Жизнь за гранью жизни
Шрифт:
Так говорится в гомеровском гимне. Как указано, сгорания здесь не происходит. Мать ребенка однажды ночью подсматривает за Деметрой, в ужасе видит своего ребенка в огне и кричит. Богиня в гневе на неразумную мать вырывает его из пламени, лишая ^о, таким образом, бессмертия. Предметом мифа
ВОЗВРАТИВШИЕСЯ ИЗ НЕБЫТИЯ
ляется не столько сжигание, сколько сопротив,г:"ле ему. Х'
Совершенно то же мы видим в мифе о Пелее и Фетиде. Фетида, мать Ахилла, по ночам погружает сына в огонь, чтобы уничтожить, выжечь в нем смертную природу его отца Пелея и дать ему божественность и бессмертие. Но Пелей подсматривает и вырывает у нее сына. Итак, в античности сгорание уже не происходит. Здесь мотив сгорания уже на ущербе. В этой связи оно переходит
Точно так же и сказка, наряду с сохранением архаических форм сжигания, приводящего к приобретению способностей, нужных охотнику и вождю, сохранила противоположное понимание сжигания, как ужаса, который счастливо избегается.
Среди способов, какими в обрядах посвящения достигается временная смерть, было введение под кожу острых предметов. "Главная часть церемонии состояла в умерщвлении посвящаемого, который таким образом обретал большую магическую силу. Умерщвление производилось путем мнимого или волшебного введения в тела посвящаемых священных раковин, после чего упавший вновь оживлялся песнями". Этими раковинами стреляли в посвященного. "Мнимым" или "волшебным" такое убиение представляется исследователю или постороннему зрителю, но не самому посвящаемому, который мнил себя действительно убитым и воскресшим. Данный случай не исключение. Общеизвестно, что почти во всем мире болезнь приписывается наличию в теле постороннего предмета, а лечение состоит в извлечении шаманом этого предмета. Здесь этим же причинам приписывается смерть и возвращение к жизни.
Другим способом вызвать временную смерть было отравление. Этот способ практиковался очень широкого. Юноши падали замертво, теряли сознание, а через некоторое время они приходили в себя и возвращались к жизни. Так, на Нижнем Конго руководить посвящением берет на себя жрец-волшебник. Он уходит со своими воспитанниками в лес и проводит там с ними определенное время. Они, по-видимому, при помощи наркотического средства погружаются в сон и объявляются мертвыми. Мы ничего не слышим об отравленных плодах. Яд, по-видимому, всегда подносился в виде напитка, каковой имеется и в сказке. Но в сказке действие напитка, кроме того, часто переносится на плоды.
Наконец, если на девушку надеваются рубашки, пояса, бусы и пр., то частично это - позднейшие, сказочные явления, частично же мы имеем здесь обряжение мертвого. На посвящаемых надевали одеяния мертвых, после чего они считались умершими. Там, где одежда вообще не известна, посвящаемого в знак смерти обмазывали белой глиной. Рубашка, надеваемая на девушку, есть одежда смерти. В самарской сказке девушке присылается "рубашка на смерть". Девушка "вздумала рубашку померить. Надела, легла да и умерла".
Таковы основные черты обряда. Обратим особое внимание на то, что посвящаемый якобы шел на смерть и был вполне убежден, что он умер и воскрес. Итак, герой сказки, будто то царевич или изгнанная падчерица, или беглый солдат, неизменно оказывается в лесу. Именно здесь начинаются его приключения. Он дремучий, темный, таинственный, несколько условный, не вполне правдоподобный.
Связь обряда посвящения с летом настолько прочна и постоянна, что она верна и в обратном порядке. Всякое попадание героя в лес вызывает вопрос о связи данного сюжета с циклом явлений посвящения. Когда мы в современной сказке читаем: "Отец его °таез в леса, в особенную избушку, и он Богу
ВОЗВРАТИВШИЕСЯ ИЗ НЕБЫТИЯ
ся двенадцать лет". Или "Пойдем в лес, там есть для нас дом" и т. д., то связь здесь еще достаточно прозрачна и легко может быть разработана. Но все ^е надо сказать, что непосредственно в самой сказке пока не видно никаких других признаков леса, позволяющих сделать это сближение. Но дело меняется, когда мы рассмотрим функциональную роль этого леса. Лес в сказке вообще играет роль задерживающей преграды. Лес, в который попадает герой, непроницаем. Это своего рода сеть, улавливающая пришеЛьцев. Такая функция сказочного леса ясна в другом мотиве - в бросании гребешка, который превращается в лес и задерживает преследователя. Здесь же лес задерживает не преследователя, & пришельца, чужака. Сквозь него не пройти. Мы увидим, что герой получает от бабы-яги коня, на котором он перелетает через лес. Конь летит "выше лесу стоячего". Что этот лес не совсем обычен, видно по его обитателям, по избушке, которую вдруг видит перед собой герой. Идя "куда глаза глядят" и невзначай подняв взор, он видит необычайное зрелище - избушку на курьих ножках. Эта избушка как будто бы давно знакома Ивану; "Нам в тебя лезти, хлеба-соли ести^. Он нисколько не удивлен ею, и знает, как себя держать.
Некоторые сказки сообщают, что избушка эта "крутится", т. е. вращается вокруг своей оси. "Стоит перед ней избушка на курьих ножках и беспрестанно повертывается", "Стоит и вертитце". Повертывается она, однако, не сама собой. Герой должен заставить ее повернуться, а для этого нужно знать и произнести слов. Опять мы видим, что герой нисколько не удивлен. Он за словом в карман не лезет и знает, что сказать. "По старому присловию, по "мамкину сказанью: "Избушка, избушка, - молвил Иван, подув на нее, - стань к лесу задом, ко мне передом". II вот повернулась к Ивану избушка, глядит из окошв- седая старушка". "Избушка, избушка, повернись к ifcy глазами, а ко мне воротами: мне не век вековаодну ночь ночевать. Пусти прохожего".
Что же здесь происходит? Почему нужно избушку повернуть? Почему нельзя войти просто? Часто перед Иваном гладкая стена - "без окон без дверей" - вход с противоположной стороны. "У этой избушки ни окон, ни дверей, - ничего нет". Но отчего же не обойти избушки и не войти с той стороны? Очевидно, этого нельзя. Очевидно, избушка стоит на какой-то такой видимой или невидимой грани, через которую Иван никак не может перешагнуть. Избушка открытой стороной обращена к тридесятому царству, закрытой - к царству, доступному Ивану. Вот почему Иван не может обойти избушку, а поворачивает ее. Эта избушка - сторожевая застава. За черту он попадет не раньше, чем будет подвергнут допросу и испытанию, может ли он следовать дальше. Собственно, первое испытание уже выдержано. Иван знал заклинание и сумел подуть на избушку и повернуть ее. "Избушка поворотилась к ним передом, двери сами растворилися, окна открылися". "Избушка стала, двери открылись". Это пограничное положение избушки иногда подчеркивается: "За той степью дремучий лес, а у самого лесу стоит избушка". "Стоит избушка - а дальше никакого ходу нет - одна тьма кромешная, ничего не видать".
Некоторыми особенностями обладает избушка в женских сказках. Девушка, раньше, чем идти к яте, заходит к своей тетушке, и та предупреждает ее о том, что она увидит в избушке и как себя держать. Эта тетушка - явно привнесенный персонаж. Выше мы видели, что герой всегда сам знает, как себя держать и что делать в избушке. Внешне такое знание ничем не мотивировано, оно мотивировано, как мы увидим, внутреннее. Художественный инстинкт заставляет сказителя мотивировать это знание и ввести ^^гушку-советчицу. Эта тетушка говорит следующее: ^^м тебе, племянушка, будет березка в глаза стегать - i^i ее ленточкой перевяжи; там тебе ворота будут ^Рипеть и хлопать - ты подлей им под пяточки ^^^лица; там тебя собаки будут рвать - ты им
ВОЗВРАТИВШИЕСЯ ИЗ НЕБЫТИЯ
ца брось; там тебе кот будет глаза драть - ты ему ветчины дай".
Рассмотрим сперва действия девушки, когда она подливает под ворота маслица, то мы здесь видим следы окропления. В другом тексте это яснее: "Дверь взбрызнула водой". Мы уже видели, что и герой дует на избушку. Если она дает животным, охраняющим вход в избушку, мяса, хлеба и масла, то самые продукты, которые здесь даются, указывают на позднее земледельческое происхождение этой детали.