Журнал «Вокруг Света» №05 за 1983 год
Шрифт:
— Это, если хотите, альфа и омега наших мелиораторов. Детальная, поэтапная разработка всех аспектов мелиорации, подтвержденная многолетними исследованиями. Но, к сожалению... — он на секунду замялся, подыскивая нужное слово... — не у всех еще одинаково развито экологическое сознание. Не все еще прониклись экологическим предвидением. И я говорю таким людям: «Если вы не хотите думать о будущем, его у вас просто не будет». — Он принялся расхаживать по кабинету, изредка перелистывая брошюру, которая была сплошь испещрена его заметками. — Существует довольно живучий предрассудок: если на заболоченной площади провели осушение, то урожай на ней автоматически гарантирован. Детское
И вот приходим мы, мелиораторы. Прокладываем каналы, проводим закрытый дренаж, строим гидротехнические сооружения. Ландшафт существенно меняется — и вместе с ним состав растений, система водообеспечения, температурный режим, физические и химические свойства почвы. В конечном итоге это эффект положительный, он ведет к повышению плодородия, к увеличению грубых и сочных кормов для животноводства... А как отразятся эти изменения на соседних, естественных, ландшафтах? Как отреагируют на это верховые болота? Не начнется ли ветровая эрозия? Наконец, как быть с животными, птицами, насекомыми?.. В этом документе, — он еще раз показал на «Методические рекомендации», — приводится подробный перечень мероприятий, как избежать вредных последствий мелиорации, как, не нарушая экологического равновесия, создать высокопродуктивные сельскохозяйственные угодья.
Бердичевец посмотрел на меня долгим, внимательным взглядом, хотел еще что-то добавить, но вдруг махнул рукой:
— Собственно говоря, что это я вам все рассказываю,— по-свойски усмехнулся он. — Поезжайте-ка лучше на Волму, на осушительно-оросительную систему. Глаз правдивее уха...
Мы мчались по прямому и гладкому асфальтовому полотну, и скорость приближалась к ста. Проносились мимо поля ажурные конструкции поливальных установок «Фрегат», башни водонапорных сооружений, грузные скирды сена, похожие на ржаные буханки.
В дымчато-синем воздухе кувыркались чибисы, с горделивым достоинством хлопотали аисты, выискивая солому и хворост для гнезд. По свежей пахоте разгуливали грачи и... чайки.
Окружающий пейзаж дышал устоявшимся покоем, и я, наслаждаясь скоростью, подумал, что едем-то мы не по шоссе в привычном понимании слова. Это скорее главная полевая магистраль, связывающая не населенные пункты, а разные земельные угодья и служащая границей между совхозами... Вознесенная над горизонтом песчаной насыпью, асфальтовая полоса была подобна живому древесному стволу. Она выпускала из себя, как побеги, десятки других асфальтовых дорог, а те, в свою очередь, делились на гравийные проселки, обтекающие каждое поле в отдельности.
— А ведь раньше здесь не было никаких полей, — сказал мне начальник мелиоративного участка Евстафий Тимофеевич Яромчик. Он приехал сюда в 1968 году и застал природу в миг «сотворения мира» — твердь, не отделившуюся от хляби. Зыбкие, качающиеся мхи и торфяники, миазмы испарений, тощие елки и березы, разбросанные среди болот... — В этом месте, — Евстафий Тимофеевич протянул руку в сторону трактора, который перепахивал иссиня-черную почву, — речка Волма разливалась так, что у берез только одни верхушки торчали...
Асфальтовая дорога вытянулась в струнку, но Яромчик тронул водителя за плечо, чтобы тот не торопился.
— А здесь,— взглядом показал он на старика сторожа, который примостился на бетонной стенке канала с удочкой в руках,— у нас работал одноковшовый экскаватор Э-652, оборудованный на еланях. Что такое елани? Искусственный островок среди болот. Это тебе и рабочее место, и место отдыха, и, если хочешь, танцплощадка. Делали их из двух или трех слоев бревен. Вот тебе и жизненное пространство. На этом сухом «пятачке» и вкалывал наш Э-652, медленно передвигаясь по еланям. Между прочим, дизтопливо для него мы на спине таскали... Я тогда десятником здесь работал, ось давал для прокладки канала, вехи ставил на каждом пикете. Весь день по пояс в воде, а ночью, пока сушишься, техническую документацию оформляешь. Веселая была работенка — не соскучишься!..
Дорога разматывалась бесконечной сверкающей лентой, и, глядя вперед, где в воздух поднимались пригретые солнцем пары весенней земли, как-то не верилось, что была капризная речушка Волма, петляющая среди болот, и были разливанные болота, рассадники сырости и комарья...
Впрочем, речка осталась — теперь это водоприемник, главный магистральный канал крупной осушительной и оросительной системы. Волму спрямили, углубили, расширили, в истоке построили водохранилище. Если раньше энергия реки изливалась стихийно, то теперь течение ее зарегулировали, подчинив нуждам сельского хозяйства.
Весной в речке и водохранилище накапливают воду, а летом ее используют для полива овощей и кормовых трав — это называется метод двустороннего регулирования влажности. Построили шлюзы и пруды-накопители; при помощи затворов на шлюзах распределяют поток Волмы, влияя по желанию хозяйств на его параметры. Разветвленная сеть каналов, подчиненная главному магистральному, позволяет маневрировать значительными массами воды. Эта вода необходима четырем совхозам и одному колхозу, которые входят в волминскую систему. Образно говоря, пять пальцев на одной руке...
В одно из таких хозяйств — совхоз «Заветы Ильича» — я приехал на следующий день. Директор Евгений Григорьевич Семашко принял меня в своем кабинете. Это был могучего телосложения человек с зычным раскатистым голосом и бравой гвардейской осанкой. Однако лицо его выражало досаду и озабоченность: «Врагу не пожелаю такой должности!»
Досадил Семашко председатель районного общества охраны природы Лаврукович, с которым я столкнулся в дверях директорского кабинета. Лавруковичу, бывшему партизану и бывшему председателю колхоза с тридцатилетним стажем, давно уже за шестьдесят, да и застарелые раны дают о себе знать — мог бы, казалось, найти себе занятие полегче. Однако вот не сидится ему на месте, бросает его из одного хозяйства в другое. Узнал, что в «Заветах Ильича» переполнились отстойники и вонючая жижа поползла в канавы — и уже тут как тут. Нашумел, накричал, составил акт.
— Вот уж не везет — так не везет,— мрачно оправдывался Семашко.— Я ведь еще утром подписал наряд, чтобы отремонтировали фильтры. Два дня работы, не больше. А тут ревизор!..
Мы недолго просидели в директорском кабинете. Евгению Григорьевичу нужно было осмотреть дальние поля, предназначенные для кормовых трав, и он пригласил меня с собой. Мелиорированные угодья разбегались прямоугольниками среди спокойного, сглаженного ландшафта, окаймленного ольховым мелколесьем, с густой сетью дорог и каналов осушения. А под плодородным слоем почвы, на глубине до 80 сантиметров и через каждые 15— 20 метров, располагались еще ряды гончарных труб-дрен, уводящих лишнюю воду с полей. Это была почти целиком «очеловеченная» земля. Произведение природы и человека.