Жрица
Шрифт:
Перед глазами все плыло, а тело словно превратилось в чистый огонь. Напиток, который ей дали перед ритуалом, кажется, начал действовать… А значит, скоро ей будет мало любого из них. И даже всех их вместе.
Третий… Он был сдержаннее первых двух, не врывался в нее грубо — словно хотел пробыть с нею дольше. Он осторожно двигался в ней, покусывал ее соски, а потом чуть отстранился и стал осторожно наглаживать бугорок, не переставая входить в нее — все резче, все сильнее. От этой неожиданно приятной ласки Кара вскрикнула. Так было
Следующий — страсть и ураган. Крепкая, словно железная хватка, огромный член. Будь этот мужчина ее первым — это было бы больно и неприятно… Но сейчас — то что надо. Он почти насилует ее, только с каждым ударом боли становится все меньше, а удовольствия — больше, и Кара кричит и бьется в его руках, не желая, чтобы эта сладкая пытка прекратилась хоть на минуту. А потом новая волна удовольствия спазмами накрывает ее.
Запутавшись, задохнувшись в своих ощущениях, она даже не замечает, когда горячего юношу сменяет другой — такой же горячий и неутомимый…
Когда каждый из пяти провожатых поднялся к ней и излился в нее, невидимые оковы упали. Кара знала, многие из девушек-даров уже после первой ступени ритуала теряли сознание, превращаясь в пустых и бесчувственных кукол. И что за радость Зверю от такого «подарочка»?
С ней всё будет по — другому. Она сильнее их всех. Жарче их всех. И коварней любой из них. Только на последнее она и надеется.
Двое юношей протянули руки, помогая ей спуститься с каменного пьедестала.
Она готова к новому шагу.
ГЛАВА 2
За несколько дней до этого.
— Я тебя прошу, одумайся… Отступись… Откажись от своей затеи!
Старшая служительница почти умоляла ее. Видели бы это другие девушки! Они и взгляд боятся поднять на жрицу — строгую и беспощадную.
А сейчас их непреклонная воспитательница — в комнате Кары, расчесывает ее густые волосы и униженно просит ее. Черные глаза уже не мечут молнии, красиво очерченные губы — воплощенная горечь. И хмурая морщинка на лбу…
Она все еще хороша. Но сколько ей? Может, и все сорок. Слишком много, чтобы служить в храме, где поклоняются молодости и красоте. Ей пора на покой. И сменить ее должна настоящая…
— Брось, Ванда, — устало отмахнулась Кара.
Старшая вздрогнула как от пощечины. Назвать ее просто по имени — верх непочтительности. Любая другая воспитанница за такую наглость была бы сурово наказана. Да что там! Ни одной другой такое даже в голову бы не пришло.
Кару реакция жрицы не очень-то беспокоила. Она сама явилась сюда просить и умолять, а не требовать и приказывать. Так на что она рассчитывала? И что теперь сделает? Накажет ее? Весьма сомнительно…
И действительно. Старшая ничего не ответила на дерзость воспитанницы. Лишь застыла на мгновение и продолжила уговоры:
— Еще не поздно. Мы бросим жребий… И ты останешься, к нему пойдет другая. Тебе никак нельзя. Я ведь не вечно буду удерживать этот храм. Ты умна. У тебя есть характер… Среди воспитанниц тебе нет равных. Год-другой — и ты займешь мое место. Ты станешь достойной Старшей жрицей, — она говорит, торопясь, словно боится, что девушка перестанет ее слушать.
А Кара и не слушает. Жалкий лепет!
— Я стану Верховной жрицей! — ее голос тверд.
Уже сейчас видно, в ком из них больше воли.
Кара презрительно усмехается про себя. Быть Старшей жрицей! Одной — в череде никчемных самодовольных гусынь, не обладающих ни реальной силой, ни реальной властью. Чтобы, глядя на тебя, чернь пускала слюни. И ведь Ванда всерьез ей это предлагает! Словно награду… Не так уж она и умна.
— А если и жребий падет на меня? Что станешь делать? — спросила Кара с издевкой.
Действительно, интересно. На роль дара в этом году претендует одиннадцать девушек… Шансы поймать «счастливый билетик» высоки.
Ванда встрепенулась. Видимо, решила, что воспитанница уже обсуждает условия капитуляции. Даже откровенной иронии в голосе она не заметила. Можно ли быть такой слепой? Неужели за годы, что Кара провела при храме, она не сумела понять, с кем имеет дело?
— Я, — женщина перешла на шепот, — уберу из сосуда твое имя. Это нетрудно, никто и не заметит… К Зверю пойдет другая, а ты… — она, казалось, не замечала, что уже не расчесывает густые темные волосы, а просто держит их, крепко вцепившись пальцами.
Кара с силой оттолкнула жрицу от себя. Не просто лицемерка! Еще и лгунья…
— Какая же ты жалкая! Ничем не лучше этих соплячек! Вы все давно забыли, что значит служить… Хотя, что я говорю — вы этого никогда и не знали.
Ванда не удержалась на ногах и неуклюже упала на пол. Кира окинула ее презрительным взглядом, поднялась со стула и отошла к окну. Находиться рядом с этой женщиной было физически неприятно.
Кара не боялась за последствия своей выходки. Вряд ли ее накажут… Никто не станет портить дар. А если и накажут… Боли она не боялась. Она давно приучала себя ее любить… Ведь когда настанет час — она должна быть готова.
Но о наказании речь и не шла. Напротив, Ванда не унималась:
— Ты просто не видела! А я вижу это каждый год! Они уходят в подземелье — и ровно через сутки появляются на том же алтаре. Изломанные, измученные… На их лицах — страдание. И даже напиток страсти не спасает их от боли! Неужели этого ты хочешь для себя?
Кара тяжело вздохнула. Что еще она должна сделать, чтобы эта клуша наконец перестала кудахтать?
— Так, может, пора было разгадать уже это послание и перестать дарить Зверю всякий мусор? Со мной такого не случится. Я вернусь живой и сильной. Увидишь!