Жизни Кристофера Чанта
Шрифт:
– Хорошо, – решительно произнесла Богиня.
Она заснула кусок блина Кристоферу в рот и с решительным перезвоном отряхнула руки.
– Пойду и спрошу ее сейчас же!
И она зашагала из комнаты – дзынь-звяк, дзынь-звяк – будто солдаты, в этот момент маршировавшие по двору за спиной Кристофера.
Он выплюнул блин, закрыл глаза, чтобы сморгнуть слезы, и пожалел, что не может скрестить пальцы.
Пять минут спустя Богиня вернулась, выглядя гораздо более веселой.
– Готово! – сказала она. – Она не хотела говорить мне. Пришлось ее заставить. Но я велела
– Да, но что она сказала? – Кристофер начал бы пританцовывать от нетерпения, если бы ему не мешала стена.
– О, пока ничего, – ответила Богиня. – Но даю честное слово, что отпущу тебя, как только она ответит. Она сказала, что не может устроить знамение сию секунду. Она хотела подождать до завтра, но я сказала, это слишком долго. Тогда она сказала, самое раннее, когда она может послать знамение – сегодня в полночь…
– Полночь! – воскликнул Кристофер.
– Осталось всего три часа, – успокаивающе произнесла Богиня. – И я сказала, чтобы она сделала это минута в минуту, иначе я очень рассержусь. Ты должен понять ее точку зрения: ей надо потянуть за нити Судьбы, а это требует времени.
С упавшим сердцем Кристофер попытался подсчитать, какое это будет время в Замке. Самое раннее, что у него получалось – десять часов утра. Но, может, пришедшая будить его горничная просто подумает, что он устал. Пройдет около часа, прежде чем она встревожится достаточно, чтобы сообщить Флавиану или кому-то еще, а к этому времени, если повезет, он уже вернется.
– Значит полночь, – Кристофер тихонько вздохнул. – И тогда ты должна отпустить меня, иначе я призову ураган, подожгу всё и сорву крышу с Храма.
В течение этих трех часов он постоянно спрашивал себя, почему не поступил так сразу. Только отчасти это было продиктовано нежеланием потерять очередную жизнь. Он чувствовал себя вроде как обязанным подождать и успокоить Богиню. Он породил ее беспокойство, сделав то замечание, а еще раньше вызвал у нее недовольство жизнью, принеся школьные рассказы. Он сочувствовал ей, понимая одиночество ее странной жизни. А кроме того, папа сказал, что нельзя использовать магию против леди. Каким-то образом всё это объединилось, вынуждая Кристофера оставаться в стене в полусидячем положении, терпеливо ожидая полуночи.
Некоторую часть этого времени Богиня сидела на подушках, напряженно гладя белую кошку, будто в любое мгновение ожидала появления знака. Значительную часть времени она была занята. Ее отзывали на уроки, потом на молитвы и, наконец, принимать ванну. Пока ее не было, у Кристофера возникла отчаянная идея попытаться связаться с жизнью, которая лежала в кровати в Замке. Он подумал, что сможет заставить ее встать и заняться уроками. Но хотя у него возникло четкое ощущение отделенной части себя, он не мог связаться с ней – или же, если и связался, не имел возможности понять это. «Делай уроки! – подумал он. – Выбирайся из кровати и веди себя как я!» И в сотый раз спросил себя, почему просто не взорвет Храм и не уйдет.
Наконец, вернулась Богиня в длинной белой ночной рубашке и только с двумя браслетами.
– Теперь уже недолго, – сказала она Кристоферу.
– Надеюсь, что так! – ответил он. – Честно, не могу понять, чего ты жалуешься на свою жизнь. Я бы, не задумываясь, поменял Флавиана и Габриэля на твою матушку Праудфут!
– Да, возможно, я веду себя глупо, – сонно согласилась она. – А с другой стороны, я вижу, что ты не веришь в Ашет, и потому видишь всё немного не так, как я.
По ее дыханию Кристофер понял, что после этих слов она заснула. Должно быть, он и сам задремал в конце концов. Желеобразная стена оказалась не так уж и неудобна.
Его разбудил странный высокий писк. Отчаянный звук, немного напоминающий тот, который издает просящий пищи птенец. Кристофер резко проснулся и увидел широкую полосу лунного света, пересекающую плитки пола.
– О, смотри! – произнесла Богиня. – Знамение.
В лунном свете появилась ее указующая рука со свисающим с нее браслетом. Она указывала на Бети – белую кошку. Бети неподвижно лежала, вытянувшись в полосе лунного света. Что-то крошечное и очень-очень белое ползало и карабкалось по ней, заполняя воздух отчаянными высокими криками.
Богиня выбралась из подушек, встала на колени и подобрала крошечное существо.
– Он замерз, – сказала она. – У Бети родился котенок и… – последовала долгая пауза. – Кристофер, – Богиня явно старалась говорить спокойно. – Бети мертва. Значит, я умру, когда найдут новую Ашет.
Стоя на коленях рядом с мертвой кошкой, она пронзительно закричала – и кричала, и кричала.
Появились огни. По плиткам зашлепали бегущие ноги. Кристофер изо всех сил постарался погрузиться в стену так глубоко, как мог. Он знал, что чувствует Богиня. Он чувствовал то же самое, когда очнулся в морге. Но лучше бы она перестала кричать. Когда худая матушка Праудфут ворвалась в комнату в сопровождении двух других жриц, он сделал всё, что мог, чтобы запустить левитационные чары.
Однако Богиня сдержала обещание. Всё еще крича, она попятилась от жалкого тела Бети, словно оно ужасало ее, и драматично выбросила руку, так что свисающий браслет щелкнул Кристофера по носу. К счастью, браслет был серебряным.
Со ставшим уже привычным грохотом Кристофер приземлился в своей кровати в Замке: плотный и видимый, и одетый в пижаму. Судя по освещению, был почти полдень. Кристофер торопливо сел. На другом конце комнаты в деревянном кресле сидел Габриэль де Витт, глядя на него еще более угрюмо, чем обычно.
Глава 16
Габриэль сидел, поставив локти на ручки кресла и сложив домиком под орлиным носом длинные пальцы с крупными костяшками. Прервать с ним зрительный контакт было столь же сложно, как с драконом.
– Так значит, ты уходил в спиритическое странствие, – произнес он. – И подозреваю, совершаешь их регулярно. Это многое объясняет. Не будешь ли ты так любезен сообщить мне, где только что был и почему тебе понадобилось столько времени, чтобы вернуться?
Кристоферу ничего не оставалось, кроме как объяснить. Он предпочел бы умереть. Потеря жизни – ничто по сравнению с тем, как на него смотрел Габриэль.