Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих

Вазари Джорджо

Джованмария руководил кое-какими лепными работами в Венеции и научился обращаться со стуком. Некоторые же утверждают, что он еще в молодости руководил Тицианом из Падуи и многими другими, украшавшими лепниной свод капеллы в Падуанском соборе, а также лепными работами в доме Корнаро, которые очень красивы. Он обучил этому двух своих сыновей, а именно Оттавиано, который также был и живописцем, и Проволо. Алессандро же, его третий сын, смолоду был оружейником, а потом, поступив на службу в наемные войска, он трижды был победителем в боевых состязаниях на огороженной площади и, наконец, в чине капитана пехоты он в сражении под Турином в Пьемонте пал смертью храбрых, раненный выстрелом из пищали.

Равным образом и Джованмария, искалеченный подагрой, закончил свой жизненный путь в Падуе в доме названного мессера Луиджи Корнаро, который всегда любил его как родного брата, вернее, как самого себя, а дабы тела их, которые на этом свете были связаны с их душами узами дружбы и добродетели, не были разобщены после их смерти,

мессер Луиджи распорядился, чтобы в заказанной им для себя гробнице вместе в ним покоились Джованмария и почтеннейший поэт Рудзанте, который был самым близким ему человеком и жил, и умер в его доме, но было ли осуществлено это намерение великолепного синьора Корнаро, я не знаю.

Джованмария был очень красноречивым и острым на язык собеседником, а в обращении человеком приветливым и приятным, настолько, что Корнаро уверял, что из острот Джованмария можно было бы составить целую книгу. А так как он жил беззаботно, невзирая на то, что был покалечен подагрой, дожил он до семидесяти шести лет и умер в 1534 году. Было у него шесть дочерей, пятерых из которых он сам повыдавал замуж, шестая же после его смерти была выдана братьями за веронца Бартоломео Ридольфи, который вместе с ними выполнил много лепных работ и был гораздо лучшим мастером, чем они, как это можно видеть во многих местах, в частности в Вероне, в доме Фьорио делла Сета, что у Нового моста, где им обработано несколько великолепнейших комнат и еще несколько других, поразительных, в доме синьоров графов Каносса. Таковы же помещения, отделанные им для синьора Джованбаттисты делла Торре в доме деи Мурати, рядом с церковью Сан Надзаро, для веронского банкира Козимо Монета и многих других в разных местах, все до одной очень красивые. Редчайший архитектор Андреа Палладио утверждает, что он не знает никого, кто обладал бы лучшей выдумкой и кто лучше умел бы украшать комнаты великолепнейшей лепниной, чем это делал Бартоломео Ридольфи, которого не так много лет тому назад Спитек Иордан, знатнейший вельможа при особе польского короля, привез на почетных для него условиях к названному королю Польши, где он выполнил и продолжает выполнять много лепных работ, больших портретов, медалей, а также много проектов дворцов и других построек, имея при себе помощником одного из своих сыновей, нисколько не уступавшего отцу.

Франческо — старший, деи Либри, веронец, хотя год его рождения в точности неизвестен, жил несколько раньше, чем Либерале, и был прозван книжником, «деи Либри», так как он владел искусством украшать книги миниатюрами и жил в то время, когда сначала еще не было изобретено книгопечатание и когда потом оно как раз начало входить в употребление. И вот, поскольку к нему со всех концов стекались книги, чтобы он расписал их миниатюрами, его иначе не называли, как «деи Либри», ибо он был выдающимся мастером этого дела и расписал множество книг. Ведь всякий, истратив сумму денег, и немалую, на переписку, требовал, чтобы в книге было как можно больше миниатюр. Итак, он расписал множество книг с церковными песнопениями, хранящихся в Вероне в церквах Сан Джорджо, Санта Мариа ин Органо и Сан Надзаро, и все они очень хороши, но лучше всех одна книжица, вернее две четвертушки, связываемые вместе наподобие книжки, на которых с одной стороны изображен св. Иероним мельчайшей работы и написанный с большим старанием, а с другой — св. Иоанн, представленный на острове Патмосе, собирающийся приступить к написанию своей книги об Апокалипсисе. Вещь эта была унаследована графом Агостино Джусти от отца и находится ныне в церкви Сан Лионардо регулярных каноников при монастыре, к которому причастен преподобный отец Тимотео Джусти, сын названного графа. В конце концов, после того как Франческо создал множество произведений, он скончался удовлетворенным и счастливым, ибо помимо того душевного спокойствия, которое ему даровало его мастерство, он оставил после себя сына по имени Джироламо, который был так велик в этом искусстве, что Франческо перед смертью убедился, что он намного его превосходит.

Джироламо же этот родился в Вероне в 1472 году и в возрасте шестнадцати лет написал в церкви Санта Мариа ин Органо алтарный образ капеллы семейства Лиски, который, после того как он был открыт и установлен на свое место, вызвал у всех такое изумление, что сбежался весь город, чтобы расцеловать его отца Франческо и вместе с ним порадоваться. На этом образе изображено Снятие со креста со многими фигурами, и среди многих прекрасных горюющих лиц лучше всех Богоматерь и св. Бенедикт, весьма одобряемые всеми художниками.

На нем же он написал пейзаж и часть города Вероны, очень хорошо изображенные с натуры. Воодушевленный похвалами, которые ему приходилось слушать, Джироламо после этого мастерски расписал в церкви Сан Поло алтарь Богоматери, а в церкви делла Скала написал картину с изображением Мадонны и св. Анны, помещенную между св. Себастьяном и св. Рохом работы Моро и Каваццуолы. В церкви делла Витториа Джироламо написал образ главного алтаря по заказу семейства Дзокколи, а поблизости от нее на дереве образ св. Онуфрия для семейства Чиполли, почитающийся лучшим его произведением по рисунку и по колориту.

Написал он также в церкви Сан Лионардо дель Монте, в окрестностях Вероны, образ главного алтаря для семейства Картьери, большую вещь со многими фигурами, высоко ценимую

всеми, в особенности за великолепнейший пейзаж. Однако одно обстоятельство, не раз повторявшееся и в наше время, заставило считать это произведение чудесным, а именно на этой доске Джироламо изобразил дерево с прислоненным к нему большим креслом, на котором восседает Мадонна, а так как это дерево, видимо, лавровое, сильно возвышается над креслом, за ним, между не очень густыми его ветвями, видно небо, настолько светлое и прекрасное, что дерево кажется живым, стройным и в высшей степени натуральным, почему не раз наблюдалось, что птицы, теми или иными путями проникавшие в церковь, слетались к этому дереву, чтобы на него присесть, и в особенности ласточки, гнездившиеся на балках кровли, а также и их птенцы, и это утверждали люди, в высшей степени заслуживающие доверия, в том числе преподобный отец дон Джузеппе Манджуоли, веронец, дважды состоявший генералом этого ордена, и человек святой жизни, который ни за что на свете не утверждал бы ничего, что не было бы в высшей степени достоверно, а также преподобный отец Джироламо Вольпини, тоже веронец, да и многие другие.

Также и в церкви Санта Мариа ин Органо, где он сделал первое свое произведение, Джироламо написал на одной из створок органа (другая была расписана его товарищем Франческо Мороне) снаружи двух святых жен, изнутри же — Вертеп, а потом написал на дереве алтарный образ, который находится насупротив его первого образа и изображает Рождество Христово с великолепно написанными пастухами, пейзажами и деревьями, но особенно живы и натуральны два кролика, так тщательно выписанные, что на них, кроме всего прочего, видна каждая шерстинка. Далее, на алтаре Св. Даров он на раме работы фра Джованни из Вероны написал три маленькие картинки миниатюрного письма. На средней изображено Снятие со креста с двумя ангелочками, а на боковых — шесть мучеников, по три на каждую картинку, коленопреклоненных перед Св. Дарами. Мощи этих святых покоятся в этом самом алтаре. Из них первые три — Канций, Канциан и Канцианел, племянники императора Диоклетиана, а другие три — Прот, Грисогон и Анастасий, замученные ad aquas около Аквилейи. Все эти фигуры, написанные как миниатюры, очень хороши, так как Джироламо владел этой техникой лучше, чем все другие его современники в Ломбардии и в государстве венецианском.

Джироламо украсил миниатюрами много книг для монахов Монтескальозо в Неаполитанском королевстве, несколько книг для церкви Санта Джустина в Падуе, много других для аббатства Прайа в Падуанской области и еще несколько для Кандианы, очень богатого монастыря регулярных каноников Сан Сальваторе. В эту обитель он самолично ездил на работу, на что он никогда не соглашался в других местах, и, находясь там, он научил первым началам искусства миниатюры преподобного Джулио Кловио, который был иноком этого монастыря и сделался потом величайшим из всех мастеров этого искусства, живущих в наше время в Италии. В Кандиане же Джироламо расписал миниатюрами лист с Kirye eleison [104] — произведение редчайшее, и для этой же обители — первую страницу Псалтыри для хора и многое другое в Вероне для церкви Санта Мариа ин Органо и для монахов Сан Джорджо. Несколько других великолепных миниатюр он написал в той же Вероне для черных монахов Сан Надзаро. Но превыше всех других божественных его творений был лист с миниатюрой, изображавшей земной рай с Адамом и Евой, изгоняемыми из него ангелом, который преследует их с мечом в руках. Невозможно передать все неисчерпаемое и несравненное разнообразие деревьев, плодов, цветов, зверей, птиц и всего прочего, что изображено на этом поразительном произведении, заказанном преподобным Джорджо Каччамале из Бергамо, тогдашним настоятелем церкви Сан Джорджо в Вероне, который помимо многих других любезностей, оказанных им Джироламо, подарил ему шестьдесят золотых скудо. Впоследствии названный отец подарил эту вещь одному римскому кардиналу, состоявшему в то время покровителем этого ордена и показавшему ее в Риме многим синьорам, которые признали ее лучшей миниатюрой из всех когда-либо виденных.

104

Kirye eleison — Господи помилуй (греч.)

Джироламо изображал цветы с такой тщательностью, и они получались у него настолько живыми, прекрасными и натуральными, что казались зрителю настоящими, а всякие маленькие камеи и другие резные камни он передавал так, что ничего более похожего и более подробного представить себе невозможно. В числе же его фигурок есть такие, как, например, на тех же камеях, которые не больше крохотной мурашки, но на которых тем не менее все члены их тела и все их мускулы так хорошо видны, что поверить этому может только очевидец. Глубоким стариком Джироламо не раз говорил, что он сейчас больше, чем когда-либо раньше, понимает в этом искусстве и знает, куда положить мазки, но что стоит ему взяться за кисть, как все идет кувырком, так как ни глаз, ни рука его больше не слушаются. Умер Джироламо в 1555 году второго июля восьмидесяти трех лет от роду и был погребен в церкви Сан Надзаро в усыпальнице сообщества св. Власия. А был он человеком в высшей степени порядочным, никогда ни с кем не пререкался и не ссорился и прожил свою жизнь, ни в чем не провинившись.