Журнал «Если», 2004 № 03
Шрифт:
— Подождите, Ева Марковна. Присядьте. Что значит прекратились?
— Мы перестали фиксировать подвижки обломков плато. Их нет совсем. Нигде нет в границах Московской области. Тихо под землей, Савелий Павлович, совсем тихо.
— Приборы…
— Проверили, — опять перебила начальника Меркачева. — Не могли же они сойти с ума только на отдельной территории? Во всех соседних областях подвижки фиксируются. Ничего не понимаю.
— Я пока тоже. Пойдемте на Центральный, будем разбираться.
После обеда, часа в три, Иницкий хоть и не хотел, а сделал
Домой Иницкий в этот день попал поздно.
Штатный колдун КГБ СССР, генерал-майор Рогозин, вышел из недельного запоя совершенно, с точки зрения нормального советского человека, не вовремя. К 7 ноября. А по итогам выдал такую аналитическую записку, что его срочно отправили на пенсию, правда, оставили консультантом на солидных гонорарах.
С какими материями и духами общался Рогозин в своем рабочем алкогольном состоянии, никто не знал. Но абсолютно все его предсказания до сих пор сбывались с немыслимой точностью. На событие текущего момента, а именно — появление колпака непонятной природы над столицей и окрестностями, генерал указал верно. Кроме того, он правильно назвал число детей, родившихся 30 октября в трех расположенных примерно в одном районе роддомах Москвы. Этот же район директор Центра инструментальных наблюдений определил как место возникновения аномалии.
Ждать основных событий предстояло долго — лет 15–17 минимум. А пока светлые головы идеологического управления всемогущей конторы устроили мощнейший выплеск информации об НЛО, барабашках, полтергейстах, психотронном оружии, экстрасенсах, йоге, медитации и прочих блаватских и кастанедах. В результате, к середине 90-х в целебные свойства заряженной воды или, скажем, телепатию не верили только самые упертые. Их можно было в расчет не принимать.
Запас везения у Влада кончился после зимней сессии на третьем курсе. Все экзамены и зачеты он сдал легко, как всегда вытащив нужные билеты. Влад успел привыкнуть к подобным удачам и уже не обращал на них внимания, как и на неожиданные прыжки окружающего мира. Впервые такой прыжок он заметил в 16 лет, еще когда учился в школе в Курске. Потом необъяснимые смены картинки стали происходить чаще, но Влад не пошел к психиатрам. Дед-диссидент, к которому из Москвы сразу после рождения ребенка перебрались родители Влада, слишком много рассказывал внуку о советских дурдомах. В конце концов парень смирился со своим отклонением и считал его платой за невероятную удачливость — монолит, который в самом начале февраля дал глубокую черную трещину.
После нелепейшей смерти своей Женьки, родной, любимой и понимающей, Влад неделю пил, потом бросился с ломом на грузовик, похожий на тот, смертельный, затем попал в милицию, оттуда в вытрезвитель. Потом еще неделю валялся дома на кровати и разглядывал потолок. Понемногу стал приходить в себя и начал испытывать судьбу, стучась в двери к фортуне — вдруг
На встречу с девчонкой из чата он шел, криво улыбаясь. И чувствовал себя полным идиотом, прохаживаясь на холодном ветру под бронзовыми фигурами революционных граждан у станции метро «Улица 1905 года».
— Ты родился 30 октября восемьдесят восьмого.
Влад резко обернулся. Перед ним стоял высокий рыжий парень. Спокойно так стоял, расслабленно. Руки в карманах. И смотрел чуть насмешливо, но доброжелательно.
— Мир прыгает, правда? — спросил рыжий. — Ага, вижу: прыгает. Ты рот-то закрой, ворона влетит. Меня Денис зовут.
— Э-э… А какого… Ладно — Влад.
— Да не напрягайся ты, я все объясню. Здесь рядом кафешка китайской кухни с хорошей русской водкой. Что скажешь?
— Ну-у… а впрочем, не здесь же торчать…
Обжигаясь зелено-серым супом «Путь дракона», Влад внимательно слушал нового знакомого. Тот исчеркал ручкой уже несколько страниц своего блокнота, для наглядности рисуя расходящиеся ветки реальности. Изобразив очередное деревце, Денис выпил, отсалютовав рюмкой, откинулся на спинку стула и уставился на Влада. Тот как раз прошел весь путь летающей рептилии, отложил ложку и спросил:
— Короче, я вам нужен, поскольку неучтенный. И никем, в отличие от остальных Ф-детей, не контролируемый. Так?
— Именно.
— Заметят.
— Риск, конечно, есть, но если аккуратненько, точечными воздействиями, то разлет осколков небольшой. И кстати, тебе вообще жутко повезло — ты постепенно привыкал. До твоего Курска лишь остаточные явления докатывались. А нас тут всех после первого прыжка… Тепленькими по психушкам брали. И на учет, и под колпак…
— А первый-то кто устроил?
— Имя тебе все равно ничего не скажет. Сынок генеральский. Его специально готовили.
— А сейчас он где?
— Не знаю. Но уходил через окно высотки на Кудринской.
— Шутки у тебя…
— Профболезнь. Цинизм называется.
— Ладно, ты вот что скажи: рулит-то кто всей этой хреновиной? Кей-Джи-Би — ФСБ?
— Не знаю. Может быть, да, а может, нет. Но очень крутая структура, государственная… Я вот только чудом уцелел. Одну из эфок…
— Эфка? А, понятно…
— Так вот — по винтикам разобрали. Очень узнать хотели, как же все действует. Доктор Менгеле такой был, слыхал? Щенок он. А на мне знания полученные проверяли. Ну и заглушили. Думали — совсем. А через полгодика я прыжки опять видеть начал. Но сдаваться, сам понимаешь, не пошел…
— А родители твои, знакомые? Ничего не знают и не видят?
— Так внешне-то все нормально. Ну, заболел, ну, тяжелая форма. А рассказать… Я в совпадения не особо верю. Ученый один, институт которого колпак над нами зафиксировал, не так давно взял да и ляпнул в интервью одной газетенке про былое прекращение микроземлетрясений под Москвой. Думал, наверное, за давностью лет сойдет. А потом у него дочь, поздний ребенок, под грузовик попала. Совершенно по-дурацки, заметь.
— Фамилия как? — Влад побелел и перегнулся над столом.