Жозеф Бальзамо. Том 1
Шрифт:
Произнесено это было с такой твердостью и вместе с тем с такой учтивостью, что надо было быть последним негодяем, чтобы ответить без должной вежливости.
— Возможно, дражайший лейтенант, вы имели бы основания так говорить, — бросил виконт, — когда бы в ваши обязанности входило следить за этими животными, но до сей поры я как-то не слышал, что конногвардейцы дофина повышены до сана конюхов. Так что закройте лучше глаза, велите своим людям сделать то же самое, и разойдемся
— Заблуждаетесь, милостивый государь: я не повышен и не понижен до сана конюха, и то, что я сейчас делаю, входит в мои обязанности, поскольку ее высочество дофина самолично послала меня вперед, дабы я озаботился о подменах на станциях.
— Тогда другое дело, — согласился Жан, — и все же позвольте мне вам сказать, любезный мой офицерик, что служба ваша достойна всяческого сожаления. Если эта юная дама начинает с такого отношения к армии…
— О ком вы изволите говорить в подобных выражениях? — прервал его Филипп.
— О ком же, черт побери, как не об австриячке.
Лицо Филиппа де Таверне стало белее его галстука.
— Вы осмелились сказать, сударь… — произнес он.
— Я не только осмелился сказать, но осмеливаюсь действовать, — бросил виконт Жан. — Патрис, друг мой, запрягайте и поторопитесь: я спешу.
Филипп схватил за повод первую лошадь и ровным голосом произнес:
— Милостивый государь, надеюсь вы будете настолько любезны и соблаговолите сообщить мне, кто вы?
— Вам это так необходимо?
— Да, необходимо.
— Извольте. Я — виконт Жан Дюбарри.
— Что? Брат этой…
— Которая велит бросить вас в Бастилию, лейтенант, если вы прибавите еще хоть слово.
Произнеся эту угрозу, виконт полез в экипаж.
Филипп встал у дверцы.
— Господин виконт Жан Дюбарри, не окажете ли вы мне честь выйти из кареты?
— Этого только не хватало! У меня нет времени, — ответил виконт и попытался закрыть дверь.
— Если вы, милостивый государь, промедлите еще секунду, — продолжал Филипп, держа левой рукой дверь и не давая ее затворить, — даю вам слово чести, что я проткну вас насквозь своею шпагой.
Говоря это, он правой рукой выхватил шпагу из ножен.
— Ну, это слишком! — воскликнула Шон. — Это же убийство! Жан, откажитесь от лошадей, откажитесь!
— Ах, так вы мне угрожать! — прошипел разъяренный виконт, хватая шпагу, которую он только что положил на переднее сиденье.
— И угроза будет приведена в исполнение, если через секунду — вы слышите? — через секунду вы не выйдете из экипажа, — предупредил Филипп де Таверне и взмахнул шпагой, со свистом рассекшей воздух.
— Мы никогда отсюда не уедем, — шепнула Шон на ухо Жану, — если вы не смягчите этого офицерика.
— Ни мягкость, ни сила не помешают мне исполнить свой долг, — с учтивым поклоном отпарировал Филипп, слышавший совет, который м-ль Шон дала брату. — Лучше порекомендуйте этому господину подчиниться, а иначе, именем короля, которого я представляю, я буду вынужден убить его, если он согласится драться, или арестовать, если он откажется.
— А я вам говорю, что уеду, что бы вы там ни делали! — заорал виконт, выскакивая из кареты и одновременно вытаскивая из ножен шпагу.
— Это мы еще посмотрим, сударь, — ответил Филипп, становясь в позицию и направляя шпагу в сторону виконта. — Вы готовы?
— Господин лейтенант, — обратился к нему бригадир, старший в команде из шести человек, с которой прибыл Филипп, — может, нам нужно…
— Не вмешивайтесь, — приказал лейтенант, — это наше личное дело. Я к вашим услугам, господин виконт!
М-ль Шон взвизгнула, а Жильберу захотелось, чтобы карета стала такой же глубокой, как колодец: тогда он смог бы надежно спрятаться.
Первым атаковал Жан. Он на редкость умело орудовал шпагой, а этот род оружия требует расчетливости едва ли не больше, чем физической ловкости.
Но, похоже, ярость несколько поуменьшила искусность виконта. Филипп же, напротив, действовал своей шпагой, словно рапирой; казалось, он просто упражняется в зале для фехтования.
Виконт отступал, нападал, прыгал вправо, влево, при каждом выпаде кричал наподобие армейских фехтмейстеров.
В противоположность ему Филипп, стиснув зубы и сощурив глаза, твердо и неколебимо, подобно изваянию, стоял на месте, все замечая, все предвидя.
Присутствующие, и Шон в том числе, молча наблюдали за поединком.
Бой продолжался уже минуты три, но ни один финт виконта, всякий раз сопровождающийся криком, ни одно его притворное отступление не заставили Филиппа сдвинуться с места. При этом Филипп, вне всякого сомнения изучавший манеру противника, сам не сделал еще ни одного выпада.
Вдруг виконт Жан попытался нанести Филиппу удар и вскрикнул.
В тот же миг на манжете у него начало расплываться красное пятно, и по пальцам побежали струйки крови.
Парируя удар, Филипп поразил противника в предплечье.
— Сударь, вы ранены, — предупредил он.
— Да я и без вас это чувствую! — побледнев и выронив шпагу, крикнул виконт Жан.
Филипп поднял ее, протянул противнику и сказал:
— Ступайте, сударь, и не делайте больше подобных глупостей.