Жора, Иваныч, Саша и Сашенька
Шрифт:
Наступила длительная пауза, увенчавшаяся еще двумя выварками желтого и белого картофеля – мы с товарищем шли нос в нос.
Заходил Сливко. Похвалил даже, но тут же облаял – обозвал по-всякому и приказал не расслабляться.
Прокомментировав, как смогли, посещение сержанта, мы снова взялись за работу. Руки уже начинали плохо слушаться. В помещении – совсем не жарко. А тут еще постоянный контакт с холодной водой и с такой же холодной картошкой. Осень на дворе сказывалась и здесь. Но в картофелечистке все же теплей. Я это ощутил, когда выбегал на улицу по нужде. Дело в том, что дверь в наше помещение выходила во двор столовой, и другой – внутренней предусмотрено не было. С нашей дверью, рядом, находилась еще одна, ведущая на саму кухню. Вот такое вот, не очень удобное, сообщение.
На улице шел дождик, который в обиходе называют пылью морской. К тому же было ветрено и холодно. Так что в нашем каземате – почти райские условия.
Ближе к одиннадцати пришли пацаны из посудомойки с помдежем и одним из поваров и забрали часть нашей работы для готовки завтрака. По прогнозам повара нам еще нужно было три-четыре – «лучше четыре» – выварки картошки к завтрашнему обеду. Сливко для профилактики нас пообзывал, пригрозил расправой, если «що» не так, и позволил идти поспать после выполнения очередной нормы и доклада лично ему.
– Карачей, балбесы, – он снисходительно заулыбался, – слыхали, що сказал кашевар? Дерзайте. Щоб к двенадцати все было на мази. А то – глядить мне. Тебя, капрал, то касается в первую очередь. С тебя спрос.
Капрал – это я. Три недели назад я получил звание младшего сержанта в учебке, в Ганжунае. А после полугодичного обучения в учебном подразделении, как у нас шутили, мне уже не страшен был даже Освенцим. Что там какая-то картофелечистка, в которую я напросился самостоятельно, потому что сержантский состав, даже «салабонов», в такие наряды не распределяли. Для смеха комроты изрек: «Ну, раз уж хочешь поддержать товарища, назначаю тебя старшим», – и расхохотался. Так, ему показалось, это смешно звучало. Рота, конечно же, его смех подобострастно поддержала, особенно старослужащие сержанты.
Успеть до двенадцати было совсем уж невероятно, но поднапрячься придется. Через полчаса мы «облупили» столько, сколько в предыдущий период делали за час. Стимул подействовал. Вовка не отставал.
Володя пришел в войска со спортнабором, как это называли в полку, прямо в нашу нынешнюю часть. Я же, как уже говорил, – через учебку. Он числился пулеметчиком в отделении, командиром которого был я. И как-то слово за слово, мы с ним сошлись: он – из Витебска, а у меня в Витебске куча родственников. И дядька, и тетка, и сестры. И вообще – я Витебск любил, и бывал там до армии неоднократно. Короче, мы с ним подружились. Вот почему и оказались вместе.
А дальше случилось кино.
Дверь, видимо, открывали ногой. Я сидел задом к ней, и осознание того, как это происходило, мне подсказал слух и чутье. Я вздрогнул и, уже поворачиваясь, заметил, как Вовчик резко вздернул голову и замер: в проем двери, на фоне ночной темноты, вваливалась человеческая туша. «За сотню, точно», – пришла мысль. Туша, щурясь, сделала шаг в нашу сторону. За ней свет картофелечистки обозначил вторую фигуру – поменьше, но, однако, тоже не мелкую. Тот, что поздоровей – я узнал его – из «королевской» роты – по-хозяйски оглядел нас с Володькой.
– Ну что, салабоны? Жить-то хотите? – на его лице появилась пьяноватая наглая улыбка.
Я, честно говоря, сразу струхнул. И самое главное, не от того, что мне могут набить физиономию или что фингал заполучу. Нет. У меня всегда так. Первая реакция – это испуг. Сколько помню себя. Я даже автоматически съежился, как будто меня прямо сейчас будут казнить, и я с этим ничего не могу поделать.
– А чо, в девятой роте уже рядовых не хватает? – ухмыльнулся первый, -Смотри-ка, Череп, – он ткнул в мою сторону пальцем, обернувшись к товарищу, – Капрал, – и отвратительно загоготал.
Вот теперь я по-настоящему рассмотрел второго визитера, а то кроме здоровяка ничего не видел, сидел как завороженный кролик перед удавом. Второй, по сравнению с первым, худ, но, видно по всему, не слабак. В руках он держал дюралевый бачок.
Мы с Володей, как по команде, встали и сделали по паре шагов назад – автоматом. К тому времени я уже очухался от начального шока. Вселенская угроза, вошедшая с этими двумя парнями в претенциозно ушитой форме, уже как-то съежилась и сконцентрировалась только в них.
Череп демонстративно бросил на мешок с картофелем свой бачок.
– Ну-ка, салабоны, – безапелляционно бросил он, – быстренько наложили. Да полный. Да смотрите, не дай бог «козла» увижу.
Первое, что хотелось сделать, первый порыв – броситься исполнять приказание. Вот до чего довела каждодневная муштра. Но что-то во мне сопротивлялось этому порыву. Казалось бы, что тут такого? То же самое унижение, что и в роте. Но, нет, что-то все же было не то. Это ведь не наши командиры, перед которыми наше унижение было оправдано порядком, определенным уставом и армейскими традициями. А здесь…
Боковым зрением я уловил сомнение и у Вовчика. Нет, не то, чтобы я это увидел. Я это почувствовал. И тут вдруг меня пронзила мысль: Вован готов к драке. Мне на мгновение снова стало страшно, я почувствовал, как по мне растекается очередная порция адреналина, как загустевает кровь.
– Тебе надо, ты и набирай, – услышал я тихий, но достаточно спокойный голос друга. И это подействовало на меня как бальзам на раны, как лекарство для моей мятущейся души. Приступ одиночества развеялся: мы с Вовчиком – одно целое, и я осознал, что теперь смогу преодолеть, что угодно.
– Не, Толстый, ты видал? – театрально удивился Череп, – Нас здесь не уважают. Салабоны нюх совсем потеряли. Вы хоть знаете, с кем вы имеете дело? – он обращался больше к Вовке, потому что ближе к нему стоял. В его фигуре я учуял напряжение. Видно было – в любой момент может ударить. А Вовкина поза говорила, что он это тоже прочувствовал.
Так и случилось. Череп сделал короткий шаг вперед с почти одновременным правым боковым в Вовкину челюсть.
Дальше все как в тумане. Я увидел, как мой друг присел, как кулак Черепа пронесся у него над головой, как Вовка выпрямился и нанес ответный прямой с сильным выдохом удар. Увидел падающее тело и услышал очень специфический глухой стук затылка о бетонный пол. Это все длилось мгновение, но для меня почему-то вся эта картина предстала растянутой во времени.