Жизненный путь Христиана Раковского. Европеизм и большевизм: неоконченная дуэль
Шрифт:
Беседа по поводу текста сопровождалась, правда лишь в самой общей форме, суждениями по поводу долгов и других обязательств. Оба собеседника указали, что каждая сторона выдвинет свою точку зрения на этот счет. Де Монзи заявил, и это было важно, что секвестр, наложенный на советское имущество во Франции, не распространяется на здание посольства и военные корабли; все это немедленно после признания будет передано в распоряжение СССР. Раковский обратил внимание собеседника на распространившуюся во французской печати информацию о намерении одновременно с нотой о признании направить правительству СССР письмо по вопросу о долгах и частной собственности. Де Монзи отверг эти слухи. Он заявил, что нет никакого другого документа, кроме данного проекта ноты.
Раковский задал де Монзи естественный вопрос, можно ли ожидать признания в ближайшие дни. Де Монзи, правда, сказал, что Эррио отличается нерешительностью и нередко поддается влияниям, но он надеется, что в ближайшие дни нота будет утверждена и отправлена в Москву. Он высказал предположение, что в пятницу, 24 октября, сможет сообщить Раковскому о решении правительства и что к этому времени рассчитывает получить от своего собеседника содержание советского ответа. Де Монзи просил, чтобы в ответе было побольше теплоты… Сообщая об этом в Москву, советский дипломат предполагал включить в ответную ноту фразу по поводу дружбы между народами вообще и, в частности, между народами СССР и Франции.
Зашел разговор и о возможных дипломатических представителях. Де Монзи назвал в качестве наиболее вероятного французского посла в Москве известного журналиста, обозревателя влиятельной газеты «Тан», официоза французского МИДа Жана Эрбетта и усердно выспрашивал Раковского, не согласится ли он приехать послом в Париж. Раковский заявил, что он не в состоянии дать никакого ответа на такое предложение, потому что «это дело правительства, а я не желаю ни правительство, ни себя ставить в неловкое положение». Этим пассажем в своем отчете в Наркоминдел Христиан Георгиевич, между прочим, недвусмысленно намекал, что он не отказался бы переехать во французскую столицу.
Узнав о тайных переговорах по каким-то своим каналам, в Дувр примчался популярный советский журналист Михаил Кольцов. Побеседовать с дипломатами ему не удалось, но он запечатлел на фотографии их прогулку по берегу моря. [694]
Переговоры в Дувре способствовали выяснению ряда важных вопросов и ускорению дипломатического признания СССР Францией. Действительно, всего лишь через неделю, 28 октября, глава французского правительства Э. Эррио направил А. И. Рыкову – председателю Совнаркома СССР – телеграмму о признании СССР де-юре. Изучение ее текста показывает, что все предложения, внесенные Х. Г. Раковским в Дувре, были в нее включены. [695]
694
Огонек. 1924. № 46. С. 3.
695
Известия. 1924. 29 октября.
Вполне закономерным был тот факт, что первым официальным контактом в Париже после восстановления дипломатических отношений был визит во французскую столицу советского полпреда в Лондоне. Он прибыл туда 4 ноября и в этот же день был принят Эррио. Раковский сообщил о согласии советской стороны на назначение Ж. Эрбетта французским послом в Москве, а Эррио – о готовности французской стороны принять в качестве посла Л. Б. Красина. В беседе с корреспондентом газеты «Пти паризьен» Раковский приветствовал назначение Эрбетта как сторонника нормализации отношений и выразил уверенность, что почва для соглашения будет найдена по всем спорным вопросам.
В следующие два дня продолжались встречи во французской столице. 6 ноября Раковский посетил Общество франко-советской дружбы, где был принят видными учеными П. Ланжевеном и В. Бошем. В беседе с ними вспоминались молодые годы во Франции, работа сельским врачом. В тот же день Раковский посетил здание бывшего русского посольства на улице Гренель, где официально вступил во владение им в качестве представителя СССР. Он обошел все помещения посольства, подробно расспросил о здании. На чердаке была обнаружена неожиданная находка – серебряные изделия, оцененные в 5 млн франков.
После установления франко-советских дипломатических отношений, когда послом в Париже стал Л. Б. Красин, активность Раковского на этом направлении существенно ослабела. Но он сохранял внимание к стране. На протяжении следующего года Раковский несколько раз бывал в Париже. Уже в середине декабря 1924 г. он встретился здесь с Красиным для решения ряда вопросов советской внешней торговли. [696]
Раковский посетил Париж и в октябре 1925 г. во время отпуска. Небезынтересно отметить, что эта поездка была предпринята по решению Политбюро – «для ознакомления о настроениях французских правительственных кругов». [697] В Париже он вновь неофициально встретился с А. де Монзи. В дневнике Христиана Георгиевича появилась запись: «Де Монзи остается все-таки единственным человеком, который не только заинтересован в решении этого вопроса (достижении компромисса по проблемам французских интересов в СССР. – Авт.), но и является достаточно влиятельным, чтобы бороться против инерции чиновников и против нерешительности Пенлеве (он в это время возглавлял французское правительство, сменив Эррио. – Авт.) и чисто ростовщическо-финансового уклона Кайо. [698] У него также громадные связи во французской печати». [699]
696
РГАЭ. Ф. 413. Оп. 2. Ед. хр. 1819. Л. 2–3.
697
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 523. Л. 3.
698
Пенлеве Поль – французский математик и политический деятель, иностранный член АН СССР, деятель Радикальной партии. Кайо Жозеф – деятель Радикальной партии, неоднократно являвшийся министром финансов Франции.
699
РГАЭ. Ф. 413. Оп. 2. Ед. хр. 2001. Л. 156.
Так вырисовывалась роль Х. Г. Раковского во франко-советских отношениях до того момента, когда он был назначен полномочным представителем СССР во Франции.
6. Вступление в новую должность и переговоры о долгах и кредитах
Известие о назначении Х. Г. Раковского на должность полпреда распространилось во французской столице за несколько дней до официального решения. Оно совпало с приездом Раковского в Париж по дороге в Лондон. Русская просоветская возвращенческая газета, выходившая в Париже, под заголовком «Л. Б. Красина заменит в Париже Х. Г. Раковский» сообщила, что он должен прибыть 28 октября, а в этот день опубликовала несколько соответствующих материалов, портрет Раковского в качестве руководителя переговоров о признании СССР Францией и его краткую биографию, которая заканчивалась словами: «Х. Г. Раковский хорошо знает Францию. Он долго здесь жил и здесь же получил высшее образование». [700]
700
Парижский вестник. 1925. 27, 28 октября.
28 октября Х. Г. Раковский был торжественно встречен французскими официальными лицами, сотрудниками советских учреждений и, как сообщала печать, в отличие от обычных казенных информаций такого рода, «личными знакомыми». В этот же день он был принят министром иностранных дел Аристидом Брианом. [701] Почти вся французская печать отметила дружеский характер встречи, а некоторые газеты подчеркнули, что Раковский многие годы провел во Франции. [702]
701
Известия. 1925. 30 октября.
702
Там же. 31 октября.
30 октября по случаю первой годовщины восстановления франко-советских отношений Раковский дал прием, на котором присутствовали министр общественных работ де Монзи, министр народного просвещения И. Дельбос. Раковский и его старый знакомый де Монзи обменялись речами. Советский полпред обратился со словами благодарности к Эррио, Пенлеве, де Монзи и другим французским политическим деятелям, которые смело и авторитетно выступили за сближение с СССР. Умиротворение Европы невозможно без участия СССР в решении всех международных проблем, сказал он и выразил надежду, что следующая годовщина ознаменуется реальным экономическим и политическим сближением Франции и СССР.