же активно, как Блэк, это будет очень плохо, потому что, как ни мерзко признавать, Люпин умеет думать. Но этому гриффиндорскому слюнтяю всё кажется, что со мной просто надо спокойно поговорить и попросить отдать мантию по-хорошему - и я, дескать, отдам.
Три ха-ха, что я ещё могу сказать.
Сейчас допишу и поставлю защитные заклятия на свою кровать, а сам пойду спать в гостиную невидимый. К утру всё затекает, но зато точно не проспишь завтрак - ещё и проснёшься за пару часов до него, проклиная всё на свете.
Честно говоря, мне уже начинает всё это надоедать, но сдаваться я не стану, даже если придётся до конца года дрыхнуть на этих кретинских кожаных креслах - они, между прочим, скользкие, я с них во сне уже три раза падал. Пусть Блэк с Поттером отступятся.
Вот только упёртые они, как ослы, так что вряд ли сделают мне такой подарок.
В общем, это надолго.
11.10.
Кто здесь жаловался на однообразие? Я жаловался?! * * * , чем я только думал? Да здравствует однообразие!! Лучше оно, чем такое… вот такое вот!!!
* * * , гораздо лучше.
Спокойно, Северус, спокойно. Лучше я запишу всё и попытаюсь осмыслить. По порядку…
Вчера Слизерин и Гриффиндор повздорили на квиддичном поле, чья сейчас очередь тренироваться. Мне, собственно, фиолетово до этой глупой игры, но Слагхорн, которого вызвали на поле разбираться с МакГонагалл насчёт очереди, был мне нужен - я всё хотел обсудить с ним перспективные пути модификации Веритасерума. И пошёл с ним, чтобы поговорить по дороге; и ведь мы даже очень удачно поговорили, очень хорошо… На поле я хотел было уже уйти, чтобы сесть в библиотеке и подумать как следует о Веритасеруме - но Поттеру же нечего было делать, Поттеру же непременно надо было найти себе объект для развлечения, пока деканы выясняют, кому тренироваться! Пусть даже Блэка рядом не было - Поттер и один вполне справляется. А вся гриффиндорская команда по квиддичу и рада - стоят, уроды, и смеются, как будто самая весёлая вещь на свете - это когда над кем-то безнаказанно издеваются.
– Эй, Сопливус, а ты-то что здесь забыл?
– Не бойся, не тебя, - фыркаю.
– Бояться? Тебя? Ты себе льстишь, Сопливус!
– А ты вечно хорохоришься, когда у тебя за спиной толпа, чтобы защитить тебя от меня, между прочим. Один на один ты лезть не решаешься, гриффиндорец драный…
Поттер резко бледнеет от злости - так ярко, как бумага, никогда не думал, что люди так умеют - и ещё вокруг дождь начинается, гроза, молнии то и дело бьют в землю - и в этом свете молний я так чётко вижу, что у Поттера гневно дрожат ноздри, и что над левой бровью у него крохотная родинка, а ресницы длинные, как у девчонки, мокрые, тёмные-тёмные. И губы
Засмотрелся.
– Что ты стоишь и ухмыляешься, сальный ты ублюдок?!!
– оскорблённый моим невниманием Поттер срывается на крик; негативных эмоций гриффиндорскому капитану прибавляет и то, что МакГонагалл явственно проигрывает в споре со Слагхорном.
– Ты, паршивый вор… чтоб ты сдох!
Долго, наверно, лелеял эту мысль.
Поттер делает шаг вперёд, отбрасывает метлу и размахивается дать мне кулаком по скуле. У меня хреновая реакция, я не привык драться на кулаках, предпочитаю палочку…
Как только кулак Поттера соприкоснулся с моим лицом, в меня ударила молния.
Это почти не больно. Это только слегка жжёт. Может быть, потому, что молния через меня идёт в Поттера - его трясёт, он запрокидывает голову, как-то неестественно оскалившись, и оседает на землю, но оторвать руку от моего лица не может. И я подхватываю его, обнимаю за талию одной рукой и касаюсь ладонью его щеки.
Молния мечется по нашим телам, яростно, всполохами боли - слабой, но подкашивающей колени; я падаю, но держу чёртова Поттера, держу - и он смотрит на меня, глаза в глаза, и я не могу понять, о чём он думает. Но ему страшно - это я вижу.
Я понятия не имею, кого или чего он боится, но знаю, что не хочу его отпускать. Он лёгкий, у него яркие губы и тёмно-карие глаза, у него влажные прядки прилипли к вискам, и капли дождя текут по бледным щекам.
Не хочу.
МакГонагалл выкрикивает какое-то заклинание, и молния уходит. Ещё две лишних секунды - целых две таких коротких секунды - я держу его. А потом отпускаю, и он валится на траву.
Мадам Помфри причитает что-то, смешивая лечебные зелья в больших кубках; сначала она поит Поттера, ему сильней досталось, он даже встать не мог сам. Я не вслушиваюсь - в голове гудит, во всём теле слабость. В лазарете больше никого нет - мадам Помфри выгнала толпу поттеровских сочувствующих, сказав, что ему нужен покой. Я, честно сказать, рад этому - они так громко болтали, что уши резало.
Зелье кисловатое, как будто туда добавили лимонного сока; обычно я распознаю на вкус почти любое зелье, как-то раз даже поспорил со Стеббинсом об этом и выиграл пять галлеонов. Но сейчас я не хочу даже думать о том, чтобы что-то анализировать. Мне просто хочется лежать и смотреть в потолок - чистый белый потолок, по которому пляшут тени; гроза закончилась так же быстро, как и началась, и заходящее солнце за окном пламенеет.
Мадам Помфри выходит, и в лазарете становится очень тихо. Я слышу неровное дыхание Поттера на соседней кровати - медленное, затруднённое. Интересно, а он моё слышит?
– Снейп, - неожиданно говорит Поттер.
– Ты мне мантию вернёшь?
– Размечтался, - говорю я. На потолке есть небольшая извилистая трещина, и я рассматриваю её чересчур внимательно.
– На черта она тебе? Просто так, меня и Сириуса позлить?
– Вам полезно. Чтобы не думали, что стоит топнуть ногой - и всё принесут на блюдечке с голубой каёмочкой.
– Перевоспитать, что ли, хочешь? А тебе не всё равно?
Я долго молчу - так долго, что солнечные лучи успевают из нежно-розовых стать лиловатыми. Поттер терпеливо ждёт; он не спит, я знаю - дыхание у него всё такое же неровное. Он ждёт.