Жонглёр
Шрифт:
Да, небольшая площадь за горбатым мостиком, перед дворцом, купленным кардиналом Родриго для матери своих детей, пустовала. Рыбаки и ремесленники избегали показываться здесь, сочиняя про дом и его обитателей полные ужаса легенды. Будто все, кто не по своей воле переступают порог здания, на следующее утро всплывают в канале. Искалеченные и изуродованные. Мертвые. У кого выколоты глаза, другие без ушей, носа, без рук.
Враки! Глупые сказки. Скажите, ну кто видел этих мертвяков? Или хотя бы общался с непосредственными свидетелями злодеяний? Просто страх, у которого,
Хм…
А ответьте-ка мне, милейший, какой-такой утопленник всплывет, коль к шее его пенькой привязан мельничный жернов? Или в распоротое брюхо заботливые руки зашили пару-тройку мостовых булыжников?
Лукреция однако бодрствовала. Уже час она лежала с открытыми глазами, рассматривая яркую потолочную роспись. Происшедшее ночью казалось страшным сном. Ночным кошмаром, навеянным обитателями Преисподней.
Вспоминать о пережитом накануне вовсе не хотелось. Точнее, хотелось думать, что все это случилось с какой-то другой женщиной. Постой-ка… Как ты сказала? С женщиной? Да и пусть. С кем угодно, только не с ней.
Фамилия Кандиано, к которой и принадлежал непонятным образом исчезнувший прямо с пира Марчелло, слыла одной из самых могущественных в Венеции. Этому семейству принадлежал огромный торговый флот, без всякой опаски бороздивший не слишком спокойные воды Средиземноморья. От Босфора до Геркулесовых столпов. Пираты могли нападать на чьи угодно суда, однако галеры, чьи белые флаги были крещены красным, обходили стороной. И тем самым поступали в высшей степени благоразумно. Кто из нормальных разбойников желает неминуемой и скорой своей гибели? Да, да, каждый караван сопровождает пара снаряженных орудиями быстроходных испанских каравелл, а команды их собраны из тех же корсаров, которым жирные венецианцы платят золотом. Золотом! И, поговаривают, платят столько, что простому пирату не награбить во веки веков.
Марчелло… Наследник рода Кандиано. Прямой и единственный. Неужели Чезаре взял и просто прирезал его? Как скотину. Хм… Но зачем? Красавчик, безусловно, был тем еще подонком. Но разве нельзя было просто отделать эту свинью? Сломать ему руки? Ноги, наконец, вырвать? Чтоб неповадно было. Разве за ЭТО полагается расплачиваться жизнью? Нет. Не полагается. Хочется верить… Цезарь свиреп, но не способен убийство. Или… Вопросы, одни вопросы! Как ответить на них? Кто на них вообще сможет ответить? Господь Всемошущий…
– Лукреция, ты уже не спишь?
Приоткрыв дверь, в комнату заглянула мать.
– Нет, мама, – улыбнулась девочка. – Мне просто не хочется вставать. Прости, что я ушла с бала раньше. Но… что за шум я слышала из комнаты? У вас что-то произошло?
Роза прошла внутрь и села на краешек кровати. Сложив руки на груди, тяжело вздохнула. Какое-то время тягостно молчала. Видать, подбирала слова, чтобы ответить без сгущения красок. Лукреция тишину не нарушала. Ждала. Она чувствовала то состояние, в котором сейчас находилась мать.
– Нынешней ночью пропал юный Кандиано. Из нашего дома, – наконец проговорила мать.
– Кто
– Тот красивый юноша, что сидел в самом углу. Марчелло. Ты не могла его не заметить – он так пялился на тебя… Не помнишь?
– А-а. Помню, – кивнула Лукреция. – Было бы грехом забыть такого красавца.
– Ты была последняя, кого с ним видели, – сказала Роза и пристально посмотрела дочери в глаза. – Мне сказали, что вы покинули зал вместе. Ты чего-то хотела от него?
– Нет, – покачала головой девочка. – Просто вышли на балкон полюбоваться звездами, а потом…
– Он сам чего-то желал? – перебила мать. – От тебя?
– Да, – неожиданно для себя произнесла Лукреция.
И тут же испугалась.
Казалось, что молчание, повисшее в воздухе, сейчас обрушится на головы сокрушительной лавиной. Но ничего не произошло. Роза развернула плечи и завела за спину руки. Шумно выдохнула.
– Я знаю, милая, чего мужчины хотят от женщин, – спокойно сказала она. – Потому не буду тебя спрашивать. Удивительно лишь то, что…
Вновь повисла пауза.
– Что удивительно? Мама?
– Удивительно то, что ты, дорогая моя, пока еще не женщина, – задумчиво проговорила мать. – Ты ребенок. И как он только посмел? Негодяй… Скажи мне, Чезаре вас видел?
– Видел, – кивнула Лукреция. – Он…
– Молчи! Больше ничего мне не говори. Не желаю этого слышать!
Роза резко встала, покачнулась, схватилась за сердце. А потом сорвалась с места и выбежала из комнаты, захлопнув за собою дверь.
Опять эта истерика! Нет, ну сколько можно? Ведь она все знает. Просто строит из себя оскорбленную невинность. Лицемерка!
Лукреция улыбнулась. Да, ребенок. И Цезарь видел, что делали с этим ребенком, потому и… Поделом. Спасибо, Господи. А Кандиано как-нибудь переживут потерю. Станут они ссориться с домом Ваноцци? Нет, не так. С Борджа.
С домом Борджа!
* * *
В точности так все и произошло.
Вопреки самым мрачным ожиданиям графини Ваноцци, ничего страшного больше не случилось. Даже наоборот, дело обернулось к лучшему.
Конечно, Кандиано были сильны и уважаемы, но мстить клану Борджа даже они не отважились. Понимали, чем может грозить ссора с родственниками самого Папы. Да и кардинал Родриго – далеко не последняя фигура не только в Венеции или Риме, но и во всей Европе. Плюс – тело наследника так и не нашли. Марчелло исчез, словно в воду канул. Хм… Словно? Впрочем, тела нет, нет и дела.
Но вот обида, нанесенная отпрыском купеческого рода почтенному дому Борджа-Ваноцци в тайне не осталась. Уж Роза постаралась, чтобы о позоре почтенных горожан узнали все. И пусть! Пусть в скандале замешана ее собственная дочь. Лучше выглядеть мученицей, чем потаскухой. Много полезнее. И выгоднее.
Не прошло недели, образумившиеся Кандиано принесли извинения. Вместе с ларцом изысканных индийских и африканских самоцветов. Что ж, неплохо. Но главное – мир. И мир был сохранен. Чего еще желать?