Журнал «Компьютерра» № 32 от 04 сентября 2007 года
Шрифт:
– Для решения проблемы с фальшивыми посадочными талонами и с проверкой личных данных мы подали в Конгресс предложение, позволяющее заменить сегодняшние системы контроля на системы, в которых будут работать более подготовленные люди, у которых будут более совершенные средства – что позволит нам прикрыть эту брешь. Без эффективной системы идентификации "черные списки" мало что дают, так что это – наш главный приоритет.
Обеспечив проверку документов высококвалифицированными кадрами, мы закроем слабое место в системе безопасности, добавим еще один уровень защиты и заставим программу защиты TSA начать работать еще на подступах к контрольному пункту.
Идем дальше. Авиапассажиры обвиняют вас в непоследовательности. Помните, в апреле все говорили о принстонском профессоре, который попал в черный список только потому, что выступал против Буша? Довольно быстро стало понятно, что его история, скорее, недоразумение, но ведь многие ему поверили. Люди думают, что за политическую активность заносят в черные списки. Они не рискуют жаловаться на плохое обращение на контрольных пунктах, потому что боятся, что за это их занесут в черный список. Нельзя ли сделать процедуру составления этих списков более прозрачной?
– Тут нам нужна помощь. Этот аспект общество воспринимает настолько болезненно, что вопросы с ботинками и пузырьками просто меркнут.
Во-первых, TSA не заносит человека в черный список, что бы он ни вытворял на контрольном пункте. Во-вторых, политические взгляды не могут стать причиной для внесения человека в черный список или в списки тех, кого нужно досматривать с особым тщанием. Это всего лишь мифы, которые получили повсеместное распространение. Существуют строгие критерии, которые рассматриваются множеством отдельных сотрудников различных организаций. И речь идет только о терроризме, угрожающем жизни. Недовольство возникает прежде всего из-за случайных досмотров (случайных в строго математическом смысле) или людей, у которых имя и дата рождения совпадает с именем и датой рождения тех, кто внесен в черный список. Если вы можете получить посадочный талон, значит, вы не включены в черный список. Это проблема исчезнет в 2008 году, когда станет действовать программа безопасных полетов (Secure Flight), но пока нам не удается развеять ложное представление, что обычные американцы могут попасть в черный список. Буду рад любому предложению, которое поможет переломить общественное мнение.
Трудно поверить, что существуют сотни тысяч людей, удовлетворяющие этим строгим критериям, даже после того, как список был уполовинен. Я знаю, что TSA не контролирует создание списков лиц, которым запрещены полеты или за которыми полагается наблюдать, но именно вы отвечаете за них перед общественностью. Вы – та часть внутренней службы безопасности, с которой граждане вступают в прямой контакт. Некоторые узнают, что их включили в список, когда их арестовывают или отправляют в Сирию для пыток, но большинство узнают об этом, когда их начинают повторно обыскивать и подвергают многочасовым допросам в аэропортах. Главная беда, что списки секретны. Кто входит в список – секрет. За что его включили в список – секрет. Как добиться исключения из списка – секрет. Нет никакой прозрачности и никакой отчетности. Конечно, такие вещи сводят с ума. Мы знаем о таком лишь из учебников истории про Восточную Германию и другие полицейские государства. Лучшее решение этой проблемы – введение системы апелляции. Людям нужна возможность ознакомиться с выдвинутыми против них обвинениями, поспорить с обвинителем, принять участие в их рассмотрении нейтральным судом. Если они в чем-то виноваты, арестуйте их. Если не виноваты – прекратите их дискриминировать. Это базовые свободы. Я не ожидаю от вас решения этой проблемы – ведь она выходит далеко за рамки TSA. Но расскажите хоть что-нибудь об апелляции – нам ее обещают уже многие годы.
– Проблема затрагивает интересы двух категорий людей: тех, кто включен в списки, и их однофамильцев.
По нашему опыту, первая группа не очень стремится к апелляции. Обычно они избегают контактов с правительством США. Тем не менее, если человек незаслуженно внесен в черный список, Центр антитеррористического контроля (TSC) немедленно его исключает. TSA вместе с TSC тщательно изучила каждое имя в списке, что позволило сократить его вдвое. При этом я полностью согласен с вами: если кто-то включен в черный список, у него должно быть право апелляции. Это верно в принципе, не только в отношении авиаперелетов. Недавно Министерство внутренней безопасности (DHS) сделало очистку от обвинений в любой деятельности, связанной с DHS, единым процессом под названием DHS TRIP. Если вас ошибочно приняли за человека, включенного в черный список, вы можете обратиться в TSA, и мы передадим информацию о вас в авиакомпании, которые в настоящее время отвечают за выявление перед полетом тех, кто упомянут в списке. В каждой авиакомпании своя система, поэтому некоторые позволят вам покупать билеты в автоматах, а другие потребуют, чтобы вы обращались к распространителям билетов. После ввода в действие программы Secure Flight этим будет заниматься сама TSA, и проблема будет снята.
Я все равно не понимаю, как это будет работать, пока TSA не сможет влиять на включение в список и исключение из него.
А что насчет Registered Traveler (программы сопровождения часто летающих пассажиров)? Когда TSA впервые заговорила об этой программе, планировалось разбить пассажиров на две категории: более надежных, которых можно меньше досматривать, и менее надежных, которых требуется инспектировать тщательнее. Это привело бы к огромной дыре в безопасности: как только появится упрощенный способ прохода через контроль, террористы сразу начнут пользоваться именно им. С тех пор план изменился: теперь предполагается, что желающие могут заплатить за улучшенное оборудование и ускоренное обслуживание – прекрасная идея, идеальная с точки зрения безопасности. Зачем тогда вообще проверять чью-то подноготную? В чем вообще смысл всей этой затеи, кроме как дать возможность потенциальному террористу выложить 60 долларов, и посмотреть, возьмет ли их правительство?
– Программа RT мне кажется перспективной, но ей вредят возлагаемые на нее нереальные ожидания. То, что мы с вами вряд ли представляем опасность и TSA может досматривать нас менее тщательно, сосредоточив свои ресурсы на более вероятных террористах, – вполне здравое рассуждение, получившее фирменное название RT. Вся беда в том, что при потоке в два миллиона человек в день такая сортировка вряд ли может стать эффективной. Ведь мы знаем, что террористы используют людей, которые не входят в списки наблюдения и у кого не было проблем с законом, поэтому сами по себе эти критерии не работают. В настоящее время программа RT имеет меньший приоритет, чем Secure Flight, и TSA охотно пойдет на сотрудничество с частным сектором в реализации RT, но мы не станем ее финансировать, снижать общий уровень безопасности или причинять ради нее неудобства обычным пассажирам. Если частные компании примут дополнительные меры безопасности помимо тех, что реализует TSA, мы можем соответственно изменить наши процедуры досмотра. Это не должен быть просто пропуск без очереди; я думаю, что в следующем году нас ждут определенные новшества, которые лучше очертят контуры RT.
А вот теперь давайте поговорим о поведенческом контроле. Я давно думаю, что большую часть системы безопасности в аэропортах можно заменить хорошо подготовленными специалистами, как в форме, так и в обычной одежде, которые будут ходить среди пассажиров и выискивать людей, ведущих себя подозрительно. Вы можете что-то рассказать об этом направлении своей деятельности и, в частности, о том, как не превратить ее в простую сортировку по национальной принадлежности?
– Мы видим одну из своих главных задач в том, чтобы перенести упор на зону, предшествующую контрольно-пропускным пунктам. Это позволит обнаружить опасность гораздо раньше. Изъятие оружия или взрывчатки на контрольном пункте останавливает теракт практически в самый последний момент. Разумеется, нужно стремиться к тому, чтобы выявить опасность как можно раньше. Поэтому у нас существует несколько уровней безопасности (внутренняя разведка, силы охраны правопорядка, контроль за поведением и т. п.), позволяющих обнаружить злоумышленника задолго до контрольного пункта. Если террорист добрался до контрольного пункта, то мы вынуждены действовать на его условиях: он выбирает, когда, где и как объявиться. А мы хотим обнаруживать их на своих условиях, заставая террористов врасплох еще на стадии предварительного наблюдения.
Мы следим за поведением пассажиров, опираясь на научные данные, согласно которым существуют определенные невольные и неосознанные действия, свидетельствующие о враждебных намерениях. Например, едва видные, но заметные натренированному взгляду движения лицевой мускулатуры выдают определенные эмоции. Они совсем не похожи на озабоченность, которую выражает лицо каждого из нас в том случае, когда мы боимся пропустить рейс из-за, допустим, длинной очереди на регистрацию. Их специфика не зависит от пола, возраста, национальности или этнической принадлежности. Это позволяет нам избежать ловушки, в которую мы попадаем, если пытаемся предсказать, как может выглядеть террорист. Мы знаем, что злоумышленники используют не только таких людей, которые «похожи» на террористов, возможно, полагая, что мы ориентируемся только на то, как выглядели террористы 11 сентября.
Наши группы контроля за поведением постоянно и незаметно выявляют подозрительных людей только на основе видимых особенностей их поведения. Таким образом было обнаружено, передано службам охраны правопорядка и арестовано более 150 человек. Этот уровень защиты невидим для населения, но его нельзя недооценивать, потому что он наиболее эффективен. Мы объявляли о своих удачах, не связанных с разоблачением террористов. Например, о подозреваемом убийце, арестованном в Миннеаполисе, или о грабителе банков, пойманном в Филадельфии.