Жулики. Книга 3

Захаров Николай Львович

– Что там? Говорят, Хулио убили?– толстый, похожий на поросенка, хозяин суетился и вытирал руки о передник.

– Убили. У вас комнату на ночь снять можно?

– Конечно, синьор. Не имею чести знать ваше имя,– расплылся в радостной улыбке местный "халдей".

– Это и не обязательно. Мы тут только до утра и потом вряд ли будем дружить семьями. Приготовь конуренку. Сейчас раненого доставим:– "А чем же я рассчитываться буду?"– подумал Серега и, нащупав в кармане комбинезона золотую монету допотопную, вынул ее и хлопнул на стойку: – Этого хватит за постой и стол на троих?– "халдей" бережно взял

монету и легонько куснул ее, повертев предварительно перед глазами и внимательно рассмотрев.

– Золото – несомненно, но видеть такого не доводилось. Чьей чеканки?– спросил он:

– Российская Империя,– на голубом глазу довел до сведения любопытного, свою версию происхождения монеты, Серега.

– А-а-а. Это рядом с Канадой где-то?

– Да, сразу за ней,– усмехнулся Серега.– Так хватит?

– Хватит. Я бы и вовсе с вас, как с пострадавших не взял ничего, но сами понимаете, семейство кормить нужно,– семейство "халдея" состояло из него самого и разбитной бабенки, которая выскочив, откуда-то из закоулков салуна, заверещала голосом пронзительным, как зубная боль:

– Ну, что ты встал, что встал? Веди господина наверх. У нас лучшие в этом городке условия.

– А у вас и конкуренты есть?– даже остановился Серега, заинтересовавшись этим фактом.

– Есть, есть, как же. Пастор местный сдает пару комнат на ночь. Такой хапуга, а еще служитель Божий, как только таких земля носит, чтоб у него селезенка лопнула. Хапуга каких свет не видывал. Слуга Божий. Гореть ему в геенне огненной мерзавцу,– понесло ту:– " Больная тема",– усмехнулся Серега. А бабу уже было не остановить и пока они осматривали комнату и спускались вниз, она успела рассказать про пастора все, что знала от его рождения, которое:

– «Господь Бог допустил по недоразумению» и до сегодняшнего дня, до которого пастор дожил тоже удивительным образом, умудрившись не свернуть себе шею:

– И этот негодяй и извращенец, ходит в сутане и проповедует Слово Божие…– неслось ему в спину, когда он шел от салуна в сторону аптеки.

Мишка дошел до комнаты сам, лег на скрипучую кровать и попросил:

– Заткните рот этой бабе, у меня от ее визга глаз дергаться начал,– Серега вышел и рявкнул на верещащую хозяйку:

– Цыц, ведьма! Приготовь чего-нибудь перекусить и если я еще раз услышу твой голос, то сожгу этот вертеп вместе с этим вшивым городком и негодяем пастором,– хозяйка обмерла и исчезла за дверью. В аптечке походной Серега нашел обезболивающие и регенерирующие средства, так что к утру, Мишка выглядел вполне прилично и даже содрал с лица повязку, перед облупленным зеркалом, висящим рядом с входной дверью. Безобразный шрам пересекал лицо наискось и чудом уцелевший глаз таращился из него, как что-то лишнее и чужеродное. Мишка попробовал мигнуть и закрыть его, но мышцы не слушались и из глаза потекли слезы:

– Ну вот, блин, теперь пальцем веко придется двигать,– потрогал он щеку и лоб.

– Что ты лезешь не мытыми руками? Дай засохнуть царапине, как ребенок ей Богу, – напустился на него Серега.

– Ни хрена себе царапина! Успокойся. Засохло уже все и даже кожей новой заросло. Хрен бы с ним, только глаз не мигает теперь, вытаращился гад.

– Вот и терпи теперь, привыкай,– проворчал Серега, выходя из комнаты. – Эй, хозяин,– донесся его голос уже внизу.– Завтрак давай и что-нибудь с собой дня на два, на троих человек. Шевели копытами,– через час, проезжая мимо аптеки, зашли проведать и проститься с Антонио. Аптека в этом захолустном городишке еще и лазаретом являлась по совместительству, а ее хозяин сиделкой и лечащим врачом одновременно.

– Ну, как дела, Антонио?– присел Мишка у постели перемотанного тряпками помощника шерифа,– тот улыбнулся и сморщился от боли:

– Лекарь сказал, что если к завтрашнему дню не помру, то через неделю непременно снесут на кладбище.

– Оптимист он у вас, трубка клистирная,– проворчал Серега.– На-ка вот лекарство прими. Завтра будешь танцевать в салуне с красавицей хозяйкой канкан. Глотай, тебе говорят, видишь, у Михаила уже все зажило?! Это народное русское средство,-

Антонио проглотил пилюли и откинулся на подушки.

– Поправляйся. Встанешь завтра на ноги, и выберут тебя шерифом местным. Эй, лекарь, что ты там про то что "этот парень не жилец" говорил?– лекарь сунул голову в комнату и уставился на Мишку. Глаза его вытаращились на свежий шрам, а губы обвисли в удивленной гримасе.

– Что это? Как?

– Раком. Специалист хренов. Каркаешь, как ворон. Разве можно пугать пациентов? К тебе никто и не обращается, наверное, за помощью, к придурку? Ласковее нужно с людьми, душевнее. Проще будь, народ это почувствует и монетами завалит,-

Серега пожал Антонио руку.– А ты больше у этого урода ничего из рук не бери. Завтра вот эту пилюльку еще примешь и, посылай его ко всем чертям. Ну, выздоравливай, а нам пора,– и, проходя мимо лекаря, стоящего с открытым ртом, хлопнул его на прощанье по плечу:

– Ну и ты, трубка клистирная, будь здоров. Народу, поди, на тот свет уже толпы отправил?– город остался далеко позади, когда Тихон спросил у Сереги:

– Скажи, Серьга, а чей-то вы мне вчера прицепили? А потом сняли? В меня пуля попала, и басурманин саблей рубанул. Пуля вот она – ляпеха, а саблю басурманин напрочь сломал о плечо. Чей-то? Аль ведавство како?

– Оберег это, Тихон. Православный. Отцами Валаамовыми намоленный,-

Серега вынул пластину и сунул ее под любопытный нос Тихона:

– Видишь крест?– и, убирая пластину обратно в карман, проворчал:

– Ведовство. Чуть что – все им ведовство, да магия мерещится. Почему о Боге никто не вспоминает? А? Тихон?!

– Так ить церковь осуждат чудеса, вот и вспоминам, то че ближе,– с простотой необыкновенной пояснил Тихон.

– О как? Ведьмы да колдуны, значит, ближе Бога?

– Ну, да! Оне же промеж нас ходют, а Бог там,– ткнул Тихон в облака. Серега даже Верку тормознул.

– И много ты, Тихон, колдунов да ведьм в своей жизни встречал?

– А че их встречать? У нас в дяревни половина баб – ведьмы. Ворожат, да порчу наводят. И колдуны тож есть. Кузнец наш – Фрол, как зыркнет, так лошадь сама себе подкову на копыту прибиват.

– Здоров ты врать, однако, Тихон. И это "народ Богоносец" – ма-ать моя – девка невинная,– изумился Серега.

– А че тако? Сам видел. Вот те крест святой,– Тихон размашисто перекрестился.

– Что видел? Как лошадь себе гвозди вколачивала? Молоток чем держала? Зубами?