Жизни Кристофера Чанта

Джонс Диана Уинн

– Мордехай Робертс, – произнес один из полицейских, – вы находитесь под арестом и я должен предупредить, что всё, сказанное вами, будет записано и в дальнейшем может использоваться как свидетельское показание. Вы желаете присутствия адвоката?

– Не особенно, – ответил Такрой.

В теле он выглядел не совсем тем Такроем, которого знал Кристофер. Вместо старого зеленого костюма, на нем был гораздо более модный коричневый с синим шелковым галстуком и таким же носовым платком в верхнем кармане. Ботинки ручной работы из телячьей кожи. Хотя кудри оставались прежними, у Такроя появились морщины,

никогда не появлявшиеся у его духа и придававшие лицу горькое и жесткое выражение. Он лениво развалился в кресле, беззаботно покачивая одним из ботинок ручной работы, но Кристофер видел, что на самом деле он далеко не беззаботен.

– В адвокате нет смысла, – сказал Такрой. – В конце концов, вы поймали меня на месте преступления. Уже несколько лет я был двойным агентом. Я не могу этого отрицать.

– Что заставило тебя пойти на это? – воскликнула мисс Розали.

– Деньги, – беспечно ответил Такрой.

– Не мог бы ты рассказать подробнее? – произнес Габриэль. – Когда ты покинул Замок, чтобы внедриться в организацию Тени, правительство согласилось платить тебе хорошее жалование и обеспечить удобное жилье на Бейкер-стрит. Ты по-прежнему пользуешь и тем, и другим.

«Вот тебе и мансарда в Ковент-Гарден!» – с горечью подумал Кристофер.

– А, но это было вначале, – сказал Такрой, – когда Тень еще действовал только в Двенадцатой серии. Тогда он не мог предложить мне достаточно, чтобы соблазнить меня. Как только он распространил свою деятельность на остальные Родственные миры, он предложил мне всё, что мне вздумается попросить, – Такрой достал из кармана шелковый носовой платок и аккуратно смахнул с ботинок воображаемую пыль. – Я не сразу принял предложение, знаете ли. Я погружался постепенно. К роскошной жизни привыкаешь.

– Кто такой Тень? – спросил Габриэль. – Ты обязан правительству хотя бы этой информацией.

Такрой качнул ногой, аккуратно сложил платок и беспечно обвел взглядом полукруг людей напротив него. Кристофер сохранял на лице самое отсутствующее выражение, какое мог, но взгляд Такроя скользнул по нему точно так же, как по всем остальным, словно Такрой никогда прежде его не видел.

– Тут я не могу вам помочь, – ответил он. – Тень тщательно оберегает свою личность. Я имел дело только с мелкими сошками.

– Вроде женщины по имени Эффисия Белл, которой принадлежит дом в Кенсингтоне, в котором захватили ваше тело? – спросил один из полицейских.

Такрой пожал плечами:

– Она была одной из них. Да.

Мисс Белл, Последняя Гувернантка, подумал Кристофер. Конечно, она одна из них. Он так старательно сохранял рассеянное выражение, что лицо застыло, как золотая статуя Ашет.

– Кого еще вы можете назвать? – спросил кто-то.

– Боюсь, никого особо, – ответил Такрой.

Несколько людей спрашивали его о том же разными способами, но Такрой только качал ногой и говорил, что не может вспомнить. Наконец, Габриэль наклонился вперед:

– Мы бегло осмотрели ту безлошадную повозку, на которой твой дух тайно провозил добычу. Оригинальная вещь, Робертс.

– Да, не правда ли? – согласился Такрой. – Немало времени ушло на то, чтобы довести ее до совершенства. Вы могли

заметить, что она должна быть достаточно текучей, чтобы пересечь Грань Мира, но и достаточно плотной, чтобы люди в других сериях могли загружать ее. У меня сложилось впечатление, что Тени пришлось подождать, пока повозка будет закончена, прежде чем он смог распространить свою деятельность на Родственные миры.

«Неправда! – подумал Кристофер. – И ее загружал я. Он лжет обо всем!»

– Над этой вещью должны были работать несколько волшебников, Мордехай, – сказала мисс Розали. – Кто они?

– Одному небу известно, – ответил Такрой. – Нет… постойте. Эффи Белл как-то обронила имя. Фелпс? Фелпер? Фелперин?

Габриэль переглянулся с полицейскими.

– Братья Фелперин! – пробормотал Флавиан. – Мы давно подозревали, что они мошенники.

– Еще одна любопытная вещь, Робертс, – произнес Габриэль. – Наш краткий осмотр повозки показал, что когда-то ее чуть ли не полностью спалил огонь.

Кристофер поймал себя на том, что перестал дышать.

– Несчастный случай в мастерской, наверное, – ответил Такрой.

– Огонь дракона, Мордехай, – произнес доктор Симонсон. – Я сразу его узнал.

Такрой обвел лица присутствующих горьким, тревожным, насмешливым взглядом. Кристофер всё еще не мог дышать. Но взгляд Такроя снова скользнул по Кристоферу так, будто он никогда прежде его не видел.

– Я пошутил, – засмеялся Такрой. – Все вы, сидящие здесь и судящие меня, пробуждаете мои худшие стороны. Да, ее сжег дракон, который возражал против погрузки драконьей крови, которую я собирал в Восьмой серии. Это произошло где-то год назад.

На этом месте Кристофер начал дышать.

– Я потерял весь груз и был обожжен так, что едва смог вернуться в тело. Нам пришлось приостановить операции почти на всю прошлую осень, пока не починят повозку. Если помните, я докладывал вам тогда, что Тень прекратил ввоз товаров.

Кристофер несколько раз глубоко облегченно вздохнул, стараясь делать это не слишком заметно. Затем заговорил один из правительственных людей с бакенбардами.

– Вы всегда выходили один? – спросил он, и Кристофер чуть снова не перестал дышать.

– Конечно, я был один, – ответил Такрой. – Какую пользу мог принести другой спирит? Кстати, я понятия не имею, сколько других повозок отправлял Тень. Их у него могут быть сотни.

«А вот это чушь! – подумал Кристофер. – Наша была единственной, иначе им не пришлось бы приостановить деятельность прошлой осенью, когда я уехал в школу и забыл». Если бы он уже не понял, что Такрой выгораживает его, то понял бы к концу утра. Вопросы продолжались и продолжались. Взгляд Такроя снова и снова скользил по Кристоферу без малейшего следа узнавания. И каждый раз, когда ответ Такроя должен был изобличить Кристофера, Такрой лгал и прикрывал ложь дымовой завесой других признаний, отвлекая внимание от вопроса. Лицо Кристофера задеревенело от старания поддерживать рассеянное выражение. Он смотрел в ожесточенное лицо Такроя и чувствовал себя всё хуже и хуже. По меньшей мере дважды он был близок к тому, чтобы вскочить и признаться. Но тогда все усилия Такроя оказались бы напрасны.