Журнал «Вокруг Света» №03 за 1962 год
Шрифт:
Неподалеку стоит харчевня — «Косматый лебедь». Как все харчевни в Нью-Мексико и Аризоне, она украшена снаружи индейскими одеялами, головными уборами из перьев и прислоненными к стене белыми колесами — память о пионерах, прибывших некогда осваивать эти земли. Встречаются здесь и более нарядные харчевни с гигантскими стрелами, косо воткнутыми в землю: когда-то горящая стрела служила у апачей сигналом к наступлению на неприятеля.
Хозяева харчевен, гостиниц и ресторанов, как правило, белые. Владелец «Косматого лебедя» подал нам в индейской посуде горячий кофе с молоком и угостил местными
Он делал свой бизнес на том, что продавал изделия индейцев путешественникам, снабжал племена продовольствием. Случилось однажды, что индейцы вздумали организовать у себя в пуэбло кооператив, но эта робкая попытка вызвала грозный протест ассоциации продовольственных магазинов Аризоны.
Молчаливая деревня
С широкого шоссе мы свернули на запад, на каменистую проселочную дорогу.
Две тряские мили — и перед нами появилось селение Тезука. Медленно, в торжественной тишине, нарушаемой лишь шелестом шин о песок, въехали на обширную круглую площадь, обнесенную глиняными домами. В центре площади высилась бесформенная масса «кивы».
Издали она напоминает римскую арену или современный стадион — круглая чаша выше человеческого роста. Наверх ведет лестница из каменных плит или приставная деревянная. Нам не удалось побывать внутри «кивы» — чужим доступ в нее закрыт. Но говорят, что внутри, за оградой, находится глубокая яма, на дне ее под открытым небом пуэбло танцуют и совершают свои ритуальные церемонии.
Мы снова попытались пустить в ход киноаппарат, но Вик с испугом замахал руками.
— Для этого необходимо разрешение!
— Чье?
— Вождя пуэбло, конечно.
Но вокруг никого не было. Никто не вышел к нам навстречу. Никто даже не выглянул в окно.
Быть может, поселок вымер? Но жители были где-то рядом: об этом говорили брошенная наспех сковородка, детская лопатка на куче песка... Вероятно, жители просто спрятались от нас.
По дороге в соседнее пуэбло Вик рассказал историю, которая объяснила нам причину недружелюбной встречи. Одна из голливудских киносъемочных групп недавно ворвалась в это селение и, задаривая индейцев дешевыми подарками, принялась снимать фильм о борьбе пуэбло с белыми пришельцами, изображая индейцев в самом неприглядном свете. Когда они поняли, какую роль заставляют их играть в фильме, то наотрез отказались участвовать в съемках.
Индейцам чужд дух современной американской действительности с ее «культом доллара». Они продают свои изделия белым, но чаще через посредников, танцуют для белых, не теряя при этом чувства собственного достоинства, берут деньги, когда их фотографируют. Но делать все это их заставляет только голод.
Доведенные до полной нищеты, индейцы уходят на заработки. Они очень ценятся на некоторых работах, требующих особой ловкости и бесстрашия. На строительстве знаменитого моста в Сан-Франциско — «Голден гейт бридж» индейцы были незаменимы. Подрядчикам, привыкшим к грубому обращению с рабочим людом, приходится порой смягчать тон: индейцы не понимают окриков
В гостях у Севэры Деларде
В этом пуэбло все было не так, как в Тезуке. На площади мы сразу увидели детей. Мы застали их за веселым занятием: одни складывали дрова в невысокие поленницы, другие прикрепляли к донышкам бумажных кульков свечные огарки. Был канун рождества.
На праздники поленницы загорятся высокими языками костров, и через них будут прыгать танцоры в пестрой одежде с разноцветными перьями. А бумажные кульки на крышах домов создадут иллюминацию в новогоднюю ночь.
Сан-Ильдефонсо — сравнительно зажиточное пуэбло. И стало оно таким благодаря славной дочери индейского народа Марии Мартинес-Да. Она сохранила древнее искусство своего народа: сделанные ею из жженной дочерна глины прекрасные вазы, блюда, горшки получили мировое признание на выставках гончарных изделий. Несмотря на щедрые посулы дельцов, Мария осталась в родном пуэбло. Сейчас ей уже за шестьдесят, но она продолжает работать, и вазы, на донышке которых написано несмываемым карандашом одно лишь слово «Мария», стоят на рынках очень дорого. Всю выручку, полученную от их продажи, Мария отдает своему племени, помогает и другим пуэбло, попавшим в беду.
В Сан-Ильдефонсо у Вика оказались друзья. Самой Марии в пуэбло не было: она гостила у своего сына, тоже известного художника Попови-Да. Вик познакомил нас с художницей Севэрой Деларде, и вместе с ней, мы, наконец, побывали в настоящем индейском жилище.
Первое, что бросилось нам в глаза, — дощечка с матрасиком, которая раскачивалась, как качели, во всю длину комнаты. На такой же дощечке ребенка выносят во двор, надевая на его личико нечто вроде рыцарского забрала — навесик из белого покрывала на согнутом прутике. К детям пуэбло относятся очень заботливо.
Может быть, потому, что у индейцев очень невысока рождаемость. До европейской колонизации на современной территории США жило около миллиона индейцев, сейчас только 400 тысяч, в том числе 16 тысяч пуэбло.
Мы увидели большую печь с выступами, которые служат полочками для посуды. Хлеб пуэбло пекут не в доме, а во дворе или прямо на центральной площади в особых печах, похожих с виду на муравейник.
С потолка свешивались две керосиновые лампы, расписанные красивым узором. По стенам висели связки красного перца, черные, желтые и белые початки кукурузы. Кукуруза очень популярна у индейцев, она неизменный атрибут их религиозных церемоний. Мы с удовольствием отведали круглый белый хлеб и вяленую оленину, которую едят в холодном виде.
Севэра Деларде очень обрадовалась визиту русских людей. Долго длилась наша задушевная беседа. В мастерской художницы мы услышали историю ее жизни.
В молодости Севэра влюбилась в американского художника из Бостона. Это было в Санта-Фе. В иерархии американских расистов индейцы стоят «выше» негров, и поэтому местное «общество» чинит меньше препятствий бракам между белыми и индейцами. Правда, такие браки очень редки — сами индейцы неохотно соглашаются на них. И Севэре пришлось пережить немало неприятностей, пока удалось соединить свою судьбу с любимым человеком.