Жизненный путь Христиана Раковского. Европеизм и большевизм: неоконченная дуэль
Шрифт:
Он же выступил с основным докладом, [1363] уделив внимание значению подготовки научных кадров в области медицины и выразив в то же время неудовлетворение состоянием советской аспирантуры, по крайней мере в той области, которой непосредственно занимался.
Знакомясь с критическим анализом Христиана Георгиевича, невольно ловишь себя на том, насколько сходны раскрытые им реалии с положением в этой области в наши дни. Поистине, новое – это хорошо забытое старое, или, точнее говоря, на протяжении многих десятилетий старые пороки остаются непреодоленными! Многие аспиранты, говорил Раковский, не знают удовлетворительно даже одного иностранного языка, плохо владеют основополагающими научными отраслями – физикой, химией, биологией, биохимией, да подчас и клиническими дисциплинами. Неудовлетворительно материальное положение аспирантов. Поступающий получал как бы кару за то, что стал аспирантом, ибо ему платили теперь
1363
Там же. Л. 8–26.
1364
Там же. Л. 10.
Отмечались и другие недостатки, причем докладчик даже походя затронул «святыню» – общественно-политическую деятельность, указав на чрезмерную загрузку аспирантов различными заданиями, не имеющими отношения к обучению, их участие во всевозможных кампаниях и т. п. Наконец, указывалось на «уродливую узость» подготовки аспирантов. «Нельзя допускать, чтобы аспирант изучал только паталогическую анатомию четвертого желудочка», – иронически воскликнул Раковский [1365] и сравнил будущих советских ученых с героями Свифта – учеными острова Лапутия, у которых развилось косоглазие, потому что они все время смотрели вверх.
1365
Там же. Л. 15.
Раковский внимательно слушал участников этого совещания, несколько раз брал слово, углублял и уточнял основные положения своего доклада. [1366]
В комнате 214 на Ильинке, 10 – кабинете Раковского – обсуждались и решались многие острые и сложные вопросы развития медицинской науки.
Став заместителем председателя Научного медицинского совета (председателем по должности являлся нарком) и начальником управления научных институтов, Х. Г. Раковский принимал деятельное участие в организационной работе высшей аттестационной комиссии Наркомздрава, которая, согласно постановлению Совнаркома СССР от 13 января 1934 г. «Об ученых степенях и званиях», готовила дела о присуждении ученой степени доктора и кандидата медицинских наук и ученых званий профессора и старшего научного сотрудника. [1367] А вслед за этим издавались приказы наркома здравоохранения об утверждении в этих ученых степенях и званиях.
1366
ГАРФ. Ф. 482. Оп. 28. Ед. хр. 74. Л. 35, 37, 41, 47, 48.
1367
Известия. 1934. 14 января.
Хотя в первые два года работы в Наркомздраве Раковский не входил в состав Высшей квалификационной комиссии, он с самого начала фактически руководил ею. Приказом наркома от 5 июля 1936 г. он наконец был введен в состав комиссии. [1368] В архивных делах Наркомздрава РСФСР мы встречаем целый ряд материалов о присвоении ученых степеней и званий сотрудникам медицинских вузов и научно-исследовательских институтов в соответствии с решениями этой комиссии. [1369]
1368
ГАРФ. Ф. 482. Оп. 28. Ед. хр. 727. Л. 164; Оп. 41. Ед. хр. 2833. Л. 8.
1369
Там же. Оп. 1. Ед. хр. 482. Л. 25–33, 115–116, 125; Ед. хр. 721. Л. 12–13, 18–19 и др.
Работа обоих органов, которыми руководил Х. Г. Раковский, была тесно связана, но, судя по архивным материалам, наибольшее внимание он уделял Научному медицинскому совету, который вскоре после его назначения стал именоваться Ученым медицинским советом (УМС) в связи с разработкой, а затем утверждением нового положения об этом совете, в состав которого входили крупнейшие советские врачи-исследователи.
Раковский возглавлял и координировал всю работу по подготовке нового положения. УМС становился высшим консультативным научным медицинским органом, его решения – обязательными для научных медицинских учреждений.
Утвержденное 28 августа 1935 г. наркомом положение определяло функции, состав, организацию работы УМС. [1370] В том же 1935 г. по предложению Раковского, составленному совместно с профессорами В. М. Броннером и Н. Н. Бурденко, был утвержден состав УМС, в который вошли 158 деятелей медицины.
Коллеги и друзья понимали, что в условиях все более набиравшего с 1936 г. силу сталинского террора каждое неосторожно брошенное слово, особенно по отношению такой одиозной фигуры, каким для сатрапов «вождя» стал бывший оппозиционный лидер, берется на заметку и может оказаться роковым для того, кто его произнес.
1370
Наркомздрав РСФСР. Ученый медицинский совет. Сборник постановлений (далее: Сборник постановлений). 1937. № 1. С. 5–7.
И тем не менее видный хирург Н. Н. Бурденко в одном из официальных докладов на заседании совета Научного медицинского общества 1 июня 1936 г. специальный фрагмент посвятил деятельности Х. Г. Раковского, о котором отозвался очень высоко. [1371] Весьма уважительные ссылки на мнение Раковского мы находим в выступлениях профессоров М. П. Кончаловского, В. Д. Чаклина [1372] и других. Мужеством со стороны руководства Наркомздрава было награждение Раковского почетной грамотой к 1 мая 1936 г. [1373]
1371
ГАРФ. Ф. 482. Оп. 28. Ед. хр. 38. Л. 38.
1372
Там же. Оп. 25. Ед. хр. 1069. Л. 3–4; Оп. 28. Ед. хр. 77. Л. 89.
1373
Там же. Оп. 42. Ед. хр. 5045. Л. 14.
С некоторыми видными учеными установилась и личная дружба. Тесные взаимные симпатии характеризовали взаимоотношения с Игнатием Николаевичем Казаковым, видным экспериментатором, опыты которого неоднократно обсуждались органами Ученого медицинского совета Наркомздрава. Казаков, болгарин по происхождению, жил в том же доме, что и Раковский, и нередко по вечерам заходил к нему побеседовать. Подчас бывала в доме Раковского и физиолог Лина Соломоновна Штерн, внимательно выслушивавшая его советы и мнения в области организации науки. И. Н. Казаков лечил Раковского созданными им лекарственными препаратами – лизатами [1374] – продуктами гидролиза различных тканей, которые использовались тогда при самых разных заболеваниях и в целях общего укрепления организма (надежды на терапию лизатами не оправдались, позже они перестали изготовляться и применяться). Как и Плетнев, Казаков станет вскоре подельником Раковского на судебном фарсе 1938 г., а Штерн окажется одной из главных подсудимых на провокационном процессе по делу Еврейского антифашистского комитета уже в начале 50-х годов.
1374
Гевренова Л. Указ. съч. С. 93, 95.
Заседания УМС тщательно готовились, причем Х. Г. Раковский считал необходимым во многих случаях обращаться с личными письмами к учреждениям и лицам, чьи доклады предполагалось заслушивать. 31 марта 1935 г. он просил, например, руководство Центрального туберкулезного института представить доклады по темам «Туберкулез в бытовых условиях отдельных республик СССР» и «Ранние проявления легочного и костного туберкулеза у детей и взрослых и методы их выявления в разных группах населения». [1375]
1375
ГАРФ. Ф. 482. Оп. 25. Ед. хр. 899. Л. 4.
Начальник управления научных институтов выполнял массу конкретных заданий Наркомздрава РСФСР по созданию новых исследовательских центров, налаживанию деловой отчетности о научной работе, организации съездов и конференций специалистов отдельных отраслей, повышению квалификации врачей и т. д. [1376]
Х. Г. Раковский настаивал на своевременной отчетности научных институтов, подготовке диапозитивов, отражающих их работу, а в некоторых случаях выражал обеспокоенность судьбой отдельных больных, порой обращавшихся к нему с соответствующими просьбами. [1377]
1376
См., например: Там же. Оп. 1. Ед. хр. 482. Л. 47; Ед. хр. 706. Л. 348; Ед. хр. 709. Л. 118, 314; Ед. хр. 730. Л. 34.
1377
Там же. Оп. 28. Ед. хр. 30. Л. 7–13, 15–17, 19 и мн. др.