Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира
Шрифт:
Лола пришла в ярость.
– Так то! – вскричала она. – Второй был моим не дальше первого, – ну я отомщу на третьем!..
И вот, она отправляется в дорогу, через горы и рвы… Ну, а дети?… Дети, быть может, и теперь еще у кормилицы в какой-нибудь деревушки в Испании…
Из Барселоны графиня Ландефельд отправилась в Америку в Новый Орлеан, где она снова надела юбку и трико испанской танцовщицы. Затем она посещает Калифорнию и в Сан-Франциско выходит замуж за журналиста по имени Гулл, которого покидает на шестой неделе после свадьбы.
В 1855 году ее встречают в Париже. В 1856, она играет комедии в Австралии, на провинциальном театре в Виктории, в Мельбурне.
1856 год, если вы помните, был той эпохой, которую назначил Рунна Синг временем третьего
Да в 1856 году Лола уже созрела: ей было тридцать семь лет.
То было вечером после театрального представления, ибо Лола, как мы уже сказали, отказавшись, от танцев, играла в комедиях. Она вошла к себе печальная и одинокая. В эти последние годы ей часто приходилось бывать одинокой. Когда она переходила через порог своей комнаты, она внезапно остановилась и задрожала…
В нескольких шагах от нее произнесли ее имя, этот голос она сразу узнала, хота она слышала его всего два раза в жизни… Она обернулась.
– Это вы!..
– Разве я не назначил нынешним годом свидания? – возразил Рунна Синг. – Я здесь!
Через минуту он уже сидели в маленькой чрезвычайно скромно убранной комнате. То была квартира Лолы, ее столовая, зала, уборная и спальня – все вместе. Эта комната вовсе не походила на тот изящный будуар, в котором десять лет тому назад она принимала принца.
Несколько минут продолжалось молчание. Рунна Синг, казалось, размышлял; Лола его рассматривала исподлобья. Он не постарел; он по-прежнему был прекрасен… Лола вздохнула… Он не захочет ее теперь… Он не захочет иметь ее любовницей.
– Согласны ли вы теперь следовать в Индию за мною? – сразу спросил Рунна Синг.
– Да, да! – быстро ответила Лола, – и никогда не возвращаться в Европу! Я согласна. Мне довольно Европы!.. Нет ни любовников, ни успехов, ни денег!.. Боже мой! я знаю, что я сама несколько виновата в моей бедности… Но это было выше моих сил: я никогда не умела рассчитывать… Миллионы растаяли бы в моих руках!.. Слушайте: сто тысяч франков, оставленные вами были проедены через два года после нашего свидания… Принц, повторяю вам, что я готова ехать с вами, когда вы только пожелаете – ехать закрыв глаза и навсегда!.. Даже бесполезно говорить, почему вы берете меня с собой!.. Где бы я ни была, я не буду несчастнее, чем здесь, по крайней мере, с вами, я не буду принуждена зарабатывать мой хлеб. Зарабатывать хлеб и это мне!.. Когда мы едем?…
Ледяная улыбка сжала губы Рунна Синга.
– И так, – сказал он, – вы ни о чем не жалеете, говоря вечное «прости» своей родине.
– Моя родина? Где она? Там где я родилась? Уже давно у меня нет с нею ничего общего.
– И вы следуете за мной без боязни?
– Чего мне бояться? По совести, я не могу ничего объяснить себе, каков может быть ваш проект, какое чувство движет вами, когда вы меня увозите с собой и почему вы ждали двадцать лет и истратили двести тысяч франков.
– Двести пятьдесят тысяч. Вы забываете, что я должен был платить агентам, которые наблюдали бы за вами и доносили мне о ваших действиях…
Лола сделала движение, выражавшее сострадание.
– Агентов! – сказала она. – Правда, вы платили, чтобы… Лучше бы вы мне самой дали эти деньги, я сообщала бы вам о себе новости… Наконец!..
– Наконец, – перебил Рунна Синг, – вы решились довериться мне?…
– Без размышления… и без объяснений, повторяю вам.
– Извините, но я обязан вам дать эти объяснения.
– Даже, если я освобождаю вас от них.
– Даже, если вы освобождаете!.. Эти объяснения могут повлиять на вашу решимость и во всяком случае мне запрещено приводить вас, не объяснив вам предварительно какая участь ожидает вас в Индии, куда я обязан проводить вас.
– Какая участь?… Вы не намереваетесь, полагаю, съесть меня?… Ха! ха! ха!..
Но Рунна Синг не смеялся.
– Ну если это так необходимо, – продолжала куртизанка, – скажите, что вы сделаете из меня? Я вас слушаю.
– Слушайте! – важно повторил индус.
– Завоевав Индию, – сказал он, – ваши соотечественники, англичане, не удовольствовались тем, что отняли у нас власть и имущество, – у нас законных владетелей страны, – они еще хотели предписать нам свои законы и обычаи. В нагорных областях Кондистана, с незапамятных времен, у нас существовало два культа: культ Тодо-Пенор, – бога земли и культ Манук-Соро, бога войны. Манук-Соро и Тодо-Пенор за свое покровительство требовали от нас человеческих жертв… Каждый год мы предлагали им эти жертвы. Но, обвинив эти культы в варварстве, англичане принудили нас от них отказаться.
– И с моей стороны, – воскликнула Лола, – я не обвиняю их за это. Человеческие жертвы… это ужасно!
Глаза Рунна Синг засверкали.
– А по какому праву, – возразил он, – люди обвиняют религию других? По какому праву англичане сказали кнодсам: «Есть только наш Бог; ваши не существуют!» Жертвы, приносимые нами Манук-Соро и Тодо-Пенор умирали по собственной воле. С детства Meriahs, – так называли их – были приготовляемы к жертве и некоторые прославлялись, орошая своею кровью алтарь богов, призывая тем на нацию победы в битвах и плодородие в жатве. По какому праву англичане сказали Meriahs: «Вы не будете умирать!» Потому, что они хотели сделать из нас рабов… Они даже слишком преуспели… Недостойные, презренные, мы оставили наших богов; боги оставили нас. Каждый раз с того времени, как мы отказались от культа Тодо-Пенор и Манук-Соро, как только мы поднимали голову – мы были побеждаемы. Даже мой отец, один из могущественных горских владетелей, был вынужден бежать от англичан и умер в горести. И эта религия, когда то бывшая нашей охранительницей, эта наследственная религия, от которой мои братья против воли должны были отказаться, – эта религия по повелению одного старого жреца, данному мне, должна возродиться в горах торжествующей!.. И я поклялся восстановить ее. Англичане, сказал он мне, взяли наших мeriahs, ступай в их страну и отыщи одну их крови и плоти!.. Одной достаточно. Которая за твои благодеяния добровольно бы пожертвовала тебе жизнью и все владения Кондистана будут освобождены от тяжкого осуждения… Манук-Соро и Тодо-Пенор прощают их и снова покроют своим могущественным покровительством… И я последовал совету старого жреца. Я отправился к женщине от плоти и крови врагов наших; чтобы привязать к себе эту женщину благодарностью, я в течение двадцати лет давал ей золото. Все что я имел. Быть может, мало!.. Но и в том опять вина англичан, которые сделали меня бедняком, как сделали сиротою. В течение двадцати лет я терпеливо ждал, чтоб эта женщина, рожденная для любви, пресытилась ею, чтобы сказать ей, чего я от нее желаю… Сегодня я сказал ей. Отвечайте, все ли вы еще согласны за мной следовать?…
Мы тщетно старались бы воспроизвести впечатление, произведенное на Лолу Монтец этою речью. В своей жизни она прочла много романов; у ней были даже свои собственные, но ничего подобного тому, что она теперь слышала, с нею не случалось.
Чтобы индийский фанатик двадцать лет был ее банкиром для того, чтоб в один прекрасный день удушить ее!..
Добровольная жертва!.. Meriahs – приносимая в жертву идолам, вот роль которую требовали от нее в благодарность за благодеяния… Роль весьма удобная в какой-нибудь волшебной пьесе, перед публикой, среди прекрасных декораций, освещенных бенгальским огнем… Но на самом деле, при полном свете дня… в Индии, для удовольствия толпы дикарей… Премного благодарна!..
– Вы, милый мой, сумасшедший! – Таков был первый ответ, который произнесла Лола, придя в себя от ужаса.
Но она взглянула на Рунна Синга и пораженная выражением его лица, она обратилась к нему с обвинениями.
– Это простое убийство, дорогой принц! – спокойным голосом сказала она. – Вы понимаете, что я достаточно пожила, и что я не только пресытилась любовью, но и самим существованием!..
Прекрасный индиец, которого она находила теперь дурным, сделал утвердительный поклон.