Журнал «Вокруг Света» №03 за 1967 год
Шрифт:
И краски Дионисия запели, как голоса в хоре, усиливая друг друга, перекликаясь, нарастая и достигая предельного звучания на центральной стене.
Мы глядим, глядим — и нам начинает раскрываться монументальный замысел мастера — связь живописных форм с архитектурными, взаимодействия контрастных масштабов, соотношения предметных силуэтов с силуэтами пространства, цельность композиционного н цветового ансамбля. Мы видим, как изящество и изысканность фресок соединяются с народной задушевностью, пиршественная праздничность — с глубиной миропостижения.
И античная ясность силуэта и композиции вдруг становятся олицетворением хрустальной прозрачности северной природы.
...И все, что осталось позади, все,
А. Чернецов
Тысячи огней пустыни
Конные «феерии» в наши дни стали праздниками ловкости и силы. Раньше они были проверкой готовности воинов-бедуинов защищать караваны своего племени, бороться за право пользования колодцем.
Имя кинорежиссера, писателя и журналиста Фолько Куиличи известно в нашей стране по фильму «Голубой континент» и по книге того же названия. Фолько Куиличи исколесил многие страны Африки, Южной Америки, Океании и написал четыре большие книги. Последняя из них — «Тысячи огней». Почему «Тысячи огней»? Да потому просто, что, когда ночью летишь над Африкой — будь это средиземноморское побережье, пустыня или глубинная часть континента,— то внизу видишь лишь огни — огни новых нефтяных скважин в Сахаре, огни костров остановившихся на ночлег верблюжьих караванов. «Мой рассказ не претендует на сенсационность и загадочность. Путешествие вокруг света давно превратилось в довольно легкую прогулку, и отныне лишь космонавты могут по праву называть себя разведчиками неведомого. Что касается меня, то я хотел запечатлеть мир, навсегда расстающийся с первобытной жизнью»,— пишет Куиличи в поэтическом предисловии к книге. Фолько Куиличи стремился показать борьбу нового и старого в Африке, не скрывая тех острых противоречий и больших сложностей, которые достались африканцам в наследие от колониализма. Великолепный этнограф, тонкий наблюдатель, человек, наделенный юмором и неиссякаемой жизнерадостностью, Куиличи видит в Африке не столько поражающую воображение экзотику, сколько прежде всего судьбы и характеры людей. «Тысячи огней» выходит в русском переводе в издательстве «Мысль». Мы предлагаем читателям нашего журнала познакомиться с некоторыми главами этой книги, в которых рассказывается о встречах с берберами.
Берберская «феерия» и велогонка по Тунису
В Гафсе мы пробыли два дня, выясняя, какие берберские селения нам стоит посетить. Наконец все нужные сведения собраны и мы отправляемся в горы. Нам предстоит проехать больше пятидесяти километров по очень трудной дороге, тянущейся по высохшему вади.
После двух часов езды мы увидели вдали, на вершине скалы, будто вырезанных из белого картона вооруженных всадников. Мы поняли, что цель близка.
Из прилепившихся к скалам домиков выходят берберы. Туристы и путешественники заглядывают сюда крайне редко, и лица обитателей селения полны любопытства. Впрочем, это любопытство носит оттенок сдержанной вежливости и какой-то настороженности.
Почти сразу подъезжают и другие жители, все на конях — верблюдов пастухи-берберы используют лишь для перевозки всевозможной клади. Конь же для них — свидетельство силы и богатства. Теперь, правда, кое у кого появились и велосипеды, но в глазах берберов их обладатели — люди несерьезные, кривляки. Настоящий мужчина, если он хочет сохранить независимость и уважение соплеменников, должен быть отличным наездником. Он должен доказать свою храбрость и ловкость в конных состязаниях.
Эти поистине фантастические вооруженные «схватки» своими истоками восходят к временам борьбы за колодцы, когда в поединках между самыми сильными воинами от каждого кочевого племени решалось, кому же пить драгоценную влагу. Одно из таких испытаний мужества и ловкости нам удалось увидеть через несколько дней после приезда в деревню.
...В узком, зажатом между скалами вади воткнуты в песок копья участников состязания. На копьях — разноцветные ленточки.
Нам, как почетным гостям, объяснения дает сам мудир — старейшина племени. Прежде всего мы просим его рассказать, как выглядела раньше эта вооруженная «феерия», но старик, пообещав ответить на все наши вопросы позднее, кивком головы приглашает нас последовать за ним через шумную толпу мужчин и женщин, приехавших из окрестных горных селений, и посмотреть сначала на поединок ловких и храбрых.
Обычно состязания начинаются под вечер. Это лучшие часы — жара уже спала, ни ветра, ни пыли. Тень от берега вади начинает скрадывать очертания людей и животных.
Мудир твердо и отчетливо говорит что-то участникам. Мы догадываемся, что он приказывает соперникам соблюдать правила «феерии»; по тону его слов нетрудно понять, что это обращение — само по себе своеобразный ритуал.
Закончив «наказ», мудир вернулся к нам.
— Раньше, — говорит он, — каждый, и всадник и погребенный, рисковал в этом поединке жизнью.
Мы не поняли, что это за «погребенные», но решили пока не прерывать рассказа.
— Теперь рискуют только всадники, но они умеют избежать опасности.
Мудир на минуту умолк и повелительным жестом велел зрителям очистить русло вади. На песчаной дорожке остались только две «команды» вооруженных всадников — по десять человек. Соперники расположились по обоим краям почти километрового коридора, образованного толпой любопытных. Пока самые предусмотрительные из всадников еще раз проверяют оружие, мудир продолжает свой рассказ.
Жители Сахары, кочевники-бедуины, смотрят свысока на неказистые двухколесные «новинки».
— Так вот, прежде этот праздник был испытанием не на жизнь, а на смерть. Каждый всадник стремительно мчался к цепочке людей, закопанных по горло в землю, — настоящим живым мишеням. На всем скаку подлетал он к погребенным и метал копье. Самым ловким считался тот, кому удавалось всадить копье в песок совсем рядом с погребенным.
— По-моему, бедняга погребенный проявлял куда больше храбрости, чем всадник, — заметил я.
— Это верно, но соревнующиеся тут же менялись ролями: погребенный садился на коня, а всадника по горло зарывали в песок.
У меня много других вопросов, но всадники уже приготовились — каждый пригнулся к гриве коня. У самых опытных и ловких в правой руке — копье, в левой — заряженное ружье.
Игра заключается в том, что обе группы всадников мчатся навстречу друг другу, на какой-то миг скрещивают копья, а затем дружно палят в воздух.