Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих
Шрифт:
Будучи после этого послан монсиньором Поджо в Болонью, он в одном из его дворцов написал для него фреской много историй, в числе которых есть одна, очень красивая, в которой и по многим обнаженным и одетым фигурам, и по легкости, с какой скомпонованы самые истории, видно, что он превзошел самого себя настолько, что с тех пор ничего лучшего больше не написал. В том же городе в церкви Сан Якопо и опять-таки для кардинала Поджо он начал расписывать капеллу, которую впоследствии закончил вышеназванный Просперо Фонтана.
Когда же после этого кардинал Аугуста взял его с собой к Мадонне в Лорето, Пеллегрино отделал для него там живописью и лепниной великолепнейшую капеллу. На своде, в богатом членении из лепнины, изображено Рождество Христово и Сретение во храме младенца Иисуса, возлежащего на руках у Симеона, а посредине — особо примечателен преображенный Спаситель на горе Фавор и вместе с ним Моисей, Илья и ученики. На запрестольном образе он написал Иоанна Крестителя, крестящего Христа, и портрет названного кардинала, стоящего на коленях. На боковых стенах капеллы он изобразил на одной св. Иоанна, проповедующего толпе, на другой же — усекновение его главы, а в «парадизе», что под церковью и где в наше время монахи-театинцы принимают исповедь, он написал истории Страшного суда и несколько фигур светотенью.
Когда же Джорджо Морато взял его с собой в Анкону, он в церкви Сант Агостино написал для него маслом на большом образе Христа, принимающего крещение от св. Иоанна, а сбоку — св. Павла с другими святыми, а на пределле — множество мелких, весьма изящных фигур. Для него же в церкви Сан Чириако ин Монте он сделал великолепнейшую лепную оправу для запрестольного образа главного алтаря и внутри этой оправы — скульптурную, сплошь круглую фигуру Христа, получившую всяческое одобрение. Равным образом в том же городе он выполнил огромнейшее и прекраснейшее лепное обрамление для главного алтаря церкви Сан Доменико и написал бы также и самый образ, однако, так как повздорил с заказчиком, образ этот был заказан Тициану Вечеллио, и о том будет сказано в своем месте. Наконец, взяв на себя в том же городе Анконе роспись лоджии купцов, которая с одной стороны выходит на море, а с другой — на главную улицу города, он украсил ее недавно лишь построенный свод многими большими лепными фигурами, а также живописью, и благодаря тому, что Пеллегрино вложил в это произведение все свое усердие и все свои знания, оно и получилось у него очень красивым и изящным. В самом деле, не говоря о том, что все фигуры в этой вещи прекрасны и хорошо сделаны, есть там некоторые великолепнейшие сокращения обнаженных фигур, по которым видно, что он усерднейшим образом подражал творениям Буонарроти, находящимся в римской капелле. А так как в этих краях нет ни архитекторов, ни инженеров, с которыми можно было бы считаться и которые были бы более знающими, чем он, Пеллегрино взял на себя заботы об архитектуре и крепостном строительстве этой провинции. И вот, убедившись, что живопись — занятие более трудное и менее прибыльное, чем архитектура, и потому несколько отложив ее, он осуществил много всяких работ по укреплению Анконы и других городов, в особенности Равенны.
В конце концов в Павии он для кардинала Борромео положил начало строительству университетского дворца, а в настоящее время, поскольку он все же не совсем забросил живопись, он работает в Ферраре в трапезной монастыря Сан Джорджо ордена Монте Оливето над историей, которую он пишет фреской и которая обещает быть отменной. Не так давно сам Пеллегрино показывал мне рисунок к этой фреске, который великолепен. Однако, так как он еще молод и ему всего-навсего тридцать пять лет, и так как он делает все больше и больше успехов, стоя на пути к совершенству, о нем пока что сказано нами достаточно.
Столь же кратким буду я, говоря и об Орацио Фумаччини, тоже болонском живописце, который, как уже говорилось, написал в Риме над одной из дверей Королевской залы отличнейшую историю, а в Болонье и другие, весьма хваленые, живописные произведения; он тоже еще молод и проявляет себя так, что не уступит своим предшественникам, о которых мы упоминали в этих наших жизнеописаниях. Со своей стороны и уроженцы Романьи, вдохновляемые примером своих соседей болонцев, создали немало на славу нашим искусствам. Действительно, помимо Якопоне из Фаэнцы, расписавшего, как уже говорилось, абсиду церкви Сан Витале в Равенне, после него работали, да и сейчас работают, многие отличные мастера. Так, мастер Лука де'Лонги, равеннец, человек по природе добрый, тихий и прилежный, написал в своей родной Равенне и за ее пределами много образов маслом и много прекраснейших натурных портретов, в том числе две очаровательнейшие дощечки, которые для церкви монахов ин Классе ему недавно заказал досточтимый дон Антонио из Пизы, который в то время был еще настоятелем этой обители, не говоря о бесчисленном множестве других произведений, созданных этим живописцем. Да и, говоря по правде, если бы мастеру Луке удалось выбраться из Равенны, где он всегда жил и живет вместе со своей семьей, из него, как из художника упорного, очень старательного и рассудительного, несомненно получился бы редкостнейший мастер, ибо создавал он и создает свои произведения с терпением и с увлечением, что могу засвидетельствовать и я, наблюдавший, насколько он за те два месяца, что я пробыл в Равенне, преуспел в практике и теории своего искусства. Не умолчу я и о том, что одна из его дочерей, молоденькая девочка по имени Барбара, очень хорошо рисует и уже начала кое-что писать с весьма большой грацией и в хорошей манере.
Было время, когда соперником Луки был Ливио Агрести из Форли, который, написав для аббата де Грасси в церкви Санто Спирито несколько историй фреской, а также несколько других произведений, покинул Равенну и отправился в Рим, где, с величайшим рвением занявшись рисунком, приобрел отличные навыки, как об этом можно судить по некоторым расписанным им фасадам и другим фрескам, которые были им в то время написаны. Первые его работы находятся в Нарни, и в них немало хорошего. В римской же церкви Санто Спирито, в одной из ее капелл, он написал фреской много разный историй и отдельных фигур, выполненных им с большим знанием дела и усердием, почему их все по заслугам и хвалят. Работа эта, как уже говорилось, явилась поводом к тому, что ему была заказана одна из мелких историй, которые написаны над дверями Королевской залы в Ватиканском дворце. И проявил он себя в ней настолько отменно, что она выдерживает сравнение с другими наддверными росписями этой залы. Он же для кардинала Аугусты сделал шесть полотнищ из серебряной ткани, расписав их историями, которые были признаны очень красивыми в Испании, куда их названный кардинал переправил в подарок королю Филиппу для отделки ими одной из его комнат. Другую подобную серебряную ткань, расписанную им тем же способом, можно видеть в Форли, в церкви Театинцев.
В конце концов, сделавшись хорошим и смелым рисовальщиком, опытным колористом и сочинителем бесчисленных историй, владевшим некоей универсальной манерой, он был вышеназванным кардиналом на очень выгодных для него условиях вывезен в Аугусту, где не покладая рук работает, создавая произведения, всяческой достойные похвалы.
Однако среди других художников Романьи в некоторых областях живописи редчайшими качествами обладает Марко из Фаэнцы (зовут его именно так, а не как-нибудь иначе), ибо он, как никто, владеет фресковой живописью, в которой он смел, решителен и потрясающ, в особенности же в том умении и в той манере, с какими он пишет гротески, не имея себе в этом равных или соперников, хотя бы приближающихся к его совершенству. Работы его можно видеть по всему Риму, во Флоренции же им была выполнена большая часть украшений в двадцати разных комнатах герцогского дворца, а также фризы потолка в большой зале этого дворца, расписанной Джорджо Вазари, как о том будет исчерпывающим образом рассказано в своем месте, не говоря о том, что все убранство главного двора названного дворца, которое в кратчайший срок было осуществлено по случаю приезда королевы Иоанны, в большей своей части было выполнено им же. Однако о Марко сказано достаточно, поскольку он еще жив и в расцвете своих крепнущих сил и своей деятельности.
В Парме в наши дни при синьоре герцоге Оттавио Фарнезе состоит некий живописец по прозванию Мируоло, кажется, родом из Романьи, который кроме некоторых произведений, созданных им в Риме, написал фреской множество историй в маленьком дворце, построенном названным синьором герцогом в пармском замке, где несколько фонтанов были с большим изяществом выполнены скульптором из Монтепульчано Джованни Босколи. Последний, много лет проработав под началом Вазари над лепниной во дворце названного синьора герцога Козимо Флорентийского, в конце концов перешел на службу к названному герцогу Пармскому с хорошим жалованьем, создав и неустанно продолжая создавать произведения, достойные его редкого и прекраснейшего таланта.
В том же городе и в той же провинции еще много других превосходных и знатных художников, однако, поскольку они еще молоды, мы оставляем за собой право при более удобном случае удостоить их того почетного отзыва, который они к тому времени себе заслужат своими творениями и талантом.
На этом мы и закончим описание творений аббата Приматиччо. Добавлю только одно: большой его друг болонский живописец Бартоломео Пассеротто нарисовал с него портрет пером, и портрет этот, попавший в наши руки, хранится в нашей Книге рисунков разных выдающихся живописцев.
Описание творений Тициана из Кадора, живописца
Тициан родился в Кадоре — маленьком местечке, расположенном на реке Пьяве и находящемся в пяти милях от подножия Альп, в 1480 году, в семье Вечелли, одной из самых знатных в этой местности. Достигнув десятилетнего возраста и обладая прекрасными способностями и живым умом, он был отправлен в Венецию к своему дяде, гражданину, пользовавшемуся уважением, каковой, видя у мальчика большие наклонности к живописи, поместил его к Джан Беллино, живописцу, как я уже о том говорил, отличному и весьма в то время знаменитому; изучая под его руководством рисунок, Тициан вскоре обнаружил свою природную одаренность во всех тех областях таланта и вкуса, которые необходимы для искусства живописца. Но так как в то время Джан Беллино и другие живописцы этой страны, поскольку они не изучали античности, имели обыкновение часто, вернее всегда, все, что изображали, срисовывать с натуры, причем, однако, в сухой, резкой и вымученной манере, то и Тициан в эту пору усвоил себе те же приемы.