Жизнь во имя любви (С)
Шрифт:
Да и не расслабишься особо, помня многолетние наставления бабушки Глафиры и чувствуя на себе пристальный, изучающий взгляд Дмитрия Васильевича.
– Вы просили об аудиенции, – прервал затянувшееся молчание император, – и пожелали, чтобы на нашей встрече присутствовал глава безопасности империи. Поэтому я пригласил Великого Князя Андрея.
Царевич Андрюша легко поклонился нам, давая понять, что он весь внимание. Главным безопасником князь стал, когда на престол взошёл старший брат. Удивительное дело — насколько легкомысленным Великий Князь был на посту командующего флотами, настолько ответственным и требовательным
– Это так, Ваше Императорское Величество, – начал было Таир.
Но «Величество» отмахнулся.
– Мы одни, приём неофициальный, более того, мы с вами не сегодня-завтра породнимся. Обращайтесь попросту – Государь.
– Как прикажете, Государь, – склонил голову наместник. – Если позволите, суть обращения расскажет моя супруга.
Таир повернулся ко мне и будто невзначай взял за руку. Как я и просила.
– Государь, как вам известно, я дочь поражённого в правах Верхосвятского Петра Андреевича. Проживая с бабушкой Глафирой Александровной в деревне Калиновка в курной избе, я угорела почти до смерти. Выходила меня милостью Триединого целительница Прасковья Вадимовна, после чего я стала слышать советы святой Роксаны.
Я сделала паузу, ожидая реакции слушателей, но те недоверия не выражали.
– Много полезного узнала я от небесной покровительницы за эти годы. Но не так давно я стала получать от неё тревожные послания. И касались они, Государь, империи в целом. Думаю, что о нигилистах и людях, мечтающих о свержении власти, Великий Князь Андрей Васильевич вам докладывал. Уверена, что они не обделены вниманием службы безопасности, но дело в том, что это пока они больше говорят, чем делают. К сожалению, скоро наступят времена, когда бунтари перейдут к активным действиям. Они начнут бросать бомбы в высокопоставленных сановников, подбивать рабочих на фабриках к забастовкам, будут распространять литературу, в которой порочится самодержавие.
– В смысле — бомбы? – спросил Великий Князь, уловив паузу в моём повествовании. – Где они их возьмут?
– Изготовят в своих лабораториях. Среди поклонников революционного движения много образованных людей: студенты, молодые непризнанные учёные, просто самородки. А составляющие для взрывных устройств будут везти из-за границы. Может быть, уже…
Император вопросительно посмотрел на брата, тот недоумённо поднял бровь – пока такой информации у него нет.
– Что-то ещё? – было заметно, что настроение Дмитрия испортилось. Вряд ли кому понравится знать, что в этот момент кто-то где-то возможно готовит на него покушение.
– Пожалуй, да… – нерешительно начала я, но, почувствовав ободряющее пожатие Таира, продолжила увереннее. – Государь, под угрозой вся императорская семья. Мне были показаны такие страшные картины возможных событий, что я содрогаюсь, вспоминая их: перевёрнутые взрывом кареты, оторванные конечности, выстрелы в упор.
Дмитрий, переживший не одно покушение, завозился в кресле и вдруг, не сдержавшись, воскликнул:
– Да что мне их, вешать, что ли?
– Ни в коем случае, Государь! – я даже ладони в протестующем жесте выставила. – Казнив злодеев, вы возведёте их в ранг мучеников, и на их место тут же придут последователи. Самое лучшее для них – это кандалы на ноги, кайло в руки и в глубокие шахты, полезности для государства добывать.
Сказала я это так жёстко, что мужчины посмотрели на меня с удивлением,
– Хорошая у вас покровительница, Роксана Петровна, – после непродолжительного молчания и дождавшись, когда я успокоюсь, сказал император. – Благодарю вас за ценную информацию. Ступайте, а мы думать будем.
Но тут словно очнулся задумавшийся Великий Князь.
– Роксана Петровна, так вы говорите, материалы для бомб из-за границы везут? А не сказала ли ваша покровительница небесная, откуда конкретно?
– Нет, Ваше Высочество, об этом мне сказано не было. Но в одной из книг я прочитала такую фразу: «Ищи, кому выгодно».
После этих слов нас отпустили.
Собираясь на встречу с императором, мы предупредили Кирима о том, что будем в столице, но сына, к нашему разочарованию, в Москаграде не было – в полк отправили опыта набираться.
– Душа моя, позволь пригласить тебя на прогулку? – подставил мне руку, согнутую в локте, Таир. – У нас нечасто есть возможность побыть вдвоём, мы редко гуляем и преступно мало общаемся. Хочу завести традицию каждую неделю выходить в свет: театры, выставки, рестораны. Что ты пожелаешь. Мы слишком долго вели затворнический образ жизни и в обществе показывались только по необходимости. Это неверно. Ты красивая молодая женщина и должна блистать!
Проговаривая всё это, муж увлекал меня к выходу из дворца. Я и не сопротивлялась. Гулять, общаться, ходить в театр я вовсе не против. Даже на ресторан согласна, но блистать… Спасибо, нет. Не моё это. «Балы, красавицы, лакеи, юнкера…» На балах от пустопорожнего времяпрепровождения, монотонного, несмолкающего гула голосов, мелькания лиц и блеска бриллиантов я быстро устаю. Уже через час меня тянет если не в поместье к морю, то во дворцовый рабочий кабинет. Конторские книги проверять интереснее, чем слушать о том, что графиня Лапуховская дала отставку очередному любовнику, а барон Штольц вновь проигрался на бегах.
Начало лета в Москаграде чудесно. Пока ещё нет изнуряющей духоты, которая непременно наступит через полтора месяца. Цветут сады, и в воздухе стоит одуряющий аромат сирени. К вечеру заведут звонкие перепевки соловьи и лягушки. Как бы ни любила я Гиримский полуостров, но должна признать, что есть в это время года некая прелесть и в столице.
Мы ехали в открытом ландо, любуясь просторными улицами центра. Я так и не услышала, куда муж велел кучеру править. Да и разницы не было никакой. Я наслаждалась покоем после исполненного долга. Пусть я добровольно взяла на себя обязанность поговорить с императором на сложную тему, но, помня реакцию Таира на своё признание, трусила невероятно. Оттого и обратилась к старой легенде о небесной покровительнице Роксане.
– Лапушка, – привлекла я внимание мужа, положив ладонь на его обшлаг. – Безмерно благодарна тебе, что был рядом и за руку держал.
– Это такая малость, что я мог сделать для тебя, – улыбнулся Таир. – Я должен тебе намного больше.
Выйдя из ландо, мы неторопливо шли к ресторану, расположенному в речном пароходе, причаленном к берегу, когда из кустов выскочила взъерошенная девчонка лет семнадцати. Листочки, застрявшие в волосах, раскрасневшееся лицо… Она выглядела бы забавно, если бы не сжимала обеими руками револьвер. Или наган. «Милость Триединого, я совершенно не разбираюсь в оружии», – пришла вдруг в голову неуместная мысль.