Журнал «Вокруг Света» №05 за 1983 год
Шрифт:
— А как с урожаями? — поинтересовался я.
— Не жалуемся,— коротко отозвался Семашко. Сев за руль «Нивы», он почувствовал себя намного свободнее, рассеялось облачко недовольства. — Пока не жалуемся, — уточнил директор. — 23—25 центнеров зерновых и 50—60 центнеров сена с гектара — это мы гарантируем. А можно брать и больше...
— И что же мешает?
— Почвы. Необычайная пестрота почв.— Он остановил машину и спрыгнул на асфальтовую полосу. — Смотрите! — Его рука описала полукруг. — Здесь у нас торфяная почва, чуть дальше торфяно-болотная, там пески и суглинки. И у каждой были до начала мелиорации свои полевые и луговые культуры, своя среда обитания. И каждая требует сейчас особого агротехнического подхода — удобрений, способов обработки. На ином гектаре такие химические комбинации
Я вспомнил слова Бердичевца о прогнозировании почв, о необходимости вести учет изменений каждой почвенной комбинации после осушения. О том, чтобы на мелиорированных торфоболотных землях создавали луговые и лугопастбищные угодья... Для Семашко эти рекомендации были не в новинку.
— А как же иначе? — удивился он.— Мелиорировать, распахать землю — и сеять по ней зерновые?! Да такую роскошь может себе позволить только неуч... Территория-то кругом раскрытая, обнаженная, почва на ней полусонная, немощная — подул ветер, и нет органического вещества. — Он опустился на корточки, зачерпнул пригоршню темно-бурого рассыпчатого торфа, который тут же просеялся сквозь его пальцы. — В травах наше спасение, в травяных смесях. Тут в соседней области не так давно смерч прошел: где были посевы трав — все сохранилось, где земля была открыта — все повыдуло. Особенно пострадали мелкозернистые торфяные почвы. — Семашко выпрямился, и его могучая фигура почти заслонила горизонт. — Чем больше набор кормовых трав, тем больше гарантий, что мы сохраним и улучшим почвы: А потом можно и пшеничку сеять...
Я так считаю, — сказал Евгений Григорьевич, усаживаясь в машину и включая зажигание. — Лучшим полям, где все по науке сделано, надо присваивать Знак качества. Как в промышленности!
Мы проезжали вдоль подсыхающих, еще дремлющих полей, и нас обдавало терпким, бражным духом пригретой земли. У насосной станции, где протекала Волма, я увидел сидящих на бетонной стенке ребятишек и вчерашнего старика сторожа с удочками в руках. Не так давно, сказал Семашко, в каналах появилась рыба, и у старика партизана, всю жизнь прожившего и воевавшего в этих местах, среди топей и лютого комарья, вдруг пробудилась страсть к рыбалке. Несбывшаяся страсть далекого детства...
На крышу насосной станции приземлился аист. Подняв кверху белый клюв и распушив перья, он прохаживался по железной кровле, словно примерял ее для будущего гнезда...
Минская область Олег Ларин, наш. спец. корр. Фото автора
Зловещие тени над Сиэтлом
У сенатора Генри Джексона есть трогательная фотография, сделанная в его офисе на Капитолийском холме. Обняв с десяток моделей американских ядерных ракет, сенатор цветет улыбкой, словно гордый отец в окружении детишек. Фотография — документ, запечатлевший «одну, но пламенную страсть», которая движет Джексоном всю его долгую жизнь в политике. Он формулирует свое кредо лаконично и деловито: «Слава богу, что есть военно-промышленный комплекс!» Исступленный антисоветизм сенатора, абсолютная поддержка «холодной войны» и гонки вооружений, силовой политики диктата и гегемонизма — закономерные производные от его религиозного поклонения ВПК. Джексон — фигура, конечно, одиозная. Но, согласитесь, как не рассмотреть ее поближе, если вдруг выпала возможность побывать в штате Вашингтон, что на дальнем Северо-Западе США? К тому же сенатор — пример политического долгожителя: он представляет свой штат в конгрессе с 1941 года.
Наука Кольта
...Когда, перевалив через Каскадные горы, самолет снижается, под ним стелется сплошной ковер лесов с вкраплениями седых макушек вулканов. Раскинувшееся внизу море зелени заставляет вспомнить неофициальное название штата — «вечнозеленый»; официальное имя он носит в честь первого президента США Джорджа Вашингтона.
В этих же лесах, как, впрочем, и в горах, до шестидесятых годов прошлого века велось зверское истребление краснокожих, которых бледнолицые подвергли настоящему геноциду. Оставшиеся в микроскопическом меньшинстве коренные жители штата и поныне подвергаются гонениям. Только теперь на них направлены не примитивные самопалы поселенцев, а изощренная система социально-экономического давления, разработанная федеральным правительством и конгрессом, судами и полицией.
Вскоре после принятия штата в состав США в 1889 году Вашингтон затрясся в судорогах разбойничьих набегов, убийств — с севера докатились приступы вспыхнувшей на Аляске «золотой лихорадки». В поисках сокровищ на северо-запад хлынули разномастные авантюристы, кольтами прокладывавшие себе путь к фортуне.
Таким стреляющим, клокочущим, кровавым, жестоким и вошел Вашингтон в наш век. Не успел календарь отсчитать двух десятилетий, как в Эверетте загремели залпы ружей и кольтов. Прибиравшие Америку к рукам бароны-грабители Джон Рокфеллер и Джеймс Хилл с помощью местных наймитов убирали со своего пути «радикалов», протестовавших против звериных методов капитализма.
Джексон был малышом, когда произошла расправа, но философию рок-феллеров он усвоил с тех пор назубок. Разве не эхо выстрелов в Эверетте отдается в его наставлениях: «Успех в жизни — это все!.. Успех любой ценой... Необходим процесс отбора, который укрепит нацию и избавит ее от слабаков и второсортных...»
Став в 26 лет сотрудником прокуратуры в одном из округов, Джексон принялся безжалостно расправляться со «второсортными бездельниками и агитаторами». Методы заправского погромщика, усвоенные в провинции, Джексон перенес и в столицу, попав в конгресс. По его собственному свидетельству, еще за пять лет до того, как в сенат пришел Маккарти, подаривший политическому лексикону жуткое понятие «маккартизм», Джексон «уже поддерживал действия комиссии по расследованию антиамериканской деятельности». То есть, занимался травлей «коммунистов, радикалов и прочих антиамериканцев». «Вся беда в том, что Маккарти охотился за газетными заголовками, вместо того чтобы охотиться за коммунистами»,— любил позже вспоминать Джексон.
Он многого добился, сенатор от штата Вашингтон. Но что все-таки стояло за ним? Или кто?..
Две стороны «Боинга»
Расположенный на семи холмах между огромным заливом Тихого океана Пьюджет-Саунд и озером Вашингтон, Сиэтл проделал головокружительно быстрый путь от маленького поселка лесорубов, основанного в 1851 году, до крупнейшего города не только штата, но и всего американского Северо-Запада. Рост и процветание его начались через десять-двадцать лет после того, как индейский вождь по имени Сиэтл вышел навстречу первопоселенцам, предлагая мир и дружбу. Простодушный индеец вскоре поплатился за свои наивный шаг точно так же, как и его соплеменники, но имя вождя закрепилось за поселком.
Роль Сиэтла как ключевого пункта Северо-Запада предопределил приход сюда в 1884 году железной дороги. Ни опустошительные антикитайские бунты, ни чудовищный пожар 1889 года не смогли уничтожить город. Напротив, Сиэтл словно магнитом притягивал все новые массы поселенцев. Оказавшись на тропе золотоискателей, город сделал бизнес и на аляскинской «золотой лихорадке». А открытие Панамского канала в 1914 году и завершение работ по строительству собственного канала и системы шлюзов превратили Сиэтл в ведущий транспортный центр, город-порт, город-торговец, каковым он остается по сей день.