Жозеф Бальзамо. Том 1
Шрифт:
— Государь, — спросил он, — скажите, далеко ли еще госпожа дофина?
— Но тебе это известно не хуже, чем мне.
— Мне? — смущенно повторил дофин.
— Конечно! Вчера нам читали отчет о поездке: в прошлый понедельник она должна была миновать Нанси; теперь она, по-видимому, в сорока пяти лье от Парижа или около того.
— Государь, не кажется ли вашему величеству, — продолжал дофин, — что она едет очень уж медленно?
— Да нет же, нет, — возразил Людовик XV. — Напротив, по-моему, она едет
— Это совсем немного, государь, — робко возразил дофин.
Король Людовик XV все больше и больше удивлялся при виде подобного нетерпения, о коем вовсе не подозревал.
— Вот оно что! — с насмешливой улыбкой заметил он. — Значит, тебе не терпится?
Дофин покраснел еще сильнее.
— Уверяю вас, государь, — пролепетал он, — что дело совсем не в том, что предполагает ваше величество.
— Тем хуже, мне бы хотелось, чтобы дело было именно в этом. Какого дьявола! Тебе шестнадцать лет, принцесса, говорят, хороша собой; твое нетерпение вполне понятно. Ну, не беспокойся, приедет твоя дофина.
— Государь, а нельзя ли немного сократить все эти церемонии по дороге? — продолжал дофин.
— Невозможно. И так уже она проехала, не останавливаясь, через несколько городов, где ей надлежало побыть.
— И тогда ее путешествию конца не будет. И потом, я питаю одно опасение, — робко вставил дофин.
— Что ты имеешь в виду? Ну, говори же!
— Мне внушает опасение, исправно ли ей меняют лошадей.
— Что ты имеешь в виду?
— Перемену лошадей по дороге.
— Полно! Я выслал за ней тридцать тысяч лошадей, которые ждут по всей дороге, тридцать карет, шестьдесят фургонов, бог знает сколько крытых возков; если все эти возки, фургоны, кареты и лошадей выстроить в одну цепочку, она протянулась бы от Парижа до Страсбурга. С какой стати ты вообразил, что ей будут неисправно их подавать?
— Но, государь, несмотря на все милости вашего величества, я почти уверен в том, что говорю; быть может, я просто неточно выразился: вместо того чтобы сказать, что ей худо подают лошадей, следовало, быть может, сказать, что перемена лошадей дурно организована.
На эти слова король поднял голову и пристально глянул в глаза дофину. Он начинал понимать, что за немногословием его королевского высочества кроется очень многое.
— Тридцать тысяч лошадей, — повторил король, — тридцать карет, шестьдесят фургонов, два полка эскорта… Отвечай мне, умник, какая еще дофина въезжала во Францию в сопровождении подобного кортежа?
— Я признаю, государь, что все сделано по-королевски, как умеет ваше величество; но достаточно ли строго вы распорядились, государь, чтобы все эти лошади, кареты и повозки были предоставлены именно в распоряжение госпожи дофины и ее свиты?
Король в третий раз бросил взгляд на Людовика: в сердце ему закралось смутное подозрение, в голове у него забрезжило едва уловимое воспоминание; ему почудилось зыбкое совпадение между тем, что говорил дофин, и чем-то неприятным, о чем он только что пытался забыть.
— Странный вопрос! — произнес король. — Разумеется, все это предназначено для госпожи дофины, поэтому я и говорю тебе, что она прибудет очень скоро; но почему ты так на меня смотришь? В чем дело? — прибавил он строгим тоном, в котором дофину послышались угрожающие нотки. — Ты что, для забавы изучаешь мое лицо, как пружинки твоих механизмов?
Дофин, который открыл было рот для ответа, при этом выпаде замкнулся в молчании.
— Что ж, — поспешно продолжал король, — сдастся мне, тебе нечего больше сказать? Ты доволен, не правда ли? Твоя дофина приезжает, сопровождение у нее великолепное, ты богат как Крез, у тебя своя отдельная казна; все как нельзя лучше. Теперь, когда все твои опасения рассеялись, будь так добр, заведи мои часы.
Дофин не шевельнулся.
— Знаешь, — со смехом сказал Людовик XV, — мне хочется назначить тебя первым придворным часовщиком, с содержанием разумеется.
Дофин опустил голову и, смущаясь под взглядом короля, взял с кресла колесико и ножик.
Тем временем Людовик XV потихоньку пошел к двери.
— Что он, черт возьми, имел в виду, когда беспокоился о смене лошадей? — бормотал король, все еще глядя на дофина. — Впрочем, вот и еще одной сцены я избежал: принц недоволен.
В самом деле, дофин, всегда столь терпеливый, топнул ногой по паркету.
— Часы испортились, — усмехнулся Людовик XV. — Лишь бы мне успеть скрыться!
Но, отворив дверь, он внезапно обнаружил на пороге г-на де Шуазеля, склонившегося в глубоком поклоне.
26. КОРОЛЕВСКИЙ КУРЯТНИК
При виде нового актера, неожиданно затесавшегося на сцену и помешавшего ему уйти, Людовик XV отступил на шаг назад.
«Ах ты Боже мой! — подумал он. — О нем-то я и забыл. Но он пришел кстати, чтобы заплатить мне за остальных».
— А, это вы! — воскликнул он вслух. — Я звал вас, вы это знаете?
— Да, государь, — холодно отвечал министр, — и мне передали ваш приказ, когда я одевался, чтобы ехать к вашему величеству.
— Хорошо. Мне нужно поговорить с вами о серьезных делах, — начал Людовик XV, нахмурив брови, чтобы по возможности смутить министра.
К несчастью короля, господин де Шуазель был один из самых невозмутимых людей в королевстве.
— Я также, если угодно вашему величеству, — отвечал он с поклоном, — хотел бы поговорить о весьма серьезных делах.