Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих
Шрифт:
А так как в том же зале не хватало еще одной истории, Тинторетто добился через друзей и другими средствами, чтобы вскоре после этого и она была ему заказана. И написал он ее так, что просто чудо, и работа эта заслуживает того, чтобы назвать ее в числе лучших, когда-либо им выполненных: так велико было в нем желание если не победить и превзойти своих соперников, работавших там же, то хотя бы сравняться с ними. Изображенная им история (пусть знают о ней и те, кто к искусству не причастен) была следующая: папа Александр отлучает на ней от церкви Барбароссу, а названный Фридрих приказывает поэтому своим подчиненным не повиноваться больше папе, и среди других причуд на этой картине прекраснее всего изображено, как папа и кардиналы сбрасывают с высокого места факелы и свечи, как полагается при отлучении кого-либо от церкви, внизу же толпа обнаженных людей дерется из-за этих факелов и свеч. Ничего более прекрасного и изящного не найдешь во всем мире, а помимо этого остатки колонн и древности, а также дворяне, изображенные с натуры, размещены по всей этой истории и настолько хорошо написаны, что он приобрел ими всеобщую благосклонность и известность.
Так же и в Сан Рокко в главной капелле под произведением Порденоне он написал маслом две картины во всю ширину капеллы, то есть приблизительно двадцати локтей каждая. На одной он написал в перспективе больницу, заставленную кроватями с больными в разных положениях, находящихся на излечении в Сан Рокко, и среди них изобразил несколько очень удачно задуманных обнаженных тел, и особенно прекрасен мертвый человек, показанный в сокращении. На другой равным образом история о святом Рохе, полная очень красивых и изящных фигур, словом, такая, что она считается одной из лучших работ этого живописца. Посреди же церкви он изобразил историю таких же размеров с Иисусом Христом, исцеляющим расслабленного у писцины Пробатика, которая также считается толковой.
В церкви Санта Мариа дель Орто, где, как упоминалось выше, потолок расписывали живописцы из Брешии Кристофано с братом, Тинторетто написал на обеих стенах по сторонам главной капеллы, а именно маслом на холсте, две картины, высота которых от свода до нижнего карниза составляла двадцать два локтя. На той, что по правую руку, он изобразил Моисея, спускающегося с горы, где получил от Господа скрижали закона, и видящего, что народ его поклоняется золотому тельцу, а насупротив этой на другой помещается Страшный суд во время второго пришествия — написанный с необузданной выдумкой, поистине страшной и внушающей ужас разнообразием фигур праведников и грешников всякого возраста и обоего пола, расположенных в просветах и в отдалении. Там изображена также лодка Харона, но в манере столь отличной от других, что она кажется и красивой, и странной, и если бы эта причудливая выдумка была осуществлена с рисунком правильным и упорядоченным и если бы художник обратил такое же пристальное внимание на части и подробности, какое обратил на целое, выражая беспорядок, смятение и ужас этого дня, картина была бы потрясающей; с первого взгляда она поражает, но если присматриваться к ней внимательнее, то кажется, что она написана наспех.
В той же церкви, а именно на створках органа, он же написал маслом Богоматерь, входящую по ступеням во храм; это вещь законченная, самая лучшая и самая радостная в той церкви. В Санта Мариа Дзобениго также на створках органа он написал Обращение св. Павла, но с меньшим усердием; в Карита он написал образ на дереве со Снятием со креста Иисуса Христа, а в сакристии Сан Себастьяно, соревнуясь с Паоло Веронезе, который написал там много работ на потолке и стенах, он изобразил на дверцах шкафов Моисея в пустыне и другие истории, продолженные после него венецианским живописцем Наталино и другими.
Тот же Тинторетто написал в Сан Джоббе для алтаря, где Пьета, трех Марий и святых Франциска, Себастьяна и Иоанна с пейзажем, а на створках органа церкви сервитов — святых Августина и Филиппа, внизу же Каина, убивающего брата своего Авеля. В Сан Феличе, на алтаре Причастия, а именно на своде абсиды, он написал четырех евангелистов, в люнете над алтарем — Благовещение, в другой люнете — Моление Христа о чаше, а на стене — Тайную вечерю Христа с апостолами. В Сан Франческо делла Винья на алтаре Снятия со креста его рукой написана лишившаяся чувств Богоматерь с другими Мариями и несколькими пророками. А в скуоле Сан Марко при Сан Джованни Паоло им написаны четыре большие истории. На одной из них св. Марк спускается с неба, дабы освободить помолившегося ему мученика от пыток, для которых приготовлены различные орудия, которые ломаются и которые палач уже не может применить к этому мученику. И на картине этой великое множество фигур, сокращений, доспехов, зданий, портретов и тому подобного, придающего ей большую нарядность. На другой — морская буря, во время которой подобным же образом является св. Марк, спасающий еще одного благочестивого человека; но картина эта написана не так тщательно, как первая. На третьей изображены дождь и мертвое тело другого почитателя св. Марка, душа которого поднимается на небо; фигуры и здесь сочетаются весьма толково. На четвертой, где изображено заклинание бесноватого, Тинторетто изобразил в перспективе большую лоджию, а в конце ее костер, отражающийся на ней многими отсветами. А помимо перечисленных историй его же рукой на алтаре толково написан св. Марк.
Итак, все эти работы и многие другие неупомянутые, ибо достаточно было назвать самые лучшие, были выполнены Тинторетто с такой быстротой, что едва подумаешь о том, что он начал, а он уже кончил. И удивительное дело, он, несмотря на самые необузданные на свете приемы, всегда находит себе работу, ведь даже когда не помогают ни друзья, ни какие-либо другие способы, чтобы получить ту или иную работу, но раз ему хочется ее выполнить, он ее сделает во что бы то ни стало, хотя за малую цену, хоть задаром или насильно. Недавно, когда он в скуоле Сан Рокко написал большую картину на полотне маслом со Страстями Христа, члены этого сообщества постановили расписать и потолок чем-либо великолепным и достойным и заказать эту работу тому из находящихся в Венеции живописцев, кто представит лучший и самый красивый рисунок. И вот после того, как были приглашены Джузеппе Сальвиати, Федериго Дзуккеро, находившийся тогда в Венеции, Паоло Веронезе и Якопо Тинторетто, они распорядились, чтобы каждый из них представил рисунок, обещая передать заказ тому, кто окажется на высоте. Таким образом, в то время как остальные приступили со всем старанием к своим рисункам, Тинторетто, сняв размеры будущей работы и достав большой холст, с обычной своей быстротой его расписал, но так, что никто не знал об этом, и поместил его на предназначенном для него месте. И в то утро, когда сообщество собралось для того, чтобы осмотреть названные рисунки и вынести решение, оказалось, что Тинторетто уже полностью закончил работу и поместил ее на свое место. Когда же они на него рассердились, заявив ему, что от него требовались рисунки, работу же ему не заказывали, он ответил, что таким способом он рисует, а по-другому не умеет, и что образцы и рисунки должны быть именно такими, дабы никто не был введен в заблуждение, и что если в конце концов они не хотят заплатить за работу, вознаградив его труды, он ее им дарит. Высказавшись таким образом, хотя он подвергся еще многим неприятностям, он добился того, что работа находится и ныне на том же месте. На этом полотне изображен Бог Отец, сходящий с небес в сопровождении многочисленных ангелов, чтобы принять в свои объятия св. Роха; а в самом низу много фигур, написанных в обычной его манере и обозначающих или, точнее говоря, представляющих другие главные венецианские скуолы: как Кари та, Сан Джованни Эванджелиста, Мизерикордиа, Сан Марко и Сан Теодоро. Однако, поскольку перечислять все работы Тинторетто было бы слишком долго, достаточно и того, что было рассказано об этом поистине выдающемся человеке и достойном похвал живописце.
Поскольку же в те же времена в Венеции был еще один живописец по имени Брадзакко, покровительствуемый семьей Гримани и проживший много лет в Риме, ему по протекции была поручена роспись потолка Сала де'Кави, главной залы Совета Десяти. Но, понимая, что он один не справится и нуждается в подмоге, он пригласил себе в товарищи Паоло Веронезе и Баттисту Фаринато, поделив между ними и самим собой девять картин маслом, которые для той залы предназначались, а именно четыре овальных по углам, четыре прямоугольных и одну большую овальную в середине, причем эта последняя, кроме еще трех, была поручена Паоло Веронезе, который изобразил Там Юпитера, низвергающего молнии на Пороки, и другие фигуры. А еще он взял две овальные меньшего размера и одну прямоугольную, две же передал Баттисте. На одной изображен морской бог Нептун, а на других с двумя фигурами на каждой показано величие, мир и спокойствие Венеции. И хотя все трое проявили себя хорошо, лучшим из всех оказался Паоло Веронезе, который заслужил себе впоследствии от тех же синьоров заказ на другой потолок, рядом с упоминавшейся залой, где он вместе с Баттистой Фаринато написал маслом св. Марка, которого в небесах поддерживают ангелы, а внизу — Венецию в окружении Веры, Надежды и Любви; вещь эта хотя и хороша, однако по качествам своим уступала первой.
А затем Паоло написал самостоятельно в Умильта на потолке в большом овале Успение Богоматери с другими фигурами, картину жизнерадостную, прекрасную и превосходно задуманную.
В наши дни в том же городе был еще один хороший живописец, Андреа Скьявоне; я называю его хорошим потому, что он действительно иногда случайно писал хорошие вещи, и потому, что он всегда подражал как мог хорошим мастерам. Но так как большая часть его картин находится в дворянских домах, я расскажу лишь о некоторых, находящихся в общественных местах. В венецианской церкви Сан Себастьяно для капеллы семейства Пеллегрини он написал св. Иакова с двумя пилигримами. В церкви Кармине на своде хора он написал Успение со многими ангелами и святыми, и в той же церкви в капелле Сретения он изобразил Принесение во храм Богоматерью младенца Христа со многими написанными с натуры портретами, но лучше всех там фигура женщины в желтом платье, кормящей ребенка, написанная, как это принято в Венеции, пятнами или мазками без всякой отделки. Джорджо Вазари заказал ему в 1540 году большое полотно, на котором маслом была написана происходившая не так давно битва между Карлом V и Барбароссой; эта работа, одна из лучших когда-либо написанных Андреа Скьявоне, поистине очень хороша и находится ныне во Флоренции в доме наследников великолепного мессера Оттавиано деи Медичи, куда ее в дар отослал Вазари.
Жизнеописание Джованфранческо Рустичи, флорентийского скульптора и архитектора
Нельзя не признать удивительным, что все, вышедшие из школы в садах Медичи, которым покровительствовал старший Лоренцо Великолепный, стали художниками превосходнейшими. А произойти это не могло ни от чего иного, как от большой, можно сказать даже огромнейшей, рассудительности сего благородного сеньора, подлинного мецената одаренных людей, который умел распознавать людей талантливых и возвышенных духом, а также умел и признавать и вознаграждать их. А так как Джованфранческо Рустичи, гражданин Флоренции, еще с юности выделялся тем, что отлично рисовал и лепил из глины, то и его Лоренцо Великолепный, признавший его одаренность, как обладавшего талантом прекрасным и приятным, определил для учения к Андреа дель Верроккьо, у которого в то время учился и Леонардо да Винчи, юноша редкостный и одаренный огромнейшими способностями. Рустичи понравились прекрасная манера и приемы Леонардо, и так как он нашел, что выражение лиц и движение фигур у него изящнее и смелее, чем у всех остальных, кого он когда-либо видел, он сблизился с ним и учился у него и лить бронзу, и строить перспективу, и обрабатывать мрамор и после того, как Андреа уехал работать в Венецию.
А Рустичи остался с Леонардо и всячески старался услужить ему любезно и скромно, так что и Леонардо очень его полюбил, убедившись в том, что был он юношей добродушным и искренним, щедрым и в работе прилежным и терпеливым, выполнявшим точно все его желания. Джованфранческо, происходивший из благородного семейства и ведший порядочный образ жизни, искусством занимался больше для удовольствия и из стремления к славе, чем ради заработка. И, говоря по правде, те художники, ставящие последней и главной целью заработок и пользу, а не честь и славу, даже обладая большим и прекрасным талантом, редко достигают высокой степени совершенства. Ибо работа не по прихоти, а для пропитания, на какую обречено бесчисленное множество обремененных бедностью и семейством, производимая не по собственному желанию, а в силу необходимости с утра до вечера, такая работа не для тех, цель которых честь и слава, а для поденщиков и ремесленников, как их называют; ибо хорошие произведения искусства не создаются без долгого предварительного обдумывания. Потому и Рустичи говаривал часто в более зрелом возрасте, что сначала нужно думать, после чего делать наброски и затем уже приступать к рисованию; рисунки следует прятать и не смотреть на них неделями и месяцами и, наконец, выбрав из них лучшие, по ним и заканчивать работу. Но такой образ действий доступен не всякому и в особенности невозможен он для тех, кому приходится работать только ради заработка. Он говаривал также, что работы свои не следует показывать никому, пока не завершишь их окончательно, чтобы иметь возможность переделывать их сколько и как захочешь, без чьего-либо влияния.