Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира
Шрифт:
Из открытого окна консул показал правителю сотню сагонтинских солдат, построенных как на битву перед его дворцом.
Внезапная борьба поднялась в его душе. Как? За свою безумную страсть к женщине, он должен умереть? Но что особенного в этой женщине, чего бы не было в другой?.. Ничего!..
– Вы правы, Кефегий, – сказал он, – я был безумен… Но я излечился и докажу вам… Пойдемте!
И, войдя под руку со своим другом в залу, где Феодора, сидя на кресле из черного дерева, спокойно продолжала обедать.
– Презренная! – вскричал старик громовым голосом, протягивая руку по направлению к своей
Феодора встала в то время, когда правитель обратился к ней с этой обвинительной речью, но встала не спеша и без всякого смущения. Если б не легкий румянец на щеках и почти незаметное дрожание губ,– сказали бы, что это ругательство, такое грубое по форме, было принято ею за любезность.
Также хладнокровно она дошла до двери, которую отворил пред нею один из служителей, в последний раз служивший ей. На пороге этой двери, обернувшись, она окинула старика презрительным взглядомъ:
– Подлец! – сказала она.
Гецебол задрожал… Он хотел говорить… Его язык прилип к гортани…
– Оставьте, – сказал Кефегий, – великодушно поспешив на помощь своему другу,– разве вы не знаете, что такое гнев женщины!
– Подлец! – повторила Феодора.
И она вышла.
Вечером она покинула Никею.
То было справедливое возмездие! Феодора постыдно оставила молодого и прекрасного любовника; старый и гадкий любовник постыдно прогнал ее. Она не стоила того, чтоб жалеть ее.
Что сталось с ней после того, как она оставила Фригию? Мы не могли открыть, не смотря на все наши розыски. С 517 года – эпохи, в которую она была любовницей Гецебола, до 528-го года – начала сношений с Юстинианом,– история молчит о Феодоре. В каких различных странах в течение девяти лет раскидывала она свой шатер куртизанки? Мы не знаем, но можем сказать, что она умела избирать себе жилища, ибо когда в 525 году, мы встречаем ее в Константинополе, на ипподроме Феодосия, ее одежды были усыпаны бриллиантами.
Прокопий, греческий историк, её современник, рассказывает, что когда она появилась на ипподроме, – вся толпа испустила крик восторга.
В 525 году на Востоке царствовал уже не Анастасий; тот уже умер; ему наследовал Иустин Первый.
У Иустина был племянник Юстиниан, которого он любил как сына, которого он осыпал почестями и богатством, с которым он советовался обо всем, что касалось управления государством, – так что в последние годы его царствования, не он, а его племянник был настоящим императором. Этот Юстиниан присутствовал на ристалище на ипподроме Феодосия, в тот день, о котором мы говорим; как все прочие и он видел Феодору; как все и он нашел ее удивительно прекрасною.
Но как ни было сильно впечатление произведенное на него куртизанкой, оно, без сомнения, вскоре исчезло бы, если б не одно необыкновенное и неожиданное происшествие… Прошло уже около получаса, как Феодора сидела против императорской ложи на первой скамье: первый забег уже кончился, не произведя большего интереса; готовился второй, заранее приветствуемый народом; на этот раз готовилась произойти борьба между двумя соперниками, одинаково искусными, одинаково известными: Красными и Белыми. На этот раз Феодора наклонилась со вниманием. Въехали восемь колесниц. Тридцать две лошади, пущенные своими возницами, еще возбужденные звуком труб и цимбалов подняли в воздухе целую тучу песку, посыпанного голубой и пурпуровой пудрой. В дни великих торжеств арена ипподрома румянилась, как кокетка.
Феодора встала совершенно прямо, как будто наэлектризованная зрелищем.
– За Красных! – вскричала она в ту минуту, когда восемь колесниц неслись мимо нее, и в тоже время она сняла с своей шеи роскошное рубиновое колье и бросила его на арену.
Красные выиграли. Красный возница первый достиг цели. Победитель возвращался к тому месту, на котором лежало колье; он соскочил на землю, поднял драгоценность, поднес сначала к своим губам, лишь том, наклонившись, не без достоинства, сказал:
– Благодарность красоте!
Раздался гром рукоплесканий в честь Феодоры и возницы.
Этим еще не кончилось. Всегда, во всех странах, толпа склонна к преувеличению. Колье Феодоры стоило от двух до трех сот золотых су; повсюду, особенно на ипподроме, повторяли, что оно стоит от пяти до шести тысяч. Королевский подарок!
Случайно или с намерением, но удар был нанесен.
– Лентилий, – сказал Юстиниан одному из своих товарищей, римскому всаднику, который исполнял при нем, вследствие тесной дружбы, обязанности любезного любовника,– ты узнаешь, кто эта женщина, такая прекрасная, так великолепно бросающая бриллианты возницам.
Лентилий наклонился. Для него слушать – значило повиноваться. В тот же вечер он привел Феодору к Юстиниану в императорский дворец.
Через шесть месяцев, Юстиниан просил своего дядю уничтожить древний закон, запрещавши сенатору жениться на актрисе или проститутке, чтоб жениться на Феодоре.
И так как сам он был женат на наложнице – Евфимии невольнице,– то, чтоб сделать приятное племяннику Иустин одним росчерком пера уничтожил благородный и уважаемый закон.
Каким образом, в шесть месяцев Феодора достигла того, что принудила Юстиниана не то что возвысить ее до себя, но унизиться до нее? Открытие этой тайны для нас недоступно.
Однако, должно сказать, что не одним только поощрением его чувственности прежняя любовница Адриана достигла господства над Юстинианом. Он был слишком силен, чтоб подчиниться такому грубому влиянию. Влюбленная и прекрасная и только прекрасная и влюбленная, Феодора никогда не сделалась бы его женой. Но она была умна; она умела читать в его душе, и прочитав, имела на столько таланта, что стала его поверенной и советницей.
Нельзя вообразить, какое могущество заключается в двух существах разных полов, соединенных любовью и гордостью. Юстиниан мечтал о троне и имел надежду получить его после дяди; между тем народ и армия не скрывали своей симпатии к Виталию, внуку знаменитого полководца Аскара, самому бывшему знаменитым военачальником. Виталий был препятствием для Юстиниана; и поэтому Юстиниан ненавидеть его и не скрывал этого.