Жизнь в зеленом цвете - 7
Шрифт:
Сириус привстал со стула, явно намереваясь наглядно объяснить бестолковому Грюму, что так с Гарри разговаривать не следует, но Ремус удержал любовника за запястье. Зная, насколько сильны оборотни, Гарри спокойно сосредоточился на разговоре с Грюмом.
– Это война. И я не прощу себе, если буду отсиживаться в безопасном месте, пока люди будут проливать свою кровь за меня. Никто никогда мне этого не простит, и я сам в том числе, - повторил Гарри, стараясь, чтобы голос звучал потвёрже. «И заключение».
– Я сам поведу свою армию в бой.
Так прямо и вслух об этом было заявлено впервые.
–
– Что такое молодость, Аластор?
– зло спросил Гарри; он не хотел этого, но его и в самом деле задели слова старого аврора.
– Это время, когда пьёшь сливочное пиво и робко мечтаешь о первом поцелуе? Это время, когда видишь тестралов только на картинках в учебнике? Молодость - это когда тебя никто всерьёз не хочет убить? Когда дементоры не вызывают в памяти ничего страшнее неуда по Трансфигурации? Если это молодость, то я не молод и никогда таким не был. Я умею драться. Я хочу драться. И я буду драться, потому что ничего больше у меня нет и никогда не было. Надеюсь, я ясно выразился.
Зря. Зря… глупо и пафосно… но Гарри не смог сдержаться, за что мысленно костерил себя. Сейчас Грюм как скажет что-нибудь, и Ремус таки не удержит Сириуса…
– В таком случае, больше претензий не имею, - неожиданно заявил Грюм.
Гарри недоверчиво уставился на него, но никаких претензий и в самом деле не последовало.
– Ещё вопросы?
Вопросов не было.
– Тогда давайте поговорим по существу, - предложил Гарри.
– Ремус, ты возглавишь команду, которая займётся эвакуацией женщин и детей из Батлейт Бабертон. Мужчины, если пожелают, могут тоже эвакуироваться, либо остаться и драться вместе с нами. Профессор Флитвик, профессор МакГонагалл, я был бы вам очень признателен, если бы вы взялись за изготовление портключей. Мадам Помфри, лазарет должен быть готов к большому количеству пациентов…
На обсуждение деталей ушло около полутора часов. Вымотанный Гарри выходил из Большого зала, где проходило собрание, с чётким чувством, что напрасно во всё это ввязался, потому что если перед каждой дракой будет вот такое вот нудное обсуждение…
– Завтра ночью будет битва, - Гарри нервно оглядел всю толпу тех, кого почти полтора месяца готовил к этой битве. Школьники. Дети, по большей части. Да и взрослые, члены Ордена, тоже не лучше… - Мы должны быть к ней готовы. Не стоит тренироваться до упаду, нужно беречь силы, да к тому же ничего принципиально нового за это время вы не освоите. Советую выспаться как следует, а кто умеет - тот может помедитировать, настроиться на драку. Сейчас все будут тренироваться друг с другом, не обращая внимания на уровень, пол и возраст - потому что завтра это будет так же безразлично. Я в количестве десяти экземпляров буду следить за занятием. В выборе заклятий вы совершенно свободны, но не калечьте друг друга и не убивайте - завтра найдётся, кому этим заняться.
По окончании двухчасовой тренировки Гарри ощущал себя пропущенным через мясорубку; глаза закрывались сами собой. Десять раз по два часа - это было немного слишком…
– Гарри, пей, - повелительно скомандовал Кевин, поднося к губам Гарри флакон с тонизирующим зельем.
– Сил нет.
– А ты всё
– Зачем ты так над собой издеваешься?
– Я не издеваюсь…
– Тогда как это называется?
– Я хочу, чтобы все выжили завтра…
– А сам хочешь умереть от усталости сегодня?
– Кевин, где ты нахватался этого сарказма?
– От тебя же, - злорадно откликнулся Кевин.
– Ну зачем, Гарри?.. По ушам тебе надавать некому…
– Ещё не хватало - по ушам, - вяло возмутился Гарри.
– Ты считаешь, мне без того мало?
– По-моему, тебе уже много… вообще кто-нибудь может уговорить тебя не измываться над собой?
Гарри честно начал вспоминать, кто мог бы себе такое позволить.
– Может быть, близнецы Уизли…
– А, те, у которых магазин приколов на Диагон-аллее? А почему они?
– Я их люблю, и они меня любят, - Гарри запоздало сообразил, что можно было хотя бы перефразировать… в конце концов, Кевину только одиннадцать.
– Любят?
– чуткий Кевин уловил, что в это слово Гарри вкладывает некий особенный смысл.
– Угу… как бы тебе объяснить… твой дядя и твоя тётя любят друг друга?
– Да.
– И вот так же мы с близнецами любим друг друга, - помнится, Седрик отнёсся к этому совершенно спокойно. Вряд ли Кевин ужаснётся… - Ну, детей у нас, конечно, не будет, потому что мы все трое - парни…
– То есть, - осмысливал услышанное Кевин, - ты любишь парней?
– Именно так.
– А девушки?
– А что девушки? Они сами по себе, я сам по себе…
– А… Седрика ты тоже любил?
– спросил Кевин после паузы.
– Если бы я был в состоянии, я дал бы тебе в глаз за такой вопрос. По-маггловски. Не раздумывая.
– Извини, - сказал Кевин после паузы.
– Просто Седрик был очень красивый, и не странно было бы…
Гарри нашёл в себе силы разлепить веки и подозрительно уставиться на Кевина.
– С каких это пор ты оцениваешь мужскую красоту?
– Сколько себя помню, - Кевин выглядел искренне удивлённым.
– А что?
– Да так, ничего… может, ты художником будешь, а у меня просто паранойя…
– Что такое паранойя?
– Я тебе завтра расскажу, перед битвой… - Гарри зевнул.
– А сейчас, если не возражаешь, я посплю немного…
Если Кевин и возражал, Гарри заснул раньше, чем возражения были озвучены.
* * *
В комнате было темно, хоть глаз выколи. Час быка, так это, кажется, называется? Самое глухое время перед рассветом.
Книги, разбросанные по столу, - старые, потрёпанные; на новые денег не хватило. Не так-то щедро Хогвартс финансирует неимущих учеников… но это неважно. Главное, что в книгах написаны удивительные вещи о волшебных животных и растениях, о заклинаниях… о Магическом мире. Мире, к которому принадлежит он сам.
А остальные - магглы. Какое противное слово… рыхлое, вялое, как гусеница; бестолковое, неровное слово. Совсем не то, что «волшебник». Вол-шеб-ник…
Полагается спать в это время; днём будешь сонным и вялым, если не выспишься ночью, но как же заснуть, когда перед тобой такое - целый новый мир… мир, которому ты принадлежишь по праву рождения?